Потом,
испытывая удивления больше, чем удовольствия, он слушал, как Нехаева, лежа рядом с ним, приглушенно рыдала, говоря жарким шепотом...
Неточные совпадения
Кто не знал ее и ее круга, не слыхал всех выражений соболезнования, негодования и
удивления женщин, что она позволила себе показаться в свете и показаться так заметно в своем кружевном уборе и со своей красотой, те любовались спокойствием и красотой этой женщины и не подозревали, что она
испытывала чувства человека, выставляемого у позорного столба.
Никогда не имев случая
испытать над собой гнет чьей-нибудь власти, сама всегда властвуя и повелевая, она исполнялась каким-то наивным
удивлением перед Феденькой, который сразу подчинял ее себе.
А главное, что меня в
удивление приводит, так это моя пред нею нескладность, и чему сие приписать, что я, как бы оробев сначала, примкнул язык мой к гортани, и если о чем заговаривал, то все это выходило весьма скудоумное, а она разговор, словно на смех мне, поворачивала с прихотливостью, и когда я заботился, как бы мне репрезентоваться умнее, дабы хотя слишком грубо ее в себе не разочаровать, она совершенно об этом небрегла и слов своих, очевидно, не подготовляла, а и моего ума не
испытывала, и вышла меж тем таковою, что я ее позабыть не в состоянии.
Но, к
удивлению, читаешь-читаешь и, после двухчасового шуршанья газетной бумагой,
испытываешь только одно чувство: что в голове сумбур.
Он всё чаще
испытывал толчки маленьких обид и
удивлений. Они отодвигали его куда то в сторону, утверждая в роли зрителя, который должен всё видеть, обо всём думать, А всё вокруг незаметно, но быстро изменялось, всюду, в словах и делах, навязчиво кричало новое, беспокойное. Как-то, за чаем, Ольга сказала...
«Cette armée russe que l’or de l’Angleterre a transportée des extrémités de l’univers, nous allons lui faire éprouver le même sort (le sort de l’armée d’Ulm)», [«Эту русскую армию, которую английское золото перенесло сюда с конца света, мы заставим ее
испытать ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем
удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы.