Неточные совпадения
— Не пугайся, Катерина! Гляди: ничего нет! —
говорил он, указывая по сторонам. — Это
колдун хочет устрашить людей, чтобы никто не добрался до нечистого гнезда его. Баб только одних он напугает этим! Дай сюда на руки мне сына! — При сем слове поднял пан Данило своего сына вверх и поднес к губам. — Что, Иван, ты не боишься
колдунов? «Нет,
говори, тятя, я козак». Полно же, перестань плакать! домой приедем! Приедем домой — мать накормит кашей, положит тебя спать в люльку, запоет...
— Ты помнишь все то, что я
говорил тебе вчера? — спросил
колдун так тихо, что едва можно было расслушать.
— Беда будет! —
говорили старые, крутя головами. И везде, по всему широкому подворью есаула, стали собираться в кучки и слушать истории про чудного
колдуна. Но все почти
говорили разно, и наверно никто не мог рассказать про него.
— Не так еще страшно, что
колдун, —
говорил он, — как страшно то, что он недобрый гость.
Никто в доме не любил Хорошее Дело; все
говорили о нем посмеиваясь; веселая жена военного звала его «меловой нос», дядя Петр — аптекарем и
колдуном, дед — чернокнижником, фармазоном.
Тот и
говорит ему: «Сходи ты к одному магнетизеру, что ли, или там к
колдуну и гадальщику какому-то, который тогда славился в Петербурге…» Офицер идет к этому магнетизеру…
— Ты
говоришь, — сказал он, — что
колдун показывает на Федьку; Федька-де затем к нему ездил, чтоб испортить меня?
— Что ж ты молчишь, старик? али нет у тебя зелья, али нет корня какого приворотить ее?
Говори, высчитывай, какие есть чародейные травы? Да
говори же,
колдун!
Проворный витязь отлетел,
И в снег с размаха рокового
Колдун упал — да там и сел;
Руслан, не
говоря ни слова,
С коня долой, к нему спешит,
Поймал, за бороду хватает,
Волшебник силится, кряхтит
И вдруг с Русланом улетает…
Больше всего дородная стряпуха любила
говорить о
колдунах, ведьмах и чародействе; эти рассказы Матвей слушал жадно, и только они смягчали в нём непобедимое чувство неприязни к стряпухе.
— Кот — это, миляга, зверь умнеющий, он на три локтя в землю видит. У
колдунов всегда коты советчики, и оборотни, почитай, все они, коты эти. Когда кот сдыхает — дым у него из глаз идёт, потому в ём огонь есть, погладь его ночью — искра брызжет. Древний зверь: бог сделал человека, а дьявол — кота и
говорит ему: гляди за всем, что человек делает, глаз не спускай!
— Нет, — сказала она, отталкивая руку запорожца, — нет!.. покойная мать моя завещала мне возлагать всю надежду на господа, а ты —
колдун; языком твоим
говорит враг божий, враг истины. Отойди, оставь меня, соблазнитель, — я не верю тебе! А если б и верила, то что мне в этой радости, за которую не могу и не должна благодарить Спасителя и матерь его, Пресвятую Богородицу!
— Да бишь, да! Целую неделю… Делать нечего! Недаром
говорят, — прибавила Власьевна сквозь зубы, — что все эти
колдуны с причудами. Семь дней!.. легко вымолвить!
— Андрюшка! — сказал Кручина одному из слуг. — Отведи его на село к приказчику; скажи, чтоб он угостил его порядком, оставил завтра отобедать, а потом дал бы ему любого коня из моей конюшни и три золотых корабленика. Да крепко-накрепко накажи ему, — прибавил боярин вполголоса, — чтоб он не спускал его со двора и не давал никому, а особливо приезжим,
говорить с ним наедине. Этот
колдун мне что-то очень подозрителен!
— Для других пока останусь
колдуном: без этого я не мог бы
говорить с тобою; но вот тебе господь бог порукою, и пусть меня, как труса, выгонят из Незамановского куреня или, как убийцу своего брата, казака, — живого зароют в землю, если я не такой же православный, как и ты.
— Господи! — печально
говорил Яков. — Как всё это… словно в сказке! Была — и вдруг
колдун похитил, и нет её больше…
Евсей ожидал увидеть фигуры суровые, ему казалось, что они должны
говорить мало, речи их непонятны для простых людей и каждый из них обладает чудесной прозорливостью
колдуна, умеющего читать мысли человека.
— Однако тебе это всё равно. И
колдун — человек. Ты вот что знай: город — он опасный, он вон как приучает людей: жена у человека на богомолье ушла, а он сейчас на её место стряпуху посадил и — балуется. А старик такого примера показать не может… Я и
говорю, что, мол, тебе с ним ладно будет, надо думать. Будешь ты жить за ним, как за кустом, сиди да поглядывай.
Кроме того, Зинка умел рассказывать разные страшные сказки и достоверные истории про домовых, водяных, а также
колдунов и вообще злых людей и, что всего дороже, умел так же хорошо слушать и себе на уме соглашаться со всем, что ему
говорил его барин.
7) Не
говорят колдуну: тебя умудрил господь (стр. 105).
8) Причина недостаточна, почему поляки не стали осматривать чулана
колдуна (стр. 113): кой черт велит ему забиться в эту западню,
говорят они, но сия причина и прежде существовала, а они все-таки выбили дверь; явно, что это нужно было автору и он поступил самовластно.
По рассказам Дарьюшки, дома кривой читал свои большие книги и порою разговаривал сам с собою; слободские старухи назвали его
колдуном и чернокнижником, молодые бабы
говорили, что у него совесть не чиста, мужики несколько раз пытались допросить его, что он за человек, но — не добились успеха. Тогда они стребовали с кривого полведра водки, захотели еще, а он отказал, его побили, и через несколько дней после этого он снова ушел «в проходку», как объяснила Волынка.
— Мельники долговечны, как слоны, —
говорил барин, шаря в карманах, — за это, главным образом, они и считаются
колдунами, да-с, милейший мой…
— Притащим, не беспокойся, — отвечает тот, — у нас, —
говорит, — ваше благородие, — обращается ко мне, — в полку один солдат тоже стал
колдуном прикидываться.
Собирает он казачий круг,
говорит казакам такую речь: «Так и так, атаманы-молодцы, так и так, братцы-товарищи: пали до меня слухи, что за морем у персиянов много тысячей крещеного народу живет в полону в тяжелой работе, в великой нужде и горькой неволе; надо бы нам, братцы, не полениться, за море съездить потрудиться, их, сердечных, из той неволи выручить!» Есаулы-молодцы и все казаки в один голос гаркнули: «Веди нас, батька, в бусурманское царство русский полон выручать!..» Стенька Разин рад тому радешенек, сам первым делом к
колдуну.
— Церковь-то от них далеконько, Василий Петрович, — сказала Марья Ивановна. — А зимой ину пору в лесу-то из сугробов и не выберешься. А не случалось ли вам когда-нибудь
говорить про Сергеюшку с нашим батюшкой, с отцом Никифором? Знаете ли, что Сергеюшка-то не меньше четырех раз в году у него исповедуется да приобщается… Вот какой он
колдун! Вот как бегает от святой церкви. И не один Сергеюшка, а и все, что в лесу у меня живут — и мужчины, и женщины, — точно так же. Усердны они к церкви, очень усердны.
Рассказывал про литвина
колдуна, про шведа, нерублену головушку, про Финляндию, чертову сторонушку, что вся каменьем поросла, про крымского грека, малосольного человека, что правду только раз в году
говорит да сейчас же каяться к попу бежит в великом своем согрешении.
— Нет, он-то не
колдун, а у него отец
колдун был; вот,
говорят, курдушей этих ему и оставил.
— Сыны мои! чехи! Скорей! Смотрите, вот-вот тот вещий русский камень, о котором я вам
говорил! Коварный сибиряк! он все был зелен, как надежда, а к вечеру облился кровью. От первозданья он таков, но он все прятался, лежал в земле и позволил найти себя только в день совершеннолетия царя Александра, когда пошел его искать в Сибирь большой
колдун, волшебник, вейделота…
—
Колдун! Я
говорю вам —
колдун, — закричал громко Венцель. — Смотрите, что это за камень! в нем зеленое утро и кровавый вечер… Это судьба, это судьба благородного царя Александра!
— То-то и оно-то… Схоронил он его, а снадобье-то еще немец-колдун делал… Рассказывал мне старик-то… Такое снадобье, какого лучше не надо… Изводит человека точно от болезни какой, на глазах тает, а от чего — никакие дохтура дознаться не могут… Бес,
говорит, меня с ним путает… Сколько разов вылить хотел — не могу, рука не поднимается… Схоронил в потайное место, с глаз долой… Никто не сыщет…