Неточные совпадения
У него даже голос от огорчения стал другой, высокий, жалобно звенящий, а оплывшее лицо сузилось и выражало искреннейшее горе. По вискам, по лбу, из-под глаз струились
капли воды, как будто все его лицо вспотело слезами, светлые глаза его блестели сконфуженно и виновато. Он выжимал воду
с волос головы и бороды горстью, брызгал на песок, на подолы девиц и тоскливо выкрикивал...
С этим он и уснул, а утром его разбудил свист ветра, сухо шумели сосны за окном, тревожно шелестели березы; на синеватом полотнище реки узорно курчавились маленькие волнишки. Из-за реки плыла густо-синяя туча, ветер обрывал ее край, пышные клочья быстро неслись над рекою, поглаживая ее дымными тенями. В купальне кричала Алина. Когда Самгин вымылся, оделся и сел к столу завтракать — вдруг хлынул ливень, а через минуту вошел Макаров, стряхивая
с волос капли дождя.
— Нам понимать некогда, мы все революции делаем, — откликнулся Безбедов, качая головой; белые глаза его масляно блестели, лоснились
волосы, чем-то смазанные, на нем была рубашка
с мягким воротом,
с подбородка на клетчатый галстук
капал пот.
Черная туча совсем надвинулась, и стали видны уже не зарницы, а молнии, освещавшие весь двор и разрушающийся дом
с отломанными крыльцами, и гром послышался уже над головой. Все птицы притихли, но зато зашелестили листья, и ветер добежал до крыльца, на котором сидел Нехлюдов, шевеля его
волосами. Долетела одна
капля, другая, забарабанило по лопухам, железу крыши, и ярко вспыхнул весь воздух; всё затихло, и не успел Нехлюдов сосчитать три, как страшно треснуло что-то над самой головой и раскатилось по небу.
Привалов вздохнул свободнее, когда вышел наконец из буфета. В соседней комнате через отворенную дверь видны были зеленые столы
с игроками. Привалов заметил Ивана Яковлича, который сдавал карты. Напротив него сидел знаменитый Ломтев, крепкий и красивый старик
с длинной седой бородой, и какой-то господин
с зеленым лицом и взъерошенными
волосами. По бледному лицу Ивана Яковлича и по крупным
каплям пота, которые выступали на его выпуклом облизанном лбу, можно было заключить, что шла очень серьезная игра.
Педанты, которые
каплями пота и одышкой измеряют труд мысли, усомнятся в этом… Ну, а как же, спросим мы их, Прудон и Белинский, неужели они не лучше поняли — хоть бы методу Гегеля, чем все схоласты, изучавшие ее до потери
волос и до морщин? А ведь ни тот, ни другой не знали по-немецки, ни тот, ни другой не читали ни одного гегелевского произведения, ни одной диссертации его левых и правых последователей, а только иногда говорили об его методе
с его учениками.
Но старик не дошел до порога. Дверь быстро отворилась, и в комнату вбежала Наташа, бледная,
с сверкающими глазами, как будто в горячке. Платье ее было измято и смочено дождем. Платочек, которым она накрыла голову, сбился у ней на затылок, и на разбившихся густых прядях ее
волос сверкали крупные
капли дождя. Она вбежала, увидала отца и
с криком бросилась перед ним на колена, простирая к нему руки.
Солдат, присев на дрова около кухни, дрожащими руками снял сапоги и начал отжимать онучи, но они были сухи, а
с его жиденьких
волос капала вода, — это снова рассмешило публику.
Игуменья Досифея была худая, как сушеная рыба, старуха,
с пожелтевшими от старости
волосами. Ей было восемьдесят лет, из которых она провела в своей обители шестьдесят. Строгое восковое лицо глядело мутными глазами. Черное монашеское одеяние резко выделяло и эту седину и эту старость: казалось, в игуменье не оставалось ни одной
капли крови. Она встретила воеводшу со слезами на глазах и благословила ее своею высохшею, дрожавшею рукой, а воеводша поклонилась ей до земли.
«Куда торопишься? чему обрадовался, лихой товарищ? — сказал Вадим… но тебя ждет покой и теплое стойло: ты не любишь, ты не понимаешь ненависти: ты не получил от благих небес этой чудной способности: находить блаженство в самых диких страданиях… о если б я мог вырвать из души своей эту страсть, вырвать
с корнем, вот так! — и он наклонясь вырвал из земли высокий стебель полыни; — но нет! — продолжал он… одной
капли яда довольно, чтоб отравить чашу, полную чистейшей влаги, и надо ее выплеснуть всю, чтобы вылить яд…» Он продолжал свой путь, но не шагом: неведомая сила влечет его: неутомимый конь летит, рассекает упорный воздух;
волосы Вадима развеваются, два раза шапка чуть-чуть не слетела
с головы; он придерживает ее рукою… и только изредка поталкивает ногами скакуна своего; вот уж и село… церковь… кругом огни… мужики толпятся на улице в праздничных кафтанах… кричат, поют песни… то вдруг замолкнут, то вдруг сильней и громче пробежит говор по пьяной толпе…
На харловском зяте был плисовый галстух
с атласным бантом и необыкновенно узкий черный фрак; а у вынырнувшего из-за его спины Максимки
волосы до того были смочены квасом, что даже
капало с них.
Он согласился со мной, и мы вместе остались у перил террасы. Я оперлась рукою на склизкую, мокрую перекладину и выставила голову. Свежий дождик неровно кропил мне
волосы и шею. Тучка, светлея и редея, проливалась над нами; ровный звук дождя заменился редкими
каплями, падавшими сверху и
с листьев. Опять внизу затрещали лягушки, опять встрепенулись соловьи и из мокрых кустов стали отзываться то
с той, то
с другой стороны. Все просветлело перед нами.
Пред ним, по пояс в воде, стояла Варенька, наклонив голову, выжимая руками мокрые
волосы. Её тело — розовое от холода и лучей солнца, и на нём блестели
капли воды, как серебряная чешуя. Они, медленно стекая по её плечам и груди, падали в воду, и перед тем как упасть, каждая
капля долго блестела на солнце, как будто ей не хотелось расстаться
с телом, омытым ею. И из
волос её лилась вода, проходя между розовых пальцев девушки, лилась
с нежным, ласкающим ухо звуком.
Мне не хотелось спать. Я смотрел во тьму степи, и в воздухе перед моими глазами плавала царственно красивая и гордая фигура Радды. Она прижала руку
с прядью черных
волос к ране на груди, и сквозь ее смуглые, тонкие пальцы сочилась
капля по
капле кровь, падая на землю огненно-красными звездочками.
В самый тот день, когда его, полумертвого, привезли в город, девушка, по всем приметам, как две
капли воды похожая на Эмилию, прибежала, вся в слезах,
с растрепанными
волосами, к нему на квартиру и, осведомившись о нем у денщика, бросилась, как сумасшедшая, в госпиталь.
Державин был довольно высокого роста, довольно широкого, но сухощавого сложения; на нем был колпак, остатки седых
волос небрежно из-под него висели; он был без галстуха, в шелковом зеленом шлафроке, подпоясан такого же цвета шнурком
с большими кистями, на ногах у него были туфли; портрет Тончи походил на оригинал, как две
капли воды.
С полок Свойкин перевел глаза на стоявшую около него стеклянную этажерку. Тут увидел он резиновые кружочки, шарики, спринцовки, баночки
с зубной пастой,
капли Пьерро,
капли Адельгейма, косметические мыла, мазь для ращения
волос…
Выплеснутая на него вода сбегала теперь мелкими серебристыми
каплями с его
волос,
с пальцев его дрожащих рук,
с его платья,
с его сомлевших колен: словно все существо его плакало, и слезы его лились на пол той самой комнаты, где за два года пред этим он был продан как пария, как последний крепостной раскрепощенной России.
А когда я возвращался, я столкнулся в калитке
с Гольтяковым. Мутно-грозными глазами он оглядел меня, погрозил кулаком и побежал через улицу. На дворе была суетня. В снегу полусидела Прасковья в разорванном платье. Голова бессильно моталась, космы
волос были перемешаны со снегом. Из разбитой каблуком переносицы
капала кровь на отвисшие, худые мешки грудей. Хозяйка и Феня ахали.
А вернувшись домой, снова, хворостинка за хворостинкой, принялся восстановлять свой разрушенный муравейник: наблюдал, как доили коров, сам расчесал угрюмой Насте длинные жесткие
волосы и, несмотря на поздний час, поехал за десять верст к земскому врачу посоветоваться о болезни жены. И доктор дал ему пузырек
с каплями.
Исанка вздрагивала, как лист под
каплями дождя, и вдруг разрыдалась. Борька стал взволнованно гладить ее по пушистым, золотым
волосам,
с мелкими капельками дождя на них, и говорил ласковые слова.
По мере того как этот, «ледеви не утопший и ледеви не сгоревший», худой, изнеможенный жид размерзался и размокал в теплой комнате, его лоб,
с прилипшими к нему мокрыми
волосами, его скорченные, как бы судорожно теребившие свои лохмотья, руки и особенно обнажившаяся из-под разорванного лапсардака грудь, — все это было точно покрыто тонкими ссадинами, из которых, как клюквенный сок сквозь частую кисею, проступала и сочилась мелкими росистыми
каплями красная влага…