Неточные совпадения
Катавасов в коротких словах передал ему последнее известие и, войдя в
кабинет, познакомил Левина с невысоким, плотным, очень приятной наружности
человеком.
Анна улыбнулась, как улыбаются слабостям любимых
людей, и, положив свою руку под его, проводила его до дверей
кабинета.
После обеда молодые
люди отправляются в
кабинет к хозяину и пишут письмо к неизвестной.
Против меня была дверь в
кабинет, и я видел, как туда вошли Яков и еще какие-то
люди в кафтанах и с бородами.
Секунды две не более происходила настоящая борьба; потом вдруг как бы кто-то кого-то с силою оттолкнул, и вслед за тем какой-то очень бледный
человек шагнул прямо в
кабинет Порфирия Петровича.
— Вот как мы с тобой, — говорил в тот же день, после обеда Николай Петрович своему брату, сидя у него в
кабинете: — в отставные
люди попали, песенка наша спета. Что ж? Может быть, Базаров и прав; но мне, признаюсь, одно больно: я надеялся именно теперь тесно и дружески сойтись с Аркадием, а выходит, что я остался назади, он ушел вперед, и понять мы друг друга не можем.
Молодые
люди вошли. Комната, в которой они очутились, походила скорее на рабочий
кабинет, чем на гостиную. Бумаги, письма, толстые нумера русских журналов, большею частью неразрезанные, валялись по запыленным столам; везде белели разбросанные окурки папирос.
Сморщив пятнистое лицо, покачиваясь, дергая головою, Лютов стал похож на
человека, который, сидя в
кабинете дантиста, мучается зубной болью.
Поняв, что
человек этот ставит целью себе «вносить успокоение в общество», Самгин ушел в
кабинет, но не успел еще решить, что ему делать с собою, — явилась жена.
За ним почтительно двигалась группа
людей, среди которых было четверо китайцев в национальных костюмах; скучно шел молодцеватый губернатор Баранов рядом с генералом Фабрициусом, комиссаром павильона
кабинета царя, где были выставлены сокровища Нерчинских и Алтайских рудников, драгоценные камни, самородки золота.
Люди с орденами и без орденов почтительно, тесной группой, тоже шли сзади странного посетителя.
— Хочется думать, что молодежь понимает свою задачу, — сказал патрон, подвинув Самгину пачку бумаг, и встал; халат распахнулся, показав шелковое белье на крепком теле циркового борца. — Разумеется,
людям придется вести борьбу на два фронта, — внушительно говорил он, расхаживая по
кабинету, вытирая платком пальцы. — Да, на два: против лиходеев справа, которые доводят народ снова до пугачевщины, как было на юге, и против анархии отчаявшихся.
Через час Клим Самгин вошел в
кабинет патрона. Большой, солидный
человек, сидя у стола в халате, протянул ему теплую, душистую руку, пошевелил бровями и, пытливо глядя в лицо, спросил вполголоса...
Подозрительно было искусно сделанное матерью оживление, с которым она приняла Макарова; так она встречала только
людей неприятных, но почему-либо нужных ей. Когда Варавка увел Лютова в
кабинет к себе, Клим стал наблюдать за нею. Играя лорнетом, мило улыбаясь, она сидела на кушетке, Макаров на мягком пуфе против нее.
— Обедать? Спасибо. А я хотел пригласить вас в ресторан, тут, на площади у вас, не плохой ресторанос, — быстро и звонко говорил Тагильский, проходя в столовую впереди Самгина, усаживаясь к столу. Он удивительно не похож был на
человека, каким Самгин видел его в строгом
кабинете Прейса, — тогда он казался сдержанным, гордым своими знаниями, относился к
людям учительно, как профессор к студентам, а теперь вот сорит словами, точно ветер.
«Сыты», — иронически подумал он, уходя в
кабинет свой, лег на диван и задумался: да, эти
люди отгородили себя от действительности почти непроницаемой сеткой слов и обладают завидной способностью смотреть через ужас реальных фактов в какой-то иной ужас, может быть, только воображаемый ими, выдуманный для того, чтоб удобнее жить.
Самгин попросил чаю и, закрыв дверь
кабинета, прислушался, — за окном топали и шаркали шаги
людей. Этот непрерывный шум создавал впечатление работы какой-то машины, она выравнивала мостовую, постукивала в стены дома, как будто расширяя улицу. Фонарь против дома был разбит, не горел, — казалось, что дом отодвинулся с того места, где стоял.
Затем Клим Иванович целый час сидел в теплом и солидно обставленном
кабинете, слушая жалобы большого, рыхлого
человека, с двойным подбородком, с благодушным лицом престарелой кормилицы.
Он легко, к своему удивлению, встал на ноги, пошатываясь, держась за стены, пошел прочь от
людей, и ему казалось, что зеленый, одноэтажный домик в четыре окна все время двигается пред ним, преграждая ему дорогу. Не помня, как он дошел, Самгин очнулся у себя в
кабинете на диване; пред ним стоял фельдшер Винокуров, отжимая полотенце в эмалированный таз.
Не желая видеть этих
людей, он прошел в
кабинет свой, прилег там на диван, но дверь в столовую была не плотно прикрыта, и он хорошо слышал беседу старого народника с письмоводителем.
Она убежала, отвратительно громко хлопнув дверью спальни, а Самгин быстро прошел в
кабинет, достал из книжного шкафа папку, в которой хранилась коллекция запрещенных открыток, стихов, корректур статей, не пропущенных цензурой. Лично ему все эти бумажки давно уже казались пошленькими и в большинстве бездарными, но они были монетой, на которую он покупал внимание
людей, и были ценны тем еще, что дешевизной своей укрепляли его пренебрежение к
людям.
— Идемте вместе. Там — забавно. Сидят и сочиняют законы очень знакомые
люди, которых я видала пьяными у цыган, в
кабинетах ресторанов.
«Попробуем еще раз напомнить, что
человек имеет право жить для себя, а не для будущего, как поучают Чеховы и прочие эпигоны литературы, — решил он, переходя в
кабинет.
Но опытный глаз
человека с чистым вкусом одним беглым взглядом на все, что тут было, прочел бы только желание кое-как соблюсти decorum [видимость (лат.).] неизбежных приличий, лишь бы отделаться от них. Обломов хлопотал, конечно, только об этом, когда убирал свой
кабинет. Утонченный вкус не удовольствовался бы этими тяжелыми, неграциозными стульями красного дерева, шаткими этажерками. Задок у одного дивана оселся вниз, наклеенное дерево местами отстало.
У него было еще три комнаты, но он редко туда заглядывал, утром разве, и то не всякий день, когда
человек мел
кабинет его, чего всякий день не делалось.
Она мало-помалу удалила
людей, сказавши, что еще не ляжет спать, а посидит с Борисом Павловичем, и повела его в
кабинет.
Всю ночь я был в бреду, а на другой день, в десять часов, уже стоял у
кабинета, но
кабинет был притворен: у вас сидели
люди, и вы с ними занимались делами; потом вдруг укатили на весь день до глубокой ночи — так я вас и не увидел!
Я сказал Петру (
человеку его), что буду ждать в
кабинете (как и множество раз это делалось).
Впрочем, они уже давно не видались; бесчестный поступок, в котором обвиняли Версилова, касался именно семейства князя; но подвернулась Татьяна Павловна, и чрез ее-то посредство я и помещен был к старику, который желал «молодого
человека» к себе в
кабинет.
В одном только
кабинете пастора, наполненном книгами и рукописями, были два небольших окна со стеклами, подаренными ему, кажется,
человеком Соединенных Штатов.
Но не успел помощник подойти к двери в
кабинет, как она сама отворилась, и послышались громкие, оживленные голоса немолодого коренастого
человека с красным лицом и с густыми усами, в совершенно новом платье, и самого Фанарина.
Войдя в
кабинет, Нехлюдов очутился перед среднего роста коренастым, коротко остриженным
человеком в сюртуке, который сидел в кресле у большого письменного стола и весело смотрел перед собой. Особенно заметное своим красным румянцем среди белых усов и бороды добродушное лицо сложилось в ласковую улыбку при виде Нехлюдова.
Вольф с ласковой и несколько насмешливой улыбкой — это была его манера: невольное выражение сознания своего комильфотного превосходства над большинством
людей, — остановившись в своей прогулке по
кабинету, поздоровался с Нехлюдовым и прочел записку.
Даже самый беспорядок в этих комнатах после министерской передней, убожества хозяйского
кабинета и разлагающегося великолепия мертвых залов, — даже беспорядок казался приятным, потому что красноречиво свидетельствовал о присутствии живых
людей: позабытая на столе книга, начатая женская работа, соломенная шляпка с широкими полями и простеньким полевым цветочком, приколотым к тулье, — самый воздух, кажется, был полон жизни и говорил о чьем-то невидимом присутствии, о какой-то женской руке, которая производила этот беспорядок и расставила по окнам пахучие летние цветы.
Ляховский расходился до того, что даже велел подавать завтрак к себе в
кабинет, что уж совсем не было в его привычках. Необыкновенная любезность хозяина тронула Бахарева, хотя вообще он считал Ляховского самым скрытным и фальшивым
человеком; ему понравилась даже та форма, в которой Ляховский между слов успел высказать, что ему все известно о положении дел Бахарева.
Это был тот кризис, которого с замирающим сердцем ждал доктор три недели. Утром рано, когда Зося заснула в первый раз за все время своей болезни спокойным сном выздоравливающего
человека, он, пошатываясь, вошел в
кабинет Ляховского.
И вот прошло двадцать три года, я сижу в одно утро в моем
кабинете, уже с белою головой, и вдруг входит цветущий молодой
человек, которого я никак не могу узнать, но он поднял палец и смеясь говорит: «Gott der Vater, Gott der Sohn und Gott der heilige Geist!
На дворе увидел я дорожную телегу; мне сказали, что у меня в
кабинете сидит
человек, не хотевший объявить своего имени, но сказавший просто, что ему до меня есть дело.
На сей раз он привел меня в большой
кабинет; там, за огромным столом, на больших покойных креслах сидел толстый, высокий румяный господин — из тех, которым всегда бывает жарко, с белыми, откормленными, но рыхлыми мясами, с толстыми, но тщательно выхоленными руками, с шейным платком, сведенным на минимум, с бесцветными глазами, с жовиальным [Здесь: благодушным (от фр. jovial).] выражением, которое обыкновенно принадлежит
людям, совершенно потонувшим в любви к своему благосостоянию и которые могут подняться холодно и без больших усилий до чрезвычайных злодейств.
Губернатор превратил свой дом в застенок, с утра до ночи возле его
кабинета пытали
людей.
После падения Франции я не раз встречал
людей этого рода,
людей, разлагаемых потребностью политической деятельности и не имеющих возможности найтиться в четырех стенах
кабинета или в семейной жизни. Они не умеют быть одни; в одиночестве на них нападает хандра, они становятся капризны, ссорятся с последними друзьями, видят везде интриги против себя и сами интригуют, чтоб раскрыть все эти несуществующие козни.
В десятом часу утра камердинер, сидевший в комнате возле спальной, уведомлял Веру Артамоновну, мою экс-нянюшку, что барин встает. Она отправлялась приготовлять кофей, который он пил один в своем
кабинете. Все в доме принимало иной вид,
люди начинали чистить комнаты, по крайней мере показывали вид, что делают что-нибудь. Передняя, до тех пор пустая, наполнялась, даже большая ньюфаундлендская собака Макбет садилась перед печью и, не мигая, смотрела в огонь.
…На другой день я поехал в Стаффорд Гауз и узнал, что Гарибальди переехал в Сили, 26, Prince's Gate, возле Кензинтонского сада. Я отправился в Prince's Gate; говорить с Гарибальди не было никакой возможности, его не спускали с глаз;
человек двадцать гостей ходило, сидело, молчало, говорило в зале, в
кабинете.
Струнников, с своей стороны, тоже доволен. Но он не мечтает, во-первых, потому, что отяжелел после обеда и едва может добрести до
кабинета, и, во-вторых, потому, что мечтания вообще не входят в его жизненный обиход и он предпочитает проживать деньги, как придется, без заранее обдуманного намерения. Придя в
кабинет, он снимает платье, надевает халат и бросается на диван. Через минуту громкий храп возвещает, что излюбленный
человек в полной мере воспользовался послеобеденным отдыхом.
В течение целого дня они почти никогда не видались; отец сидел безвыходно в своем
кабинете и перечитывал старые газеты; мать в своей спальне писала деловые письма, считала деньги, совещалась с должностными
людьми и т. д.
Принимает Елисеев скромно одетого
человека в своем роскошном
кабинете, сидя в кресле у письменного стола, и даже не предлагает ему сесть.
Остановились. Молодые
люди сняли гроб и вместо кладбища, к великому удивлению гуляющей публики, внесли в подъезд «Яра» и, никем не остановленные, прошли в самый большой
кабинет, занятый молодыми
людьми. Вставшего из гроба, сняв саван, под которым был модный сюртук, встретили бокалами шампанского.
«Яр» тогда содержал Аксенов, толстый бритый
человек, весьма удачно прозванный «Апельсином». Он очень гордился своим пушкинским
кабинетом с бюстом великого поэта, который никогда здесь не был, а если и писал —
Впрочем,
люди, знакомые князю, имели доступ к нему в
кабинет, где он и выслушивал их один и отдавал приказания чиновникам, как поступить, но скоро все забывал, и не всегда его приказания исполнялись.
В бубновском доме Галактион часто встречал доктора Кочетова, который, кажется, чувствовал себя здесь своим
человеком. Он проводил свои визиты больше с Прасковьей Ивановной, причем обязательно подавалась бутылка мадеры. Раз, встретив выходившего из
кабинета Галактиона, он с улыбкой заметил...
— Вот здесь я деловой
человек, — объяснил Стабровский, показывая Луковникову свой
кабинет. — Именно таким вы меня знали до сих пор. Сюда ко мне приходят
люди, которые зависят от меня и которые завидуют мне, а вот я вам покажу другую половину дома, где я самый маленький
человек и сам нахожусь в зависимости от всех.