Неточные совпадения
На барина своего, отставного полковника Егора Николаевича Бахарева, он смотрел глазами солдат прошлого времени, неизвестно за что
считал его своим благодетелем и отцом-командиром, разумея, что повиноваться ему не только за страх, но и за совесть сам бог повелевает.
Наш
командир, полковник барон фон Шпек, принял меня совершенно по-товарищески. Это добрый, пожилой и очень простодушный немец, который изо всех сил хлопочет, чтоб его
считали за русского, а потому принуждает себя пить квас, есть щи и кашу, а прелестную жену свою называет не иначе как"мой баб".
— Мне, по настоящему, приходится завтра итти, но у нас болен, — продолжал Михайлов, — один офицер, так… — Он хотел рассказать, что черед был не его, но так как
командир 8-й роты был нездоров, а в роте оставался прапорщик только, то он
счел своей обязанностью предложить себя на место поручика Непшитшетского и потому шел нынче на бастион. Калугин не дослушал его.
В одиннадцатом часу ночи в барак зашел
командир нашего корпуса. Весь вечер он просидел в султановском госпитале, который развернулся в соседнем бараке. Видимо, корпусный
счел нужным для приличия заглянуть кстати и в наш барак.
Но в одной его собственноручной записке на итальянском языке сказано: Io son nato 1730 il 13 Novembre. В письме его вдовы к племяннику Хвостову и на надгробном памятнике значится, что муж ее родился в 1730 году. Этот же год получается и из формуляра, составленного в 1763 году, когда Александр Васильевич был полковым
командиром. Эти и довольно многочисленные другие данные приводят к заключению, что 1730 год следует
считать годом его рождения скорее, чем всякий другой.
Ротный
командир его говорил Василию Ивановичу, приезжавшему в Петербург, что он сам напрашивается на трудные служебные обязанности, никогда ни для каких служебных обязанностей не нанимает солдата, а исполняет сам; любит учить фронту, причем весьма требователен; большую часть времени проводит в казармах; солдаты его очень любят, но
считают чудаком.
— Я бы вас проводил, да ей Богу — вот (доктор показал на горло) — скачу к корпусному
командиру. Ведь у нас как?.. вы знаете, граф, завтра сражение; на сто тысяч войска, малым числом 20 тысяч раненых
считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. 10 тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Ротный
командир, как это часто бывает, испытывал антипатию к подсудимому, усиленную еще догадкой о ненависти к себе этого человека за то, что офицер был поляк, ненавидел своего подчиненного и, пользуясь своим положением, находил удовольствие быть всегда недовольным всем, что бы ни делал писарь, и заставлял его переделывать по нескольку раз то, что писарь
считал безукоризненно хорошо сделанным.
— Переймешь что-нибудь, можешь попросить о чем-нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою
считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового
командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное уменьем выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным.
— Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! — вскрикнул Ростов. — Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой
командир,
считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
Как я понял тогда причину его поступка, она была в том, что ротный
командир его, человек всегда внешне спокойный, в продолжение нескольких месяцев своим тихим, ровным голосом, требующим беспрекословного повиновения и повторения тех работ, которые писарь
считал правильно исполненными, довел его до высшей степени раздражения.
Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь
считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового
командира.