Это самая веселая комната, освещенная темно-красным фонарем с потолка. По стенам — разные ископаемые курганные древности, целые плато старинных серег и колец, оружие — начиная от
каменного века — кольчуги, шлемы, бердыши, ятаганы.
В долине Дуйки Поляков нашел ножеобразный осколок обсидиана, наконечники стрел из камня, точильные камни, каменные топоры и проч.; эти находки дали ему право заключить, что в долине Дуйки, в отдаленные времена, жили люди, которые не знали металлов; это были жители
каменного века.
Неточные совпадения
Бердников хотел что-то сказать, но только свистнул сквозь зубы: коляску обогнал маленький плетеный шарабан, в нем сидела женщина в красном, рядом с нею, высунув длинный язык, качала башкой большая собака в пестрой, гладкой шерсти, ее обрезанные уши торчали настороженно, над оскаленной пастью старчески опустились кровавые
веки, тускло блестели рыжие,
каменные глаза.
Очутилась она во дворце зверя лесного, чуда морского, во палатах высокиих,
каменных, на кровати из резного золота, со ножками хрустальными, на пуховике пуха лебяжьего, покрытом золотой камкой; ровно она и с места не сходила, ровно она целый
век тут жила, ровно легла почивать, да проснулася.
Что-то совсем страшное, далеко уходящее за пределы обычного, встало перед Колесниковым, и даже его мистически-темная душа содрогнулась; и чем-то от древних
веков, от
каменного идола повеяло на него от неподвижной фигуры Саши, склонившего голову на руки и так смотревшего в лесную глубину, будто весь его, все его темные силы звал он на послугу. Зашептал Андрей Иваныч, и не был прост и спокоен его обычно ровный голос...
Петрович. Ну, и спрятал он меня в
каменный мешок, что острогом зовут. Томил, томил, сосал, сосал деньги-то, да тогда только погулять-то выпустил, когда всего нaбело отчистил. В одном сертуке пустил.
Век я ему не забуду. (Уходит в калитку).
Тихо взбегают волны на берег, усеянный толпой людей, созидающих
каменную преграду их вечному движению, взбегают и поют свою звучную ласковую песню о прошлом, о всем, что в течение
веков видели они на берегах этой земли…
В противоположность дикарям минувших
веков, терявшимся при переходе из пустыни в город, этот современный дикарь, выхваченный из
каменных объятий городских громад, чувствовал себя слабым и беспомощным перед лицом природы.
В клетях и чуланах тесно было от мешков с пушистою казанской крупчаткой, с разными солодами и крупами, тогда как спокон
века ни в едином доме на
Каменном Вражке ни сохи, ни бороны не бывало.
Как тростинка, надломился, оторвались от него
каменные скалы и вечные льды, что спокон
века лежат на вершине его.
Много я видал на своем
веку домов, больших и малых,
каменных и деревянных, старых и новых, но особенно врезался мне в память один дом.
Кой-где уцелели
каменные постаменты, на них в старые годы стояли статуи. Известный богач прошедшего
века, князь Алексей Юрьич скупил много статуй за границей и поставил их в своем Заборье. Куда поcле девались они, бог знает. Вот на одном постаменте уцелели буквы: «Jov… omnipoten…» [Юпитер… всемогущий… (лат.).]. На другом ясна надпись: «Venus et Adonis» [Венера и Адонис (лат.).].
Исполинские четвероугольные столбы из огромных камней, истесанных, источенных ржавчиною
веков, окрапленных плеснею времени, наваленных в дивном, гармоническом беспорядке, казалось, складены были всемогущею рукою природы, а не смертного; из сводов, согласного размера со столбами, грозно выглядывали
каменные гиганты и готовы были задавить вас; молитвенный стон должен был отдаваться под этими сводами, как вздох из чахлой груди не одного человека, а целого человечества.