Наконец часам к одиннадцати ночи гул смолкает, и матушка посылает на село посмотреть, везде ли потушены огни. По получении известия, что все в порядке, что было столько-то драк, но никто не изувечен, она, измученная,
кидается в постель.
А она руками замахала: «не надо! не надо! не надо!» да сама
кинулась в постель головой, в подушки, и надрывается, ажно как спинка в платье не лопнет.
Неточные совпадения
— Напрасно вы брезгуете этим генералом, — сказала она. — Я знавала хуже эфиопов. У меня был один Гость настоящий болван. Он меня не мог любить иначе… иначе… ну, скажем просто, он меня колол иголками
в грудь… А
в Вильно ко мне ходил ксендз. Он одевал меня во все белое, заставлял пудриться, укладывал
в постель. Зажигал около меня три свечки. И тогда, когда я казалась ему совсем мертвой, он
кидался на меня.
А один безусый юноша, недавно занявший последнюю кровать у мистера Борка,
кинулся на свою
постель и хохотал звонко, неудержимо, лягая
в воздухе ногами, как будто боялся, что иначе смех задушит его на смерть.
Эта мысль привела меня
в такое состояние, что я
в первый еще раз
кинулся на свою
постель, уткнувшись лицом
в подушку.
И разошлись. Бойко прошел Самоквасов
в обитель Бояркиных, весело прошла пó двору Фленушка, но, придя
в горницу, заперлась на ключ и,
кинувшись ничком
в постелю, горько зарыдала.
Он дописал. Был седьмой час. Лакей уже проснулся и подметал
в столовой. Бейгуш, со всевозможною осторожностью, прошел
в спальню и положил письмо на туалете, так что оно прежде всего должно было
кинуться в глаза жене, когда она встанет с
постели.
Не раздумывая, я проворно вскочила с
постели и, как была —
в сорочке и босая,
кинулась к командирше этой экзекуции...
Облилась Дуня слезами при этих словах давнего верного друга. Сознавала она правду
в речах Груни и не могла ничего возразить.
В глубокую думу погрузилась она и через несколько минут, надрываясь от горя,
кинулась на
постель Аграфены Петровны и, спрятав лицо
в подушки, не своим как будто голосом стала отрывисто вскрикивать. Если б эти рыданья, эти сердечные вопли случились
в сионской горнице, собор Божьих людей возопил бы: «Накатил! Накатил!» Хлыстовские душевные движенья оставались еще
в Дуне. Причитала она...
У двери, оставшейся не запертой, Теркин быстро поставил подсвечник на комод и
кинулся к
постели; захваченный чувством большой опасности, он сразу не мог разглядеть
в полутемноте, что тут происходит.
Она пересела еще раз и еще; потом прилегла впоперек кровати и снова привстала и, улыбнувшись на две лежащие на полу подушки, вспрыгнула, постояла, завела назад за голову руки, закрыла глаза и через минуту, раскрыв их,
кинулась в страхе
в угол
постели и задрожала.