Неточные совпадения
Но их было десятка два, пятеро играли в
карты, сидя за большим рабочим столом, человек семь окружали
игроков, две растрепанных головы торчали на краю приземистой печи, невидимый, в углу, тихонько, тенорком напевал заунывную песню, ему подыгрывала гармоника, на ларе для теста лежал, закинув руки под затылок, большой кудрявый человек, подсвистывая песне.
А Иван Дронов казался ему азартным
игроком, который торопится всех обыграть, действуя фальшивыми
картами.
В
карты играл он без ошибки и имел репутацию приятного
игрока, потому что был снисходителен к ошибкам других, никогда не сердился, а глядел на ошибку с таким же приличием, как на отличный ход. Потом он играл и по большой, и по маленькой, и с крупными
игроками, и с капризными дамами.
Они — не жертвы общественного темперамента, как те несчастные создания, которые, за кусок хлеба, за одежду, за обувь и кров, служат животному голоду. Нет: там жрицы сильных, хотя искусственных страстей, тонкие актрисы, играют в любовь и жизнь, как
игрок в
карты.
— Ну, нет, не одно и то же: какой-то англичанин вывел комбинацию, что одна и та же сдача
карт может повториться лет в тысячу только… А шансы? А характеры
игроков, манера каждого, ошибки!.. Не одно и то же! А вот с женщиной биться зиму и весну! Сегодня, завтра… вот этого я не понимаю!
Привалов вздохнул свободнее, когда вышел наконец из буфета. В соседней комнате через отворенную дверь видны были зеленые столы с
игроками. Привалов заметил Ивана Яковлича, который сдавал
карты. Напротив него сидел знаменитый Ломтев, крепкий и красивый старик с длинной седой бородой, и какой-то господин с зеленым лицом и взъерошенными волосами. По бледному лицу Ивана Яковлича и по крупным каплям пота, которые выступали на его выпуклом облизанном лбу, можно было заключить, что шла очень серьезная игра.
Понятно, какой переполох произвело неожиданное появление Веревкина во внутренних покоях самой Марьи Степановны, которая даже побледнела от страха и посадила Верочку рядом с собой, точно наседка, которая прячет от ястреба своего цыпленка под крылом. У Павлы Ивановны сыпались
карты из рук — самый скверный признак, как это известно всем
игрокам.
Тотчас же составилась партия, и Лопухов уселся играть. Академия на Выборгской стороне — классическое учреждение по части
карт. Там не редкость, что в каком-нибудь нумере (т, е. в комнате казенных студентов) играют полтора суток сряду. Надобно признаться, что суммы, находящиеся в обороте на карточных столах, там гораздо меньше, чем в английском клубе, но уровень искусства
игроков выше. Сильно игрывал в свое-то есть в безденежное — время и Лопухов.
После обеда, когда гурманы переваривали пищу, а
игроки усаживались за
карты, любители «клубнички» слушали певиц, торговались с Анной Захаровной и, когда хор уезжал, мчались к «Яру» на лихачах и парных «голубчиках», биржа которых по ночам была у Купеческого клуба. «Похищение сабинянок» из клуба не разрешалось, и певицам можно было уезжать со своими поклонниками только от «Яра».
Но сразу прохарчились. Расход превысил доход. Одной бильярдной и скромной коммерческой игры в
карты почтенных старичков-охотников оказалось мало. Штрафов — ни копейки, а это главный доход клубов вообще. Для них нужны азартные игры. На помощь явился М. Л. Лазарев, бывший секретарь Скакового общества, страстный
игрок.
Но никто на них не обратил внимания. Поздние
игроки, как всегда, очень зарвались. Игра шла очень крупная. Метал Александр Степанович Саркизов (Саркуша), богатый человек и умелый
игрок, хладнокровный и обстоятельный. Он бил
карту за
картой и загребал золото и кредитки.
Дома оставались купцы из православных, как старик Луковников, привезший почти насильно упрямившегося Михея Зотыча, да
игроки в
карты.
— Вот что, брательники… Поедемте-ка лучше к девочкам, это будет вернее, — сказал решительно старый студент Лихонин, высокий, сутуловатый, хмурый и бородатый малый. По убеждениям он был анархист-теоретик, а по призванию — страстный
игрок на бильярде, на бегах и в
карты, —
игрок с очень широким, фатальным размахом. Только накануне он выиграл в купеческом клубе около тысячи рублей в макао, и эти деньги еще жгли ему руки.
— Помещик из наших местов… Еще родителя ихнего знавал… — объяснял, следом за мной, Дерунов, по-видимому, все еще недоумевающим
игрокам и, сказав это, намуслил
карты и стукнул.
Прибавьте к этому, что на
карту были поставлены самые жгучие интересы, связывавшие главарей с десятками других, второстепенных
игроков, которые должны были ограничиваться только наблюдением за ходом всей игры.
Более подходящим сравнением, пожалуй, будет картина
игроков, которые чинно уселись за зеленый стол, роздали
карты, произвели ряд выкладок карточной математики, сделали первые ходы, обозначавшие масть и намерение партнеров, — и вдруг какая-то шальная рука перемешала все
карты…
При
картах — вино, бутылки несчитанные; навертываются счастливые
игроки, которым и сто рублей выбросить на водку расторопному лакею ничего не стоит.
Сыграв маленькую пульку у губернатора, предводитель уехал к другому предводителю, у которого в нумере четвертые сутки происходила страшная резня в банк. Вокруг стола, осыпанного рваными и ломаными
картами, сидело несколько человек
игроков. Лица у всех почти были перепачканы мелом, искажены сдержанными страданиями и радостями, изнурены бессонницею, попойкою. Кто был в сюртуке, кто в халате, кто в рубашке; однако и тут переговорили о новом вице-губернаторе.
Капитан действительно замышлял не совсем для него приятное: выйдя от брата, он прошел к Лебедеву, который жил в Солдатской слободке, где никто уж из господ не жил, и происходило это, конечно, не от скупости, а вследствие одного несчастного случая, который постиг математика на самых первых порах приезда его на службу: целомудренно воздерживаясь от всякого рода страстей, он попробовал раз у исправника поиграть в
карты, выиграл немного — понравилось… и с этой минуты
карты сделались для него какой-то ненасытимой страстью: он всюду начал шататься, где только затевались карточные вечеринки; схватывался с мещанами и даже с лакеями в горку — и не корысть его снедала в этом случае, но ощущения
игрока были приятны для его мужественного сердца.
В 1880 году издавал газету И. И Смирнов, владелец типографии и арендатор всех театральных афиш, зарабатывавший хорошие деньги, но всегда бывший без гроша и в долгу, так как был азартный
игрок и все ночи просиживал за
картами в Немецком клубе. В редких случаях выигрыша он иногда появлялся в редакции и даже платил сотрудникам. Хозяйственной частью ведал соиздатель И.М. Желтов, одновременно и книжник и трактирщик, от которого зависело все дело, а он считал совершенно лишним платить сотрудникам деньги.
Митенька вздрогнул при звуках этого голоса; ему серьезно померещилось, что кто-то словно высасывает из него кровь. Снова водворилось молчание; только
карты хляскали по столам, да по временам раздавались восклицания
игроков: «пас»; «а ну, где наше не пропадало!» и т. д. или краткие разговоры вроде следующих...
Как ни поглощено внимание
игрока картами, — оно связано в центре, но свободно по периферии.
Эти французы все
игроки и пьяницы, они проиграли в
карты сатане даже голову короля своего…
Идет время, всё ускоряя свой торопливый, мелкий шаг, золотыми пылинками в красном луче солнца мелькают во времени люди. Нунча всё чаще сдвигает густые брови, а порою, закусив губу, смотрит на дочь, как
игрок на другого, стараясь догадаться, каковы его
карты…
Благополучно вернувшийся Васька Соловей играл под березой с Митрофаном и Егоркой в три листика.
Карты были старые, распухшие, меченые и насквозь известные всем
игрокам, — поэтому каждый из
игроков накрывал сдачу ладонью, а потом приближал к самому носу и, раздернув немного, по глазку догадывался о значении
карты и вдумывался.
В гостиной за длинным столом, около которого теснилось человек двадцать
игроков, сидел хозяин и метал банк [Метать банк (
карт. ) — сдавать
карты понтерам (о банкомете).
Так, например, будучи в душе
игрок, никогда не брал он
карты в руки, ибо рассчитал, что его состояние не позволяло ему (как сказывал он) жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее, — а между тем целые ночи просиживал за карточными столами и следовал с лихорадочным трепетом за различными оборотами игры.
Прочие
игроки не поставили своих
карт, с нетерпением ожидая, чем он кончит.
В Москве составилось общество богатых
игроков, под председательством славного Чекалинского, проведшего весь век за
картами и нажившего некогда миллионы, выигрывая векселя и проигрывая чистые деньги. Долговременная опытность заслужила ему доверенность товарищей, а открытый дом, славный повар, ласковость и веселость приобрели уважение публики. Он приехал в Петербург. Молодежь к нему нахлынула, забывая балы для
карт и предпочитая соблазны фараона обольщениям волокитства. Нарумов привез к нему Германна.
Чекалинский потянул к себе проигранные билеты. Германн стоял неподвижно. Когда отошел он от стола, поднялся шумный говор. — Славно спонтировал! — говорили
игроки. — Чекалинский снова стасовал
карты: игра пошла своим чередом.
О шахматах я имел смутное представление, но поневоле удовлетворился этим ответом, смешав в уме шашечную доску с игральными костями и
картами. «Одним словом —
игрок!» — подумал я, ничуть не разочаровавшись ответом, а, напротив, укрепив свое восхищение.
Игрок — значит молодчинище, хват, рисковый человек. Но, будучи поощрен, я вознамерился спросить что-то еще, как портьера откинулась, и вошел Поп.
Впрочем,
игроки знают, как можно человеку просидеть чуть не сутки на одном месте за
картами, не спуская глаз с правой и с левой.
Он признавался, что после всего, после каких бы то ни было событий, нерадостных в его жизни, радость, которая, как свеча, горела перед всеми другими, — это сесть с хорошими
игроками и некрикунами-партнерами в винт, и непременно вчетвером (впятером уж очень больно выходить, хотя и притворяешься, что я очень люблю), и вести умную, серьезную игру (когда
карты идут), потом поужинать и выпить стакан вина.
Услышат ли они немца, плохо говорящего по-русски, — останавливают и поправляют его на каждом слове; заглянут ли в
карты к плохому
игроку, — тотчас начинают выходить из себя, критикуя каждый ход его; найдут ли тетрадку пошленьких стишков, переписанных безграмотным писарем, — немедленно примутся читать ее, преследуя на каждом шагу неправильное употребление запятых и буквы ять.
За спинами у некоторых из
игроков сидели их пожилые матушки. Они волновались, учили, советовали, упрекали, шипели на мужей и, заглядывая в
карты налево и направо, выдавали с милой игривостью чужие тайны. Ссоры еще не было.
Игроки держат
карты под столом или в горсточке, прикрывая их обеими ладонями, но и это не помогает, потому что ежеминутно раздаются возгласы: «Прошу вас, Сысой Петрович, вы уж, пожалуйста, глазенапа не запускайте-с».
Но толстый Петр Власович, еще больше разбухший и сизо побагровевший от жары, долгого сиденья и счастливой игры, уже встал от
карт и говорил, обходя
игроков...
Глаза
игроков дико следили за
картами.
Он похож на человека, который всю жизнь играл в ералаш по половине копейки серебром; посадите этого искусного
игрока за партию, в которой выигрыш или проигрыш не гривны, а тысячи рублей, и вы увидите, что он совершенно переконфузится, что пропадет вся его опытность, спутается все его искусство; он будет делать самые нелепые ходы, быть может, не сумеет и
карт держать в руках.
Только шуршали крахмальные юбки горничной да неслышно скользили из рук
игроков атласные
карты и жили своей таинственной и молчаливой жизнью, особой от жизни игравших в них людей.
Волнение Николая Дмитриевича, у которого пухлые пальцы с ямочками на сгибах потели и роняли
карты, передалось и другим
игрокам.
Не раз, каюсь в том, глядя на его полные и белые руки с бриллиантовым перстнем на указательном пальце, которые мне били одну
карту за другою, я злился на этот перстень, на белые руки, на всю особу адъютанта, и мне приходили на его счет дурные мысли; но, обсуживая потом хладнокровно, я убеждался, что он просто
игрок умнее всех тех, с которыми ему приходилось играть.
Как суеверный
игрок, он имел свои приметы. После третьей сдачи
карты опять потянули к противнику.
Рябович, никогда не игравший ни во что, кроме
карт, стоял возле бильярда и равнодушно глядел на
игроков, а они, в расстегнутых сюртуках, с киями в руках, шагали, каламбурили и выкрикивали непонятные слова.
Игроки не замечали его, и только изредка кто-нибудь из них, толкнув его локтем или зацепив нечаянно кием, оборачивался и говорил: «Pardon!» Первая партия еще не кончилась, а уж он соскучился, и ему стало казаться, что он лишний и мешает… Его потянуло обратно в залу, и он вышел.
Он, по праву хозяина, давал благородным людям для благородных занятий приют, был у всех
игроков в доле и, кроме того, сбор за
карты покрывал все расходы на содержание дома, угощение, прислугу и прочее.
«Конечно, — писал он, — род князей Воротынских ничуть не ниже нашего рода, и брак одного из его представителей с моей племянницей при других обстоятельствах и в другое время был бы и для меня не только желателен, но даже более чем приятен, особенно при тех качествах, которыми, оказывается, наделен молодой князь, но, приняв во внимание переживаемое тяжелое время, время гонения боярских родов, желание породниться с отпрыском опального рода князей Воротынских, друзей изменника Курбского, одно имя которого приводит доныне царя в состояние неистовства, является опасною игрою, в которой
игрок должен иметь мужество поставить на
карту не только милость и благословение царя, но даже и самую жизнь свою и своего семейства.
Девятая группа изображала «мотовство и бедность». На знаке виден был опрокинутый рог изобилия, из которого сыпалось золото; по сторонам курился фимиам. Надпись гласила: «Беспечность о добре». Хор шел в платьях, обшитых
картами, шли
карты всех мастей, за ними следовала слепая Фортуна, затем счастливые и несчастные
игроки. Брели и нищие с котомками.
Никто из
игроков не обращал на него внимания; знали, что купец Жучок не умеет и
карт держать в руках и потому в обществе их человек посторонний.
Налили стаканы. Зоркий, наблюдательный глаз высмотрел бы, что Жучку наливали из одной бутылки, прочим
игрокам из других. Жучок, упоенный и без вина своим выигрышем, не заметил этой мошеннической проделки и выпил поднесенный ему стакан. Он, однако ж, поставил новую
карту на малый куш и выиграл, но вскоре голова его стала кружиться, в глазах запрыгали темные пятна.
Русский военачальник, не видя возможности немедленно начать боевой переговор с неприятелем и желая дать отдых войску, утомленному трудным походом, и приготовить его к решительному сражению, развернул многочисленные силы свои по пространству поля, как искусный
игрок колоду
карт по зеленому столу. Между тем выслал значительные отряды, чтобы занять мызу, осмотреть около нее все мышьи норки, очистить дорогу через болото и тем установить сообщение с неприятелем.