Неточные совпадения
Река то, верная своим высоким берегам, давала вместе с ними углы и
колена по всему пространству, то иногда уходила от них прочь, в луга, затем, чтобы, извившись там в несколько извивов, блеснуть, как огонь, перед солнцем, скрыться в рощи берез, осин и ольх и выбежать оттуда в торжестве, в сопровожденье мостов, мельниц и плотин, как бы гонявшихся за нею на всяком повороте.
Якуты, стоя по
колени в
реке, сталкивали лодку с мели, но их усилия натолкнули лодку еще больше на мель, и вскоре мы увидели, что стоим основательно, без надежды сдвинуться нашими силами.
Немного пониже крестьянская лошадь стояла в
реке по
колени и лениво обмахивалась мокрым хвостом; изредка под нависшим кустом всплывала большая рыба, пускала пузыри и тихо погружалась на дно, оставив за собою легкую зыбь.
Вот почему такие «кривуны» непостоянны: после каждого наводнения они изменяются,
река образует новые
колена и заносит песком место своего прежнего течения.
Я заметил, что в этих местах снега было гораздо больше, чем на
реке Кулумбе. Глубина его местами доходила почти до
колен. Идти по такому снегу было трудно. В течение часа удавалось сделать 2 км, не больше.
Пароход двигался вверх по
реке очень медленно, потому что тащил за собой на буксире несколько барок с хлебом. Полуянов сидел неподвижно в прежней позе, скрестив руки на согнутых
коленях, а Михей Зотыч нетерпеливо ходил по берегу, размахивал палкой и что-то разговаривал с самим собой.
Впрочем, один раз в моей жизни, когда я бродил по
колени в разливе
реки Бугуруслана, между частыми кустами, налетел на меня лебедь довольно близко; я ударил его обыкновенною утиною дробью: лебедь покачнулся, пошел книзу, и улетел из виду.
Я убеждаюсь в справедливости этого предположения тем, что почти всегда, объезжая весною разливы
рек по долинам и болотам, встречал там кроншнепов, которые кричали еще пролетным криком или голосом, не столь протяжным и одноколенным, а поднявшись на гору и подавшись в степь, на версту или менее, сейчас находил степных куликов, которые, очевидно, уже начали там хозяйничать: бились около одних и тех же мест и кричали по-летнему: звонко заливались, когда летели кверху, и брали другое трелевое
колено, звуки которого гуще и тише, когда опускались и садились на землю.
Скоро под окнами образовался круг, и грянула проголосная песня. Певцы были все кержаки, — отличались брательники Гущины. Обережной Груздева, силач Матюшка Гущин, достал берестяной рожок и заводил необыкновенно кудрявые
колена; в Ключевском заводе на этом рожке играли всего двое, Матюшка да доменный мастер Никитич. Проголосная песня полилась широкою
рекой, и все затихло кругом.
Река Каменка делала красивое
колено к Желтой горе, а за ней зубчатою стеной поднимался бесконечный лес, уходивший из глаз.
Издали эти две возвышенности походили на ворота, в которые выливалась горная
река Кукарка, чтобы дальше сделать
колено под крутой лесистой горой, оканчивавшейся утесистым пиком с воздушной часовенкой на самом верху.
«Ну, — думаю, — опять это мне про монашество пошло!» и с досадою проснулся и в удивлении вижу, что над моею барышнею кто-то стоит на песку на
коленях, самого нежного вида, и река-рекой разливается-плачет.
Кое-как, наконец, поднялись и спустились к
реке, едва волоча ноги. В толпе тотчас же появились и «распорядители», по крайней мере на словах. Оказалось, что барку не следовало рубить зря, а надо было по возможности сохранить бревна и в особенности поперечные кокоры, [Кокора — комлевая часть ствола с корнем клюкою, с
коленом; использовалась при строительстве барок.] прибитые по всей длине своей ко дну барки деревянными гвоздями, — работа долгая и скучная.
Матвей перестал ходить на
реку и старался обегать городскую площадь, зная, что при встрече с Хряповым и товарищами его он снова неизбежно будет драться. Иногда, перед тем как лечь спать, он опускался на
колени и, свесив руки вдоль тела, наклонив голову — так стояла Палага в памятный день перед отцом — шептал все молитвы и псалмы, какие знал. В ответ им мигала лампада, освещая лик богоматери, как всегда задумчивый и печальный. Молитва утомляла юношу и этим успокаивала его.
На этот раз, впрочем, было из чего суетиться. Вчуже забирал страх при виде живых людей, которые, можно сказать, на ниточке висели от смерти: местами вода, успевшая уже затопить во время дня половину
реки, доходила им до
колен; местами приводилось им обходить проруби или перескакивать через широкие трещины, поминутно преграждавшие путь. Дороги нечего было искать: ее вовсе не было видно; следовало идти на авось: где лед держит пока ногу, туда и ступай.
С половины
реки серая фигура обозначилась яснее: теперь и близорукому было видно, что это сидел человек, а на
коленях его лежала книга, которую он читал с таким вниманием, что не слыхал, как поднявшаяся при приближении дощаника цапля пролетела почти над самою его головою.
Борис Петрович упал на
колена; и слезы
рекой полились из глаз его; малодушный старик! он ожидал, что целый хор ангелов спустится к нему на луче месяца и унесет его на серебряных крыльях за тридевять земель.
— Дело-то какое, а? — сказал Тихон и, хлопнув себя по шее, убил комара; вытер ладонь о
колено, поглядел на луну, зацепившуюся за сучок ветлы над
рекою, потом остановил глаза свои на мясистой массе котла.
Панька об одном заботился, чтобы Голован его не увидал и не побил, но скоро его внимание было привлечено к другому. Голован переплыл
реку и начал было одеваться, но вдруг присел, глянул себе под левое
колено и остановился.
Ой, во кустах, по-над Волгой, над
рекой,
Вора-молодца смертный час его настиг.
Как прижал вор руки к пораненной груди, —
Стал на
колени — богу молится.
— Господи! Приими ты злую душеньку мою,
Злую, окаянную, невольничью!
Было бы мне, молодцу, в монахи идти, —
Сделался, мальчонко, разбойником!
Жители Г<орюхина> издавна производят обильный торг лыками, лукошками и лаптями. Сему способствует
река Сивка, через которую весною переправляются они на челноках, подобно древним скандинав<ам>, а прочие время<на> года переходят в брод, предварительно засучив портки до
колен.
Когда же опасения его оправдались и Наполеон, переправясь через
реку, ушел, Балясников, в исступлении от гнева, по
колени в грязи и в воде, целый день и даже вечер громил из своих орудий остатки великой армии.
Митюх, Митюх, отвяжь-ка лодочку-то, извольте взять», — и Митюх, несколько покачиваясь и без нужды ступая в воду по
колена, отвязал лодку, я принялся править, а Левка грести; поплыли мы по Оке-реке.
И в том, как он думал, был похож на человека, переходящего вброд широкую и незнакомую
реку; то идет он по
колено, то надолго исчезает под водою и возвращается оттуда бледный, полузадохшийся.
«Не трепетал от ваших я придворных,
Всевышнего прислужников покорных,
От сводников небесного царя!» —
Проклятый
рек и, злобою горя,
Наморщив лоб, скосясь, кусая губы,
Архангела ударил прямо в зубы.
Раздался крик, шатнулся Гавриил
И левое
колено преклонил...
— Ловко! — крикнул Алексей Степанович и босиком подбежал к окну, выходившему на
реку. То, что он мельком увидел, было так ново, интересно и весело, что он поспешно бросился натягивать брюки и высокие сапоги, у
колен стягивавшиеся ремешками. Пока он одевался, Никита стал под солнечные лучи, поднял лицо кверху и сладко зажмурил глаза. Постепенно лицо его стало дергаться, и брови взлезли на лоб; еще раз со свистом он втянул носом воздух — и чихнул так громко и звучно, что на секунду не слышно стало воробьев.
Босиком, штаны засучив выше
колена, бойко ловцы похватавши рашни́ и бо́талы, бросились с ними на покрытую водою отмель. Одни воду толкут и мутят ее, загоняя раков, другие рашни́ расставляют. Набежали мальчишки, сами охотой полезли в
реку и безо всяких снарядов принялись руками раков таскать из нор, нарытых в берегу под водою. Вынул ловец первую рашню — тихо возилось там десятка полтора крупных и мелких раков.
Припадем
коленами на мать сыру землю,
Пролием мы слезы, как быстрые
реки,
Воздохнем в печали к создателю света:
«Боже ты наш, Боже, Боже отец наших,
Услыши ты, Боже, сию ти молитву,
Сию ти молитву, как блудного сына,
Приклони ты ухо к сердечному стону,
Прими ты к престолу текущие слезы,
Пожалей, создатель, бедное созданье,
Предели нас, Боже, к избранному стаду,
Запиши, родитель, в животную книгу,
Огради нас, бедных, своею оградой,
Приди в наши души с небесной отрадой,
Всех поставь нас, Боже,
Здесь на крепком камне,
Чтоб мы были крепки во время печали...
Василий Васильевич напряг все свои усилия, вскочил на ноги и бросился из каюты. Он выскочил на барку, спрыгнул на лед
реки и побежал, не зная сам куда и зачем. Ветер бил ему в лицо, поднималась вьюга — небо заволокло тучами, ноги порой до
колен утопали в снегу, но он, видимо, не обращал на это внимания и бежал все быстрее и быстрее.
Пизонский подошел к тому месту, откуда несколько времени тому назад спрыгнул в
реку ребенок, и сел на бережку, обхвативши руками
колени.