Неточные совпадения
— Но как же вы устроились?.. — начала было Долли вопрос о том, какое
имя будет носить
девочка; но, заметив вдруг нахмурившееся лицо Анны, она переменила смысл вопроса. — Как же вы устроили? отняли ее уже?
Лонгрен, называя
девочке имена снастей, парусов, предметов морского обихода, постепенно увлекался, переходя от объяснений к различным эпизодам, в которых играли роль то брашпиль, то рулевое колесо, то мачта или какой-нибудь тип лодки и т. п., а от отдельных иллюстраций этих переходил к широким картинам морских скитаний, вплетая суеверия в действительность, а действительность — в образы своей фантазии.
Раскольников сказал ей свое
имя, дал адрес и обещался завтра же непременно зайти.
Девочка ушла в совершенном от него восторге. Был час одиннадцатый, когда он вышел на улицу. Через пять минут он стоял на мосту, ровно на том самом месте, с которого давеча бросилась женщина.
У этой
девочки было красивое уменьшительное
имя Люня, ровные черные брови и бархатные, наивно — задумчивые глаза.
Четвертая строка:
имя, отчество и фамилия. Насчет
имен могу только вспомнить, что я, кажется, не записал правильно ни одного женского татарского
имени. В татарской семье, где много
девочек, а отец и мать едва понимают по-русски, трудно добиться толку и приходится записывать наугад. И в казенных бумагах татарские
имена пишутся тоже неправильно.
Он состоял из пяти существ, почти одинаково близких ее сердцу: из толстозобого ученого снегиря, которого она полюбила за то, что он перестал свистать и таскать воду, маленькой, очень пугливой и смирной собачонки Роски, сердитого кота Матроса, черномазой вертлявой
девочки лет девяти, с огромными глазами и вострым носиком, которую звали Шурочкой, и пожилой женщины лет пятидесяти пяти, в белом чепце и коричневой кургузой кацавейке на темном платье, по
имени Настасьи Карповны Огарковой.
Мальчик, по
имени Валек, высокий, тонкий, черноволосый, угрюмо шатался иногда по городу без особенного дела, заложив руки в карманы и кидая по сторонам взгляды, смущавшие сердца калачниц.
Девочку видели только один или два раза на руках пана Тыбурция, а затем она куда-то исчезла, и где находилась — никому не было известно.
— Как твое
имя? — спросил мальчик, гладя рукой белокурую головку
девочки.
Страшное слово «мачеха», давно сделавшееся прилагательным
именем для выражения жестокости, шло как нельзя лучше к Александре Петровне; но Сонечку нельзя было легко вырвать из сердца отца;
девочка была неуступчивого нрава, с ней надо было бороться, и оттого злоба мачехи достигла крайних пределов; она поклялась, что дерзкая тринадцатилетняя девчонка, кумир отца и целого города, будет жить в девичьей, ходить в выбойчатом платье и выносить нечистоту из-под ее детей…
Он знал, что все
девочки зовут его «изобретателем», — это сестра внушила им, — и что от него ждут в будущем чего-то, что должно прославить
имя его отца, — сестра говорила об этом уверенно.
Сама Ольга Федотовна была очень расстроена событием, которое совершилось в нашем семействе и грозило лечь черным пятном на наше доброе
имя, поэтому она хоть и жалела меня, но не хотела со мною много разговаривать, вероятно потому, что и меня, как молоденькую
девочку, считали ответственною за все грехи молодого поколения.
— Бедные две
девочки, как тут приютились у нас на подъезде! — сказал я, представляясь в виде Язона мутным очам добродетельнейшей в мире чухонки Эрнестины Крестьяновны, исправлявшей в моей одинокой квартире должность кухарки и камердинера и называвшей, в силу многочисленности лежавших на ней обязанностей, свое единственное лицо собирательным
именем: прислуги.
Отставной артиллерийский полковник Перейра получил за женою в приданое прекрасное имение и прижил с нею двух детей: мальчика Альфонса и
девочку, носившую
имя матери Елизавета.
Раздался пронзительный крик, и бросившаяся нянька подняла
девочку, у которой подбородок оказался глубоко рассеченным, и кровоизлияние было как из зарезанной. Филимон до того испугался, что я обещал ему взять вину на себя, даже не поминая его
имени.
Не говоря уже об анекдотах, о каламбурах, об оркестре из «Фенеллы», просвистанном им с малейшими подробностями, он представил даже бразильскую обезьяну, лезущую на дерево при виде человека, для чего и сам влез удивительно ловко на дверь, и, наконец, вечером усадил Юлию и Катерину Михайловну за стол, велев им воображать себя
девочками — m-me Санич беспамятною Катенькою, а Юлию шалуньей Юленькою и самого себя — надев предварительно чепец, очки и какую-то кацавейку старой экономки — их наставницею под
именем m-me Гримардо, которая и преподает им урок, и затем начал им рассказывать нравственные анекдоты из детской книжки, укоряя беспрестанно Катеньку за беспамятство, а Юленьку за резвость.
Домик у Фигуры был обыкновенная малороссийская мазанка, разделенная, впрочем, на комнатку и кухню. Ел он пищу всегда растительную и молочную, но самую простую — крестьянскую, которую ему готовила вышеупомянутая замечательной красоты хохлушка Христя. Христя была «покрытка», то есть девушка, имевшая дитя. Дитя это была прехорошенькая
девочка, по
имени Катря. По соседству думали, что она «хвыгурина дочкб», но Фигура на это делал гримасу и, пыхнув губами, отвечал...
В разговоре между собою Фигура и Христя относились друг к другу в разных формах: Фигура говорил ей «ты» и называл ее Христино или Христя, а она ему говорила «вы» и называла его по
имени и отчеству.
Девочку Катрю оба они называли «дочкою», а она кликала Фигуру «татою», а Христю «мамой». Катре было девять лет, и она была вся в мать — красавица.
Событие это произошло в 1853 г., когда русские отношения к Франции были очень натянуты и в столице сильно уже поговаривали о возможности решительного разрыва. В это время раз чиновнику С. передают «для исполнения» бумагу о наказании плетьми, через палача, молодого француза N, осужденного к этому за самый гадкий поступок над малолетней
девочкой. Я не назову вам этого француза, потому что он жив и довольно известен; а как его
имя берегла от оглашения скромность «пигмея», то и я не великан, чтобы его выдать.
Делом не волоча, мать Салоникея снесла
девочку к жившему при часовне беглому попу. Тот окрестил и нарек ей
имя Фаина.
Я помню, как об этом «довела»
девочка, бывшая в «выносушках», по
имени Агашка, и перед матушкою стояли разом эта Агашка, и ключница, производившая обыск, и Аграфена, а на столе в виде поличья лежал «шматок теста», которое она отняла от барских хлебов и хотела спечь из него лепешку Васёнке.
Святая Нина Праведница, в честь которой мне дано мое
имя, услышишь молитву дикой, ничтожной
девочки.
А если может? Вдруг они правы, наши наивные, смешные
девочки, и ровно в полночь император «оживет» и сойдет с полотна? Чего бы это мне ни стоило — я дождусь его «выхода», или я не достойна
имени Нины Израэл! И я уселась ждать — прямо на полу у деревянной балюстрады, которая отделяла основное пространство зала от красных ступеней помоста. Невольно вспомнилось рассуждение Милы по поводу этой балюстрады.
— Напрасно! — воскликнула
девочка, и черные глаза ее сверкнули чуть заметной усмешкой. — Только барантачи и душманы скрывают свое
имя… а я… я племянница и приемная дочь знатного и известного русского генерала, князя Георгия Джаваха, я могу сказать мое
имя — меня зовут Нина бек-Израэл.
Задавание уроков к следующему дню не практиковалось в приюте. На выучивание их не хватало времени, так как уборка, стирка, глажение, а больше всего рукодельные работы занимали все время воспитанниц. Заучивалось все с «голоса» преподавателя, тут же в классной. Молитвы, стихи, грамматические правила, название,
имена, года — все это выписывалось на доске наставницами и законоучителем и хором затверживалось старшими
девочками.
Едва я появилась в классе,
девочки устроили мне шумную овацию. Меня обнимали, целовали наперерыв, громко восхваляя за геройский подвиг. Потом всем классом просили инспектрису простить Нину — и на красной доске снова появилось ее милое
имя.
В наше отсутствие, оказывается, приходила инспектриса и наказала троих вышеупомянутых воспитанниц, сняв с них передники и оставив без шнурка, но о выключении не было и речи, так как догадливый Пугач пронюхал, что Джаваха у Maman, стало быть, она виноватая. К тому же, когда
имя Нины произнесено было в классе,
девочки неловко смолкли, не решаясь взвести напрасное обвинение на их самоотверженную спасительницу.
— Ну, a теперь, — проговорил далеко неласковым тоном господин Злыбин, обращаясь к
девочке, — изволь забыть раз навсегда твое
имя, фамилию и прочее. Отныне ты мой племянник, брат Андрея, и зовут тебя Толька, Анатолий, понимаешь? A на афише ты будешь называться маленький Тото, фокусник Тото. Слышишь?
— Ложь! — вскричала молодая женщина, — вы лжете, сударь! Это вовсе не Тото… Вы слышали, господа, что крикнул этот ребенок? — обратилась госпожа Раева к публике, — она назвала свое
имя, просила спасти ее. Я хорошо знаю эту
девочку! Её несчастная мать разыскивает ее! Я ее отвезу к матери сию минуту.
Плохо бы окончился урок для не в меру расшалившихся
девочек, потому что Баранов уже несколько раз повторил
имя Орлика, как вдруг неожиданно со своего места поднялась Тася Стогунцева и, сделав из своих рук подобие рупора, прокричала во весь голос громко, как в лесу, заглушая и смех, и блеяние, и крик учителя...
Когда маленькая сиротка — внучка старого лесничего и управляющего бывшего княжеского хутора, приобретенного теперь Волгиным была совсем крошкой, она не могла выговаривать своего
имени «Маня» и называла себя Мая. Потом, когда
девочка подросла, это
имя так и осталось за нею.
Она была действительно неглупая
девочка, но считала себя, со своим английским языком и свитою громких ученых
имен, такою умною и образованною, что все, ее окружающее, должно было пасть перед нею безмолвно на колени и восторгаться ею.
— Пожалуйста, будьте с ними построже, — говорил он через минуту, — мать и предшественницы ваши себе на голову избаловали
девочек. Они ничего не знают, ничем не интересуются, кроме платьев, выездов в театры и танцевальных вечеринок. Я не знаю даже, умеют ли они читать как следует по-русски, не говоря уже о другом. К сожалению, моя служба не позволяет мне заняться этим вопросом лично, a моя жена весьма слабая мать, обожающая детей. Так уж вы, mademoiselle, простите, не знаю вашего
имени отчества.
Девочка родилась 19 августа и к выбору предстояло два
имени Агапии и Феклы.
Девочка освоилась, стала лепетать по-своему, на каком-то странном языке, непонятном для окружающих. На совете братьев Строгановых решено было
девочку окрестить. Крестным отцом стал Семен Иоаникиевич, а крестной матерью — Антиповна. Назвали
девочку Домной, по
имени святой, память которой празднуется пятого января, в тот день, когда она была найдена. По крестному отцу она звалась Семеновной.
Новорожденной
девочке дали
имя Конкордия не столько в честь матери, сколько по внутреннему смыслу этого
имени, означающем в переводе «согласие».
Девочку назвали Татьяной. Это
имя дал ей Иннокентий Антипович, в честь своей покойной матери.
Толковали также, что ее семья, весьма почтенная и богатая, требовала, чтобы она разошлась с мужем, «непомнящим родства», но она любила не
имя, а человека — своего мужа, отца только что родившегося ребенка —
девочки, и отказалась.
Отец Илиодор, сидя на коннике, называл девушек по
именам и сообщал каждой из них кое-что о домашних; в коленах у него стояла маленькая
девочка, лет восьми, с зеленым лицом и толстым вздутым брюхом, на котором общелкнулось и приподнялось синее набойчатое платье.
Доброе
имя, домик в Холодне, пятьсот рублей и семья людей, состоящая из жены и мужа средних лет с двумя малолетними детьми, мальчиком и
девочкой — вот все наследство, которое осталось после отца.
Разумеется, просители в этой крошке-девочке не подозревали своего настоящего адвоката, скрытого за
именем брата, но большею частью изъявляли желание, как непременное условие, чтобы бумаги их были переписаны легкой, золотою ручкой барышни, потому что ручка эта, как гласила молва, приносила счастье.
А этот мальчик или
девочка, это дитя, которое за нею таскается, это его отродье: ему нет
имени!..
И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало
имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцати-летней
девочке.
Скоро стали производить счет
девочкам, будто бы безвестно пропавшим, и даже называли их по
именам.