Человек есть не только конечное существо, как хочет утверждать современная мысль, он есть также бесконечное существо, он есть бесконечность в
конечной форме, синтез бесконечного и конечного.
В Греции идея уже получает
конечную форму и определение; человеческое начало выступает и выражает свободно идею в определенных прекрасных образах и созданиях, то есть для себя бытие идеи, fur sich sein, в области идеального созерцания и творчества.
Романтизм в своих исканиях есть борьба за освобождение субъекта, освобождение человека от власти закованности в
конечных формах объективированного мира, от власти интеллектуализма, приковывающего к ложной идее объективного бытия, к общему.
Для свободы выбора человечество должно: 1) стать на ноги, укрепить свою человеческую стихию и 2) увидеть царство правды и царство лжи,
конечную форму обетований добра и обетований зла.
Неточные совпадения
В России в силу религиозного ее характера, всегда устремленного к абсолютному и
конечному, человеческое начало не может раскрыться в
форме гуманизма, т. е. безрелигиозно.
Выражено в крайней
форме, но тут «нигилист» Писарев был ближе к Евангелию, чем «империалист», хотя бы и православный, считающий
конечной целью могущество государства.
На востоке идея является в своей чистой бесконечности, как безусловная субстанция в себе, an sich, безо всякой
формы, безо всякого определения, поглощающая и подавляющая все
конечное, человеческое; поэтому единственная
форма общества здесь есть теократия, в которой человек безусловно подчинен божеству…
«Относительно этой
формы бесконечности прогресса верно прежде всего то, что мы раньше заметили относительно качественно бесконечного прогресса, а именно, что он не есть выражение истинной бесконечности, а есть та дурная бесконечность, которая не выходит за пределы долженствования и, таким образом, на деле остается в
конечном» (там же.
Поэтому классицизм требует конечности в оформлении продукта творчества, видит в
конечном признак совершенства и боится бесконечности, которая раскрывается в экзистенциальной сфере и не может быть выражена в объективированной сфере, как совершенство
формы.
Учение о предопределении, конечно, есть одна из
форм рационализации тайны
конечных судеб и самая возмущающая
форма рационализации.
Она не может жить в границах и
формах, в дифференциациях культуры, душа эта устремлена к
конечному и предельному, потому что она не знает границ и
форм жизни, не встречает дисциплинирующих очертаний и пределов в строении своей земли, в своей стихии.
Взыскание Града грядущего, какую бы
форму оно ни принимало, религиозную или антирелигиозную, всегда переходит за грани канонической культуры, за грани дифференцированной политики, всегда есть устремление к последнему и
конечному.
«Идея, мучеником которой был Микеланджело, принадлежит, по-видимому, к бесконечным проблемам человечества: найти освобождающее завершение жизни в самой жизни, воплотить абсолютное в
форме конечного» (с. 164).
Можно быть идеалистом, верить в человека и
конечное торжество добра — и с полным отрицанием относиться к тому современному двуногому существу без перьев, которое овладело только внешними
формами культуры, а по существу в значительной доле своих инстинктов и побуждений осталось животным.