Неточные совпадения
За окном шелестел дождь, гладя стекла. Вспыхнул газовый фонарь, бескровный огонь его осветил мелкий, серый бисер дождевых
капель, Лидия замолчала, скрестив руки
на груди, рассеянно глядя в окно. Клим спросил: что такое дядя Хрисанф?
У себя в комнате, при огне, Клим увидал, что левый бок блузы Макарова потемнел, влажно лоснится, а со стула
на пол
капают черные
капли. Лидия молча стояла пред ним, поддерживая его падавшую
на грудь голову, Таня, быстро оправляя постель Клима, всхлипывала...
— Я ничего не знал, она сама решила, — тихонько, торопливо говорил Самгин, глядя в мокрое лицо, в недоверчивые глазки, из которых
на мешки ее полуобнаженных
грудей капали эти необыкновенные маленькие слезинки.
Умирала она частию от небрежного воспитания, от небрежного присмотра, от проведенного, в скудности и тесноте, болезненного детства, от попавшей в ее организм наследственной
капли яда, развившегося в смертельный недуг, оттого, наконец, что все эти «так надо» хотя не встречали ни воплей, ни раздражения с ее стороны, а всё же ложились
на слабую молодую
грудь и подтачивали ее.
Привалов пошел в уборную, где царила мертвая тишина. Катерина Ивановна лежала
на кровати, устроенной
на скорую руку из старых декораций; лицо покрылось матовой бледностью,
грудь поднималась судорожно, с предсмертными хрипами. Шутовской наряд был обрызган
каплями крови. Какая-то добрая рука прикрыла ноги ее синей собольей шубкой. Около изголовья молча стоял Иван Яковлич, бледный как мертвец; у него по лицу катились крупные слезы.
Вот особенно одна с краю, такая костлявая, высокого роста, кажется, ей лет сорок, а может, и всего только двадцать, лицо длинное, худое, а
на руках у нее плачет ребеночек, и груди-то, должно быть, у ней такие иссохшие, и ни
капли в них молока.
Комната еще не выметена, горничная взбивает пуховики, в воздухе летают перья, пух; мухи не дают покоя; но барыня привыкла к духоте, ей и теперь не душно, хотя
на лбу и
на открытой
груди выступили
капли пота.
Уйди, Рогожин, тебя не нужно! — кричала она почти без памяти, с усилием выпуская слова из
груди, с исказившимся лицом и с запекшимися губами, очевидно, сама не веря ни
на каплю своей фанфаронаде, но в то же время хоть секунду еще желая продлить мгновение и обмануть себя.
Он повторил это слово сдавленным голосом, точно оно вырвалось у него с болью и усилием. Я чувствовал, как дрожала его рука, и, казалось, слышал даже клокотавшее в
груди его бешенство. И я все ниже опускал голову, и слезы одна за другой
капали из моих глаз
на пол, но я все повторял едва слышно...
Он бодал головою в
грудь Кожемякина, всхлипывал, и с лица его
на голые ноги Матвея Савельева
капали тяжёлые, тёплые
капли.
Неустанно двигались скулы и челюсти, играли кадыки, сверкали волчьи зубы, от мохнатых
грудей шёл парок,
на лицах блестели
капли пота.
Бельтов, тронутый до глубины души, взял ее руку и приложил к своей
груди; она слышала биение его сердца; она слышала, как горячие
капли слез падали
на ее руку…
По углам виднеются молодые благообразные мужчины: тихое искательство светится в их взорах; безмятежно тихо, хотя и вкрадчиво, выражение их лиц; множество знаков отличия тихо мерцает
на их
грудях. Беседа ведется тоже тихая; касается она предметов духовных и патриотических,"Таинственной
капли"Ф. Н. Глинки, миссий
на Востоке, монастырей и братчиков в Белоруссии.
Солнце горит в небе, как огненный цветок, и сеет золотую пыль своих лучей
на серые
груди скал, а из каждой морщины камня, встречу солнца, жадно тянется живое — изумрудные травы, голубые, как небо, цветы. Золотые искры солнечного света вспыхивают и гаснут в полных
каплях хрустальной росы.
Он наклонил голову — подбородок и щеки его расплылись, упираясь в
грудь, — поставил чашку
на стол, смахнул платком
капли кофе с серых брюк и вытер потное лицо.
Прежде всего, меня поразило то, что подле хозяйки дома сидела"Дама из Амстердама", необычайных размеров особа, которая днем дает представления в Пассаже, а по вечерам показывает себя в частных домах: возьмет чашку с чаем, поставит себе
на грудь и, не проливши ни
капли, выпьет. Грызунов отрекомендовал меня ей и шепнул мне
на ухо, что она приглашена для"оживления общества". Затем, не успел я пожать руки гостеприимным хозяевам, как вдруг… слышу голос Ноздрева!!
Он стоял у постели с дрожью в ногах, в
груди, задыхаясь, смотрел
на её огромное, мягкое тело,
на широкое, расплывшееся от усмешки лицо. Ему уже не было стыдно, но сердце, охваченное печальным чувством утраты, обиженно замирало, и почему-то хотелось плакать. Он молчал, печально ощущая, что эта женщина чужда, не нужна, неприятна ему, что всё ласковое и хорошее, лежавшее у него в сердце для неё, сразу проглочено её жадным телом и бесследно исчезло в нём, точно запоздалая
капля дождя в мутной луже.
Но не понял их значения Саша и, легши
на подоконник руками и
грудью, прикрыл веками глаза и
капля за
каплей стал пить пьяный и свежий воздух.
Она налила густую благовонную мирру себе
на плечи,
на грудь,
на живот и, боясь потерять хоть одну драгоценную
каплю, стала быстро растирать масло по ногам, под мышками и вокруг шеи.
Она притворила за собою двери, бросилась в широкие кресла; неизъяснимое чувство стеснило ее
грудь, слезы набежали
на ресницы, стали
капать чаще и чаще
на ее разгоревшиеся ланиты, и она плакала, горько плакала, покуда ей не пришло в мысль, что с красными глазами неловко будет показаться в гостиную.
Пред ним, по пояс в воде, стояла Варенька, наклонив голову, выжимая руками мокрые волосы. Её тело — розовое от холода и лучей солнца, и
на нём блестели
капли воды, как серебряная чешуя. Они, медленно стекая по её плечам и
груди, падали в воду, и перед тем как упасть, каждая
капля долго блестела
на солнце, как будто ей не хотелось расстаться с телом, омытым ею. И из волос её лилась вода, проходя между розовых пальцев девушки, лилась с нежным, ласкающим ухо звуком.
Она долго стояла в каком-то оцепенении; слезы ручьями текли по бледным щекам ее и
капали на руки,
на грудь,
на рубашку…
Отольется она тебе с лихвою, твоя слезинка жемчужная, в долгую ночь, в горемычную ночь, когда станет грызть тебя злая кручинушка, нечистая думушка — тогда
на твое сердце горячее, все за ту же слезинку
капнет тебе чья-то иная слеза, да кровавая, да не теплая, а словно топленый свинец; до крови белу
грудь разожжет, и до утра, тоскливого, хмурого, что приходит в ненастные дни, ты в постельке своей прометаешься, алу кровь точа, и не залечишь своей раны свежей до другого утра!
Отец лежал спокойно, сложив руки
на груди, коротко и отрывисто вздыхая, в чёрные пальцы ему тоже сунули зажжённую свечу, она торчала криво, поднималась, опускалась, точно вырываясь из рук, воск с неё
капал на открытую
грудь, трепет огня отражался в блестящем конце носа старика и в широко открытых, уснувших глазах.
Возбуждение улеглось, исчезли отрывки мыслей, и оставалась только тоска. Петров лег
на, постель, и тоска, как живая, легла ему
на грудь, впилась в сердце и замерла. И так лежали они в неразрывном безумном союзе, а за стеклом быстро падали тяжелые крупные
капли, и светло было.
И почему около него
на дороге
на снегу не нашли ни одной
капли крови, в то время как голова у него была проломлена и лицо и
грудь были черны от крови, Яков смутился, растерялся и ответил...
Но уже импровизатор чувствовал приближение бога… Он дал знак музыкантам играть… Лицо его страшно побледнело, он затрепетал как в лихорадке; глаза его засверкали чудным огнем; он приподнял рукою черные свои волосы, отер платком высокое чело, покрытое
каплями пота… и вдруг шагнул вперед, сложил крестом руки
на грудь… музыка умолкла… Импровизация началась.
Сколько муки и тоски здесь, в одной комнате,
на одной постели, в одной
груди — и все это одна лишь
капля в море горя и мук, испытываемых огромною массою людей, которых посылают вперед, ворочают назад и кладут
на полях грудами мертвых и еще стонущих и копошащихся окровавленных тел.
Мне не хотелось спать. Я смотрел во тьму степи, и в воздухе перед моими глазами плавала царственно красивая и гордая фигура Радды. Она прижала руку с прядью черных волос к ране
на груди, и сквозь ее смуглые, тонкие пальцы сочилась
капля по
капле кровь, падая
на землю огненно-красными звездочками.
В чеканной серебряной амфоре белела благоуханная жидкость: Елена соединила в амфоре ароматы и молоко. Елена медленно подняла чашу и наклонила ее над своей высокой
грудью. Белые, пахучие
капли тихо падали
на алую, вздрагивающую от их прикосновения, кожу. Запахло сладостно ландышами и яблоками. Благоухания обняли Елену легким и нежным облаком…
На пороге умывальной стояла уже не одна, а две черные фигуры. Плотная пожилая женщина с лицом, как две
капли воды похожим
на лицо Варварушки, и Соня Кузьменко, одетая в черную скромную одежду монастырской послушницы и черным же платком, плотно окутывавшим голову и перевязанным крест-накрест
на груди. При виде Дуни она попятилась было назад, но ободряющий голос Варварушки успокоил ее.
Полная невеста Елена Дмитриевна Фигурина, в белом платье, стояла прямо и смело держала свою свечу пред налоем, а жених Иосаф Платонович опустился книзу, колена его гнулись, голова падала
на грудь и по щекам из наплаканных и красных глаз его струились слезы, которые он ловил устами и глотал в то время, как опустившаяся книзу брачная свеча его текла и
капала на колено его черных панталон.
Дворняга нюхает скворца и видит, что хозяин попал не в одну только голову.
На груди зияет рана, перебита одна ножка,
на клюве висит большая кровяная
капля…
Слезы
капали на дорогие строки, поднявшие во мне целый рой воспоминаний. Она стояла передо мной как живая, моя милая, чудная мамуня, и
грудь моя разрывалась от желания горячо поцеловать дорогой призрак. А между тем вокруг меня шумел и жужжал неугомонный рой институток. Они о чем-то спорили, кричали, перебивая друг друга.
Все там, внутри, — она не могла определить, где именно: в
груди или в мозгу, — говорило ей, что ее судьба бесповоротно связана с Васей. Если ей суждено «пойматься»
на этой любви, то она все в нее уложит до последней
капли своих сил, страсти, ума, жизненности.
А когда я возвращался, я столкнулся в калитке с Гольтяковым. Мутно-грозными глазами он оглядел меня, погрозил кулаком и побежал через улицу.
На дворе была суетня. В снегу полусидела Прасковья в разорванном платье. Голова бессильно моталась, космы волос были перемешаны со снегом. Из разбитой каблуком переносицы
капала кровь
на отвисшие, худые мешки
грудей. Хозяйка и Феня ахали.
Голова его опустилась
на грудь и слезы крупными
каплями полились из его глаз.
„Владимир! да будет над тобою благословение Божие!” — сказала она дрожащим голосом, обняла меня, закрыла концами своего шелкового покрывала, крепко прижала к своей
груди, целовала, и горячая слеза
капнула на мое лицо.
Зенон бережно опустил Нефору
на один из диванов, до которого свободнее доходила струя воздуха, подложил ей под голову и под плечи подушки, расстегнул тунику
на ее
груди и выбежал в смежную комнату, где была его спальня. Отсюда он принес флакон с индийскою эссенцией и,
капнув одну
каплю этой эссенции
на предсердие Нефоры, провел тихо рукою и подул, чтоб эфирная жидкость быстрее испарялась. Потом он облегчил голову гостьи и ослабил цветные ремни у ее сандалий.
Присела
на гнилой дубовый пень, обросший мохом. Но все не заговаривала, и только
грудь ее чуть заметно вздрагивала. Мутное небо в полной тишине заметно темнело, стали падать мелкие теплые
капли. С резким треском неожиданно через все небо прокатился удар грома, и опять кругом стало расслабленно-тихо. В мутной дали Оки показался пароход и бессильно пыхтел, как будто не двигаясь с места.