Неточные совпадения
Это дворец невидимой
феи, индийской пери, самой Сакунталы, может быть. Вот,
кажется, следы ее ножек, вот кровать, закрытая едва осязаемой кисеей, висячие лампы и цветные китайские фонари, роскошный европейский диван, а рядом длинное и широкое бамбуковое кресло. Здесь резные золоченые колонны, служащие преддверием ниши, где богиня покоится в жаркие часы дня под дуновением висячего веера.
Доселе наш кандидат никогда не бывал в дамском обществе; он питал к женщинам какое-то инстинктуальное чувство уважения; они были для него окружены каким-то нимбом; видел он их или на бульваре, разряженными и неприступными, или на сцене московского театра, — там все уродливые фигурантки
казались ему какими-то
феями, богинями.
Она была немного выше его — на полголовы, — но заслоняла собою всё — и мать и отца. В ту пору ей было пятнадцать лет. Он был похож на краба, а она — тонкая, стройная и сильная —
казалась ему
феей, под властью которой жил весь дом и он, маленький горбун.
Дуня с восторгом и преданностью глядит в лицо Наташи. Она никогда не говорит ей о своей любви, как Феничка и другие. Ей дико это и стыдно. Но когда Дуня ходит, обнявшись, в короткие минуты досуга между часами занятий с Наташей по зале или слушает ее пленительные рассказы из ее, Наташиного, прошлого житья, сама Наташа
кажется бедной маленькой Дуне какой-то сказочной волшебной
феей, залетевшей сюда случайно в этот скучный и суровый приют.
Она была очень хороша и в эти минуты особенно напоминала одну из
фей Шехеразады: вокруг нее были даже клубы какого-то курения, или это, может быть, только
казалось.
Она была уже не такая хорошенькая, какою
показалась мне ночью. Утро безжалостно сорвало с нее всю ее ночную фантастическую прелесть. Она уже более не
казалась мне
феей, но ее большие светлые глаза, загадочно-прозрачные, точно глаза русалки, ее великолепные, белые, как лен, волосы и изящные черты немного надменного личика с детски-чарующей улыбкой — невольно заставляли любоваться ею.
Она слушала меня очень внимательно. Все время, пока я говорила, ее тоненькая ручка лежала на моем лбу, и, право же, мне
казалось, что боль в голове утихала, что хорошенькая Ирочка способна унести мою болезнь, как настоящая маленькая
фея.
Ирочка засмеялась. Она уже не
казалась мне больше прозрачною лунною
феей, какою явилась мне в ту памятную ночь в лазарете, — нет, это была уже не прежняя, немного мечтательная, поэтичная
фея Ирэн, а просто веселая, смеющаяся, совсем земная Ирочка, которую, однако, я любила не меньше и которую решила теперь «обожать» по-институтски, чтобы и в этом не отстать от моих потешных, глупеньких одноклассниц…
И действительно, все
казалось мне теперь пустяками в сравнении с дружбой Ирочки. Институт уже не представлялся мне больше прежней мрачной и угрюмой тюрьмою. В нем жила со своими загадочно-прозрачными глазками и колокольчиком-смехом белокурая
фея Ирэн.
Она засмеялась, и смех ее
показался мне звонким и чудесным, именно таким, каким умеют смеяться одни только
феи.
И вдруг он вспомнил разом, что маленькая
фея обещала
показаться ему одному, а их тут было целое общество: и папа, и Сережа, и Юрик, и старик. А
феи, как всем известно, боятся людского общества. Значит, чтобы увидеть
фею, ему необходимо одному вернуться в портретную.
— Тише, услышат! — остановила его
фея. — Услышат и придут, а я не хочу
показываться никому больше.
— Я видела, впрочем, одну больную девочку в саду. Она — слепая и,
кажется, приняла меня за
фею…
— Я не верю, чтобы вы жили в Риме, — говорил Дмитрий Петрович, — мне
кажется, что вы были в какой-то волшебной стране, которая превратила вас в
фею.