Неточные совпадения
Гувернантка
имела особенно строгий вид. Сережа пронзительно, как это часто бывало с ним, вскрикнул: «А,
мама!» и остановился в нерешительности: итти ли к матери здороваться и бросить цветы, или доделать венок и с цветами итти.
— Но,
мама, ведь это — идол! — ответил сын, усмехаясь. — Нужно
иметь десятки тысяч в год, чтоб достойно украсить его.
Имел удовольствие видеть его: между нами говоря — нахал и, как все столичные карьеристы, не пожалеет ни папу, ни
маму.
— А я и сама не знаю, только много чего-то. Наверно, развязка «вечной истории». Он не приходил, а они
имеют какие-то о нем сведения. Тебе не расскажут, не беспокойся, а ты не расспрашивай, коли умен; но
мама убита. Я тоже ни о чем не расспрашивала. Прощай.
Между прочим, я возразил ей, что я даже и не
имею теперь права учиться, потому что должен трудиться, чтобы содержать
маму и Лизу; но она предлагает на то свои деньги и уверяет, что их достанет на все время моего университета.
С особенным жаром настаивал он на том, что
мама его непременно хочет сделать из него купца — а он знает, знает наверное, что рожден художником, музыкантом, певцом; что театр — его настоящее призвание; что даже Панталеоне его поощряет, но что г-н Клюбер поддерживает
маму, на которую
имеет большое влияние; что самая мысль сделать из него торгаша принадлежит собственно г-ну Клюберу, по понятиям которого ничего в мире не может сравниться с званием купца!
— Орсуна, радость моя, капитан капитанов! — сказал он. — На мысе Гардена с тех пор, как я купил у Траулера этот дом, поселилось столько народа, что женское население стало очень разнообразно. Ваша фея Маленькой Ноги должна
иметь папу и
маму; что касается меня, то я не вижу здесь пока другой феи, кроме Дигэ Альвавиз, но и та не может исчезнуть, я думаю.
Впрочем, мы зато
имели в виду изготовить на туалет
мамы два большие букета из лучших ландышей, а из остальных сделать душистый перегон, который во все предстоящее лето будет давать превосходное умыванье от загара.
— До завтра! — прошептала она и осторожно, точно боясь нарушить ночную тишину, обняла меня. — Мы не
имеем тайн друг от друга, я должна сейчас рассказать все
маме и сестре… Это так страшно!
Мама ничего,
мама любит вас, но Лида!
Елена.
Мама, мы ошиблись: он
имеет снисхождение к женским нервам.
— Вы не
имеете права…Я не виновата, — залепетала Оля. — Так угодно папе,
маме и т. д.
Я готова была крикнуть: «Я не желаю новой
мамы, не желаю
иметь мачеху!»
— А то, что это большое счастье
иметь такую
маму, которая меня могла выучить хорошим манерам, — продолжал Юлико, — а то я бы бегал по горам таким же грязным маленьким чеченцем и
имел бы такие же черные, осетинские руки, как и у моей кузины.
— А я так очень несчастна, страшно несчастна, Юлико! — вырвалось у меня, и вдруг я разрыдалась совсем по-детски, зажимая глаза кулаками, с воплями и стонами, заглушаемыми подушкой. Я упала на изголовье больного и рыдала так, что, казалось, грудь моя разорвется и вся моя жизнь выльется в этих слезах. Плача, стеная и всхлипывая, я рассказала ему, что папа намерен жениться, но что я не хочу
иметь новую
маму, что я могу любить только мою покойную деду и т. д., и т. д.
— И потом — слова. Они надо мною
имеют какую-то странную власть. Я скажу слово — так себе, без всякого соответственного настроения, — и слово уже овладевает мною и создает свое настроение. И я злюсь, для меня вся жизнь в том, чтоб отстоять это наносное… Вот так и с мужиками этими. Я мельком сказала,
мама стала возражать…
(Почерк Нинки.) — Я не понимаю
маму: все-таки она была революционеркой. Как она может
иметь общение с той беспартийной шпаной, которая забилась от октябрьского нашего вихря в щелки всяких художественных и краеведческих музеев? Вчера сидел у нее один такой, — корректный, «вы изволили сказать», только крахмального воротничка не хватало.
Это явилось неожиданным открытием, но Валя отнесся к нему с непоколебимым равнодушием: тетя так тетя — не все ли равно? Для него слово не
имело такого значения, как для взрослых. Но бывшая
мама не понимала этого и начала объяснять, почему так вышло, что она была
мамой, а стала тетей. Давно, давно, когда Валя был совсем маленький…