Неточные совпадения
Но главное общество Щербацких невольно составилось
из московской дамы, Марьи Евгениевны Ртищевой с дочерью, которая была неприятна Кити потому, что заболела так же, как и она, от любви, и московского полковника, которого Кити с детства видела и знала в мундире и эполетах и который тут, со своими маленькими глазками и с открытою шеей в
цветном галстучке, был необыкновенно смешон и скучен тем, что нельзя было от него отделаться.
Соня остановилась в сенях у самого порога, но не переходила за порог и глядела как потерянная, не сознавая, казалось, ничего, забыв о своем перекупленном
из четвертых рук шелковом, неприличном здесь,
цветном платье с длиннейшим и смешным хвостом, и необъятном кринолине, загородившем всю дверь, и о светлых ботинках, и об омбрельке, [Омбрелька — зонтик (фр. ombrelle).] ненужной ночью, но которую она взяла с собой, и о смешной соломенной круглой шляпке с ярким огненного цвета пером.
Он сказал, что полиция, которая большею частью состоит
из сипаев, то есть служащих в английском войске индийцев, довольно многочисленна и бдительна, притом все
цветные племена питают глубокое уважение к белым.
На них, сверх черной кофты
из льняной материи и длинного шелкового халата, были еще
цветные шелковые же юбки с разрезанными боками и шелковыми кистями.
Мы въехали в город с другой стороны; там уж кое-где зажигали фонари: начинались сумерки. Китайские лавки сияли
цветными огнями. В полумраке двигалась по тротуарам толпа гуляющих; по мостовой мчались коляски. Мы опять через мост поехали к крепости, но на мосту была такая теснота от экипажей, такая толкотня между пешеходами, что я ждал минут пять в линии колясок, пока можно было проехать. Наконец мы высвободились
из толпы и мимо крепостной стены приехали на гласис и вмешались в ряды экипажей.
Они ходят в длинном платье, похожем на костюмы московских греков; на голове что-то вроде узенького кокошника
из цветного, лоснящегося ситца, похожего на клеенку.
Слабо теплившиеся неугасимые лампады бросали колеблющийся свет кругом, выхватывая
из окружающей темноты глубокую резьбу обронных риз, хитрые потемневшие узоры басменного дела, поднизи
из жемчуга и
цветных камней, золотые подвески и ожерелья.
— Бабы — так бабы и есть, — резонировал Заплатин, глубокомысленно рассматривая расшитую
цветным шелком полу своего халата. — У них свое на уме! «Жених» — так и было… Приехал человек
из Петербурга, — да он и смотреть-то на ваших невест не хочет! Этакого осетра женить… Тьфу!..
Плохонький зал, переделанный
из какой-то оранжереи, был скупо освещен десятком ламп; по стенам висели безобразные гирлянды
из еловой хвои, пересыпанной бумажными цветами. Эти гирлянды придавали всему залу похоронный характер. Около стен, на вытертых диванчиках,
цветной шпалерой разместились дамы; в глубине, в маленькой эстраде, заменявшей сцену, помещался оркестр; мужчины жались около дверей. Десятка два пар кружились по залу, подымая облако едкой пыли.
Между Унтугу и рекой Кузнецова горные породы располагаются в следующем порядке: около ручья Унтугу-Сагды с правой стороны виднеются выходы конгломератов
из мелкой окатанной гальки, имеющие протяжение от северо-востока к юго-западу — 51° с углом падения в 18°; далее, у мыса Хорло-дуони, — красные метаморфизованные лавы; еще южнее, около реки Кань-чжоу, —
цветные чередующиеся слои базальтового туфа мощностью около 120–130 м и еще дальше — какая-то изверженная зеленокаменная порода со шлирами.
По побережью моря, в направлении от Нахтоху к Унтугу, горные породы располагаются в таком порядке: сначала идет кремнистый сланец, затем андезит и местами стекловатый базальт. Еще южнее тянутся какие-то глубинные зеленокаменные породы, а выше их — базальтовый андезит и еще дальше — порфирит. Кроющие пласты состоят
из цветных чередующихся слоев туфа. Здесь особенно интересен утес Хадиэ с плитняковой вертикальной и дуговой отдельностью.
Кое-где в стоячих водах держались поганки с торчащими в сторону ушами и с воротничками
из цветных перьев. Они не улетали, а спешили спрятаться в траве или нырнуть в воду.
Когда мы подошли поближе, 2 собаки подняли лай.
Из юрты вышло какое-то человекоподобное существо, которое я сперва принял было за мальчишку, но серьга в носу изобличала в нем женщину. Она была очень маленького роста, как двенадцатилетняя девочка, и одета в кожаную рубашку длиной до колен, штаны, сшитые
из выделанной изюбриной кожи, наколенники, разукрашенные
цветными вышивками, такие же расшитые унты и красивые цветистые нарукавники. На голове у нее было белое покрывало.
А между этих дел он сидит, болтает с детьми; тут же несколько девушек участвуют в этом разговоре обо всем на свете, — и о том, как хороши арабские сказки «Тысяча и одна ночь»,
из которых он много уже рассказал, и о белых слонах, которых так уважают в Индии, как у нас многие любят белых кошек: половина компании находит, что это безвкусие, — белые слоны, кошки, лошади — все это альбиносы, болезненная порода, по глазам у них видно, что они не имеют такого отличного здоровья, как
цветные; другая половина компании отстаивает белых кошек.
Вы его тотчас узнаете, потому что ни у кого нет, кроме него, панталон
из цветной выбойки и китайчатого желтого сюртука.
Сидит человек на скамейке на
Цветном бульваре и смотрит на улицу, на огромный дом Внукова. Видит, идут по тротуару мимо этого дома человек пять, и вдруг — никого! Куда они девались?.. Смотрит — тротуар пуст… И опять неведомо откуда появляется пьяная толпа, шумит, дерется… И вдруг исчезает снова… Торопливо шагает будочник — и тоже проваливается сквозь землю, а через пять минут опять вырастает
из земли и шагает по тротуару с бутылкой водки в одной руке и со свертком в другой…
Под бельэтажем нижний этаж был занят торговыми помещениями, а под ним, глубоко в земле, подо всем домом между Грачевкой и
Цветным бульваром сидел громаднейший подвальный этаж, весь сплошь занятый одним трактиром, самым отчаянным разбойничьим местом, где развлекался до бесчувствия преступный мир, стекавшийся
из притонов Грачевки, переулков
Цветного бульвара, и даже
из самой «Шиповской крепости» набегали фартовые после особо удачных сухих и мокрых дел, изменяя даже своему притону «Поляковскому трактиру» на Яузе, а хитровская «Каторга» казалась пансионом благородных девиц по сравнению с «Адом».
Еще в семи — и восьмидесятых годах он был таким же, как и прежде, а то, пожалуй, и хуже, потому что за двадцать лет грязь еще больше пропитала пол и стены, а газовые рожки за это время насквозь прокоптили потолки, значительно осевшие и потрескавшиеся, особенно в подземном ходе
из общего огромного зала от входа с
Цветного бульвара до выхода на Грачевку.
Было что-то особенно приветливое в этом беленьком храме с его небольшими звонкими колоколами и звуками органа, вырывавшимися из-за
цветных стекол и носившимися над могилами.
На одной
из пуговиц его казакина болтался кисет
из пузыря, стянутый тонким
цветным шнурком…
В сундуках у него лежало множество диковинных нарядов: штофные юбки, атласные душегреи, шелковые сарафаны, тканные серебром, кики и кокошники, шитые жемчугами, головки и косынки ярких цветов, тяжелые мордовские мониста, ожерелья
из цветных камней; он сносил всё это охапками в комнаты матери, раскладывал по стульям, по столам, мать любовалась нарядами, а он говорил...
В саду дела мои пошли хорошо: я выполол, вырубил косарем бурьян, обложил яму по краям, где земля оползла, обломками кирпичей, устроил
из них широкое сиденье, — на нем можно было даже лежать. Набрал много
цветных стекол и осколков посуды, вмазал их глиной в щели между кирпичами, — когда в яму смотрело солнце, всё это радужно разгоралось, как в церкви.
Тут он так крепко иногда лежит, что мне самому случалось взминать снег ногами, чтоб взбудить русака… и что за красота, когда он вылетит
из удула, на все стороны рассыпав снежную пыль, матерой,
цветной, красивый, и покатит по чистому полю!..
Он говорил, может быть, и не так, но во всяком случае приблизительно в этом роде. Любка краснела, протягивала барышням в
цветных кофточках и в кожаных кушаках руку, неуклюже сложенную всеми пальцами вместе, потчевала их чаем с вареньем, поспешно давала им закуривать, но, несмотря на все приглашения, ни за что не хотела сесть. Она говорила: «Да-с, нет-с, как изволите». И когда одна
из барышень уронила на пол платок, она кинулась торопливо поднимать его.
Вид с нее открывался на три стороны: группы баб и девок тянулись по полям к усадьбе, показываясь своими
цветными головами из-за поднявшейся довольно уже высоко ржи, или двигались, до половины выставившись, по нескошенным лугам.
Вместо
цветных и блестящих платьев
из дама [Дама — шелковая ткань.], на ней был надет простой черный шелковый капот.
Постановка была очень недурна, принимая во внимание, что декорации и костюмы были сделаны
из простынь, подушек, шинелей,
цветной бумаги и древесных веток.
На одном
из таких газонов в несколько глухом месте сада, по рисунку самого Кавинина, было сделано
из цветных клумб как бы нечто похожее на масонский ковер, в средине которого высилась мраморная тумба, тоже как бы напоминающая жертвенник масонский; на верхней доске этой тумбы были сделаны солнечные часы.
«Татарское селение; на заднем занавесе виден гребень Кавказа; молодежь съехалась на скачку и джигитовку; на одной стороне женщины, без покрывал, в
цветных чалмах, в длинных шелковых, перетянутых туниками, сорочках и в шальварах; на другой мужчины, кои должны быть в архалуках, а некоторые
из них и в черных персидских чухах, обложенных галунами, и с закинутыми за плечи висячими рукавами».
Эти сигарочницы она склеила для нас сама
из картона (уж бог знает как они были склеены), оклеила их
цветной бумажкой, точно такою же, в какую переплетаются краткие арифметики для детских школ (а может быть, и действительно на оклейку пошла какая-нибудь арифметика).
Бизюкина немедленно схватила горсть земли
из стоявшего на окне
цветного вазона, растерла ее в ладонях и, закинув колено на колено, села, полуоборотясь к окну, с книгой.
Еще сильнее закачались зыбкие гребни, еще быстрее запрыгали в воде огни, перемешиваясь с
цветными клочками неба и месяца, а лодки под фонарями, черные, точно
из цельного угля, — забились и запрыгали на верхушках…
В знойный полдень пестрое
цветное море как словно зыблется и переливается
из края в край, хотя ветер не трогает ни одним стебельком.
Один
из них, в
цветном, застегнутом наглухо до седой бородки жилете, с рубахой навыпуск, нестерпимо скрипел своими сапогами — тогда была мода носить сапоги со скрипом; другой, в прекрасно сшитом черном, весьма поношенном сюртуке, неслышно двигался в черных замшевых сапожках, осторожно ступая подагрическими ногами.
Перед ним стояли обе его соседки, в широких панталончиках
из ярко-цветной тафты, обшитых с боков дешевенькими кружевами; в прозрачных рубашечках, с непозволительно-спущенными воротниками, и в
цветных шелковых колпачках, ухарски заломленных на туго завитых и напудренных головках. В руках у одной была зажженная стеариновая свечка, а у другой—литр красного вина и тонкая, в аршин длинная, итальянская колбаса.
Один раз, заметив, что Демидов, где ни завидит крест, сейчас крестится и обходит, мы начали ему всюду подготовлять эти сюрпризы; в те дни, когда можно было ожидать, что он приедет в корпус, у нас уже были приготовлены кресты
из палочек,
из цветных шерстинок или даже
из соломинок.
Генерал на это приглашение немедля отправился в сопровождении Маремьяши в отделение Аделаиды Ивановны, которое, чем долее жила в нем старушка, все более и более принимало оригинальный или почти исторический характер: оно состояло
из маленького, крытого шатром и освещаемого
цветным фонарем прохода, потом очень большой комнаты,
из которой одна дверь, красного дерева, вела в спальню Аделаиды Ивановны, а другая, совершенно ей подобная, прикрывала собой шкаф, хранящий маленькую библиотеку m-lle Бегушевой.
Эстамп провел меня в дом через одну
из боковых арок, затем по чрезвычайно путаной, сурового вида лестнице в большую комнату с
цветными стеклами.
Было очень тепло; капитан шел в довольно щегольском меховом пальто, расстегнутом и раскрытом около шеи;
цветной атласный галстук с яркой булавкой выглядывал
из меха; шляпа капитана блестела, как полированная, а рукой, обтянутой в модную желтую перчатку с толстыми черными швами, он опирался на трость с большим костяным набалдашником.
Они привозили
из Африки слоновую кость, обезьян, павлинов и антилоп; богато украшенные колесницы
из Египта, живых тигров и львов, а также звериные шкуры и меха
из Месопотамии, белоснежных коней
из Кувы, парваимский золотой песок на шестьсот шестьдесят талантов в год, красное, черное и сандаловое дерево
из страны Офир, пестрые ассурские и калахские ковры с удивительными рисунками — дружественные дары царя Тиглат-Пилеазара, художественную мозаику
из Ниневии, Нимруда и Саргона; чудные узорчатые ткани
из Хатуара; златокованые кубки
из Тира;
из Сидона —
цветные стекла, а
из Пунта, близ Баб-эль-Мандеба, те редкие благовония — нард, алоэ, трость, киннамон, шафран, амбру, мускус, стакти, халван, смирну и ладан, из-за обладания которыми египетские фараоны предпринимали не раз кровавые войны.
В главном проходе, соединявшем внутренний коридор с конюшнями, можно было видеть почти всех лиц труппы. Одни успели уже переменить костюм и стояли в мантильях, модных шляпках, пальто и пиджаках; другим удалось только смыть румяна и белила и наскоро набросить пальто, из-под которого выглядывали ноги, обтянутые в
цветное трико и обутые в башмаки, шитые блестками; третьи не торопились и красовались в полном костюме, как были во время представления.
Тогда один
из цыган, дюжий, рослый мужчина в оборванных плисовых шароварах и синем длинном балахоне с
цветными полотняными заплатами, подбежал к пегашке, раздвинул ей губы, потом поочередно поднял ей одну ногу за другой и, ударив ее в бок сапогом, как бы для окончательного испытания, сказал товарищам...
Нас благословили и обвенчали, как водится. Один
из родных был одет маршалом, украшен
цветными перевязями и с пребольшим жезлом, также изукрашенным развевающимися разноцветными лентами. Шесть шаферов, с алыми бантами на руке, исполняли все его препоручения. Эти чиновники предшествовали нам к венцу и от венца.
Подали пирог, потом, помню, с длинными промежутками, в продолжение которых мы пили наливку, подавали соус
из голубей, что-то
из потрохов, жареного поросенка, утку, куропаток,
цветную капусту, вареники, творог с молоком, кисель и, под конец, блинчики с вареньем.
Да
из собора я послал Нефеда,
Чтоб
из дому несли, что подороже:
Жены Татьяны поднизи и серьги,
Весь жемчуг, перстни, ферязи
цветные,
Камку и бархат, соболь и лисицу;
Да взяли б у святых икон взаймы,
На время только, ризы золотые.
Пошлет Господь, оправим их опять.
Извозчик, — маленький, с сгорбленной старческой спиной, очень худой шеей, обмотанной
цветным шарфом, вылезавшим
из очень широкого воротника, и с изжелта-седыми кудрями, выступавшими из-под огромной круглой шапки, — чмокнул, задергал вожжами, еще раз чмокнул и торопливо заговорил разбитым голосом...
Цветным камнем мелькнул над водою зимородок, по реке скользнула голубая стрела; с берега,
из кустов, негромко крикнули...
Из глубин небесных тихо спускались звёзды и, замирая высоко над землёю, радостно обещали на завтра ясный день. Со дна котловины бесшумно вставала летняя ночь, в ласковом её тепле незаметно таяли рощи, деревни,
цветные пятна полей и угасал серебристо-синий блеск реки.
На дворе толклись мужики в синих вытертых портках, в розовых и красных рубахах, босоногие, растрёпанные, и, хотя одёжа на них была
цветная, все они казались серыми, точно долго лежали в земле, только что вылезли
из неё и ещё не отряхнулись. Молча дёргали его за руку, щупали хитрыми глазами, некоторые мычали что-то, а дурашливый Никита Проезжев, плотник, спросил тенорком...
Кроме того, что я имел особенную охоту к наблюдению за жизнью и нравами всего живущего в природе, меня подстрекнули слова Фукса, который сказал, что бабочки, выводящиеся дома, будут самыми лучшими экземплярами, потому что сохранят всю первородную яркость и свежесть своих красок; что бабочки, начав летать по полям, подвергаясь дождям и ветрам, уже теряют несколько, то есть стирают или стряхивают с себя
цветную пыль, которою, в виде крошечных чешуек, бывают покрыты их крылья, когда они только что выползут
из скорлупы хризалиды, или куколки, и расправят свои сжатые члены и сморщенные крылушки.