Неточные совпадения
Когда падают старые авторитеты, когда не верят больше в суверенитет монархий или демократий, то создается авторитет и суверенность
коллектива, но это всегда означает внутреннюю неосвобожденность человека и некоммюнотарность людей.
Совершенно неверно, когда говорят, что новый советский человек есть человек коллективный и живет в
коллективе, а старый интеллигент был индивидуалистом.
Старый интеллигент в преобладающей своей массе тоже жил в
коллективе, и суждения его были коллективными.
Человек должен жить в органическом
коллективе, послушный его строю и ладу, образовываться своим сословием, своей традиционной профессией, всем традиционным народным укладом.
Он привык возлагаться не на себя, не на свою активность, не на внутреннюю дисциплину личности, а на органический
коллектив, на что-то внешнее, что должно его подымать и спасать.
Объективация страстей, интересов, ненависти людей и групп может принять форму
коллектива.
И вот что самое важное: в «коллективистичную» эпоху происходит не только социализация и коллективизация экономической и политической жизни, но и совести, мысли, творчества, экстериоризации совести, т. е. перенесение ее из глубины человека, как духовного существа, вовне, на
коллектив, обладающий авторитарными органами.
Можно установить следующие религиозные черты марксизма: строгая догматическая система, несмотря на практическую гибкость, разделение на ортодоксию и ересь, неизменяемость философии науки, священное писание Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, которое может быть истолковываемо, но не подвергнуто сомнению; разделение мира на две части — верующих — верных и неверующих — неверных; иерархически организованная коммунистическая церковь с директивами сверху; перенесение совести на высший орган коммунистической партии, на собор; тоталитаризм, свойственный лишь религиям; фанатизм верующих; отлучение и расстрел еретиков; недопущение секуляризации внутри
коллектива верующих; признание первородного греха (эксплуатации).
Коллектив не имеет той доли реальности, которую, напр., имеет нация или класс.
Коллектив есть не реальность, а известная направленность людей и групп, состояние, в котором они находятся.
Мы часто говорим о коллективном сознании, национальном, церковном, классовом и пр., как будто
коллективы могут иметь сознание.
Коллективизм же, как было уже сказано, есть отчуждение, экстериоризация сознания и совести, перенесение их на фиктивную реальность
коллектива.
Это гибель мира, и мы не можем ее допустить; 2) Насильственный, механический порядок
коллектива, организованность, не оставляющая места свободе, деспотизация мира.
Русский народ всегда любил жить в тепле
коллектива, в какой-то растворенности в стихии земли, в лоне матери.
У русского народа есть государственный дар покорности, смирения личности перед
коллективом.
Коллективизм всегда значит, что нет настоящей коммюнотарности, общности, что для организации общества нужно создать фиктивную реальность
коллектива, от которого исходят руководства и приказы.
Идея, смысл раскрывается в личности, а не в
коллективе, и народная мудрость раскрывается на вершинах духовной жизни личностей, выражающих дух народный.
Русский человек не ставил себе задачей выработать и дисциплинировать личность, он слишком склонен был полагаться на то, что органический
коллектив, к которому он принадлежит, за него все сделает для его нравственного здоровья.
Можно употреблять прилагательное «коллективный», но нельзя употреблять существительное «
коллектив».
Для марксистов погружение в
коллектив и активность в нем уничтожает самый вопрос о смерти.
Но эта реальность совсем не означает какого-то
коллектива, стоящего над личностями, принадлежащими к церкви и обладающими своим сознанием.
На такого рода церковный
коллектив переносилась религиозная совесть.
Люди мыслили и судили по принадлежности к «
коллективу» племени, нации, государства, семьи, сословия, конфессии и пр.
Можно подумать, что личность не проснулась еще не только в России консервативной, но и в России революционной, что Россия все еще остается страной безличного
коллектива.
В этом отношении совершенно ложна метафизика коллективизма, которая в социальном
коллективе видит реальность, стоящую над человеком.
Нужно решительно установить, что личность противоположна не общине и общинности, а вещи и
коллективу.
В марксизме есть две тенденции — тенденция к объективации и отчуждению человека в
коллектив, и тенденция к субъективизму, к освобождению труда и трудящихся от власти общества, к гуманизации общества.
Везде личность подавлена в органическом
коллективе.
«Мы» в соборности не есть
коллектив.
Это достигают через потерю памяти смертной, через окончательное погружение человека в жизнь
коллектива вплоть до уничтожения личного сознания.
Коллективизм не хочет знать живого отношения человека к человеку, он знает лишь отношение человека к обществу, к
коллективу, который уже определяет отношение человека к человеку.
Существуют «коллективные» реальности, но не «
коллективы», как реальности.
В действительности, метафизически, я более крайний противник коммунизма, чем представители разных течений эмиграции, по состоянию своего сознания коллективистических, признающих примат
коллектива, общества и государства над личностью.
Мировая гармония, торжество мирового разума, прогресс, благо и процветание всякого рода
коллективов — государств, наций, обществ, — сколько идолов, которым подчиняют человека или он сам себя подчиняет!
Когда я наблюдаю современное поколение молодежи, увлеченное милитаризацией и идеалом военного, то это вызывает во мне особенное раздражение, потому что я получил военное воспитание, испытал на себе военную дисциплину, знаю, что такое значит принадлежать к военному
коллективу.
Мой бунт есть бунт духа и бунт личности, а не плоти и не
коллектива.
«Аристократия» была более независима в своих суждениях от
коллектива, более индивидуалистична и свободна в своей жизни, имела связи с местным обществом, главным образом земским, отчасти с театром.
И осуществилось лишь обратное подобие этой «соборности» в русском коммунизме, который уничтожил всякую свободу творчества и создал культуру социального заказа, подчинив всю жизнь организованному извне механическому
коллективу.
Ортодоксия имеет социологическую природу и означает авторитет организованного
коллектива над свободной личностью, над свободным духом человека.
В известном смысле можно сказать, что историческое христианство создано церковью, религиозным
коллективом как социологическим феноменом.
Я никогда не мог говорить от какого-либо
коллектива, от какой-либо партии или течения, не мог говорить и от церкви, от церкви особенно не мог говорить.
Нация, государство, семья, внешняя церковность, общественность, социальный
коллектив, космос — все представляется мне вторичным, второстепенным, даже призрачным и злым по сравнению с неповторимой индивидуальной судьбой человеческой личности.
Новое состояние религиозного
коллектива (соборности) может многое изменить.
Коммунизм как религия, а он хочет быть религией, есть образование идола
коллектива.
Мне совсем неведомо слияние с
коллективом.
Если признать соборность и церковное сознание внешним для меня авторитетом и экстериоризировать мою совесть в соборный церковный
коллектив, то оправдываются церковные процессы, совершенно формально подобные коммунистическим процессам.
Я никогда не испытывал больше такого чувства связи с communauté [Сообщество,
коллектив (фр.).], я был наименее индивидуалистически настроен.
Тоталитарным же стало то, что, по существу, должно быть частичным — государство, нация, раса, класс, общественный
коллектив, техника.
Ортодоксальные системы, которые выражают организованный социальный
коллектив, должны отрицать творчество или признавать его в очень поверхностном смысле.
Я не признаю первичной реальности каких-либо
коллективов, я фанатик реальности индивидуально-личного, неповторимо-единичного, а не общего и коллективного.