Только один избранник осмелился простирать на нее свои виды: именно это был цейгмейстер Вульф, дальний ей родственник, служивший некогда с отцом ее в одном корпусе и деливший с ним последний сухарь солдатский, верный его товарищ, водивший его к брачному алтарю и опустивший его в могилу; любимый пастором Гликом за благородство и твердость его характера, хотя беспрестанно сталкивался с ним в рассуждениях о твердости характера лифляндцев, о намерении посвятить Петру I переводы Квинта Курция и Науки мореходства и о скором просвещении России; храбрый, отважный воин, всегда готовый умереть за короля своего и отечество; офицер, у которого честь была не на конце языка, а в сердце и на
конце шпаги.
Неточные совпадения
Один полковник подал даме тарелку с соусом на
конце обнаженной
шпаги.
Присутствие Швабрина было мне несносно. Я скоро простился с комендантом и с его семейством; пришед домой, осмотрел свою
шпагу, попробовал ее
конец и лег спать, приказав Савельичу разбудить меня в седьмом часу.
Таким образом, я погрузился в бой, обнажив грудь и сломав
конец своей
шпаги.
Над их головами, над решеткой сада сверкает в воздухе тонкая, как
шпага, струя фонтана, их враждебно окружает большая толпа людей, которым надо ехать по делам во все
концы огромного города, и все эти приказчики, мастеровые, мелкие торговцы, швеи сердито и громко порицают забастовавших.
Г-н Ратч шел сзади, придерживаясь
концами пальцев за крышу, и все твердил: «Легче, легче!» За ним вперевалочку плелась Элеонора Карповна, в черном платье, тоже с плерезами, окруженная всем своим семейством; после всех выступал Виктор в новеньком мундире, при
шпаге, с флером на рукоятке.
Одноглазый. Готово дело. Больше я вас не оскорбляю. (Зловеще-весело.) Суди меня Бог, великий король! Принимай, сырая Бастилия! (Лагранжу.) Вы, сударь, будете свидетелем. (Мольеру.) Отдайте ему распоряжения насчет имущества. (Вынимает
шпагу, пробует
конец.) Нет распоряжений? (Кричит негромко и протяжно.) Помолись! (Крестит воздух
шпагой.)
Муаррон (сняв маску). Кто крикнул про деньги? (Вынимает
шпагу, пробует ее
конец.)
Вместо того чтобы идти брить чиновничьи подбородки, он отправился в заведение с надписью «Кушанье и чай» спросить стакан пуншу, как вдруг заметил в
конце моста квартального надзирателя благородной наружности, с широкими бакенбардами, в треугольной шляпе, со
шпагою.
Неужели и он, в
конце пятидесятых годов, когда из подростка-барчонка превратился в студента, надел треуголку и воткнул в портупею
шпагу, любил этот город, этот университет, увлекался верой в"возрождение"своего отечества, ходил на сходки, бывавшие в палисаднике позади здания старого университета?