Неточные совпадения
— Ваше
королевское величество! молчите, молчите, ради бога! — закричал Янкель. — Молчите! Мы уж вам за это заплатим так, как еще никогда и не видели: мы дадим вам два золотых червонца.
Случалось, что многие военачальники
королевские, торжествовавшие дотоле в прежних битвах, решались, соединя свои силы, стать грудью против запорожцев.
Тут было много тех офицеров, которые потом отличались в
королевских войсках; тут было множество образовавшихся опытных партизанов, которые имели благородное убеждение мыслить, что все равно, где бы ни воевать, только бы воевать, потому что неприлично благородному человеку быть без битвы.
И много было видно за ними всякой шляхты, вооружившейся кто на свои червонцы, кто на
королевскую казну, кто на жидовские деньги, заложив все, что ни нашлось в дедовских замках.
Паратов. Я этот сорт знаю: Регалия капустиссима dos amigos [Примерный перевод: сигары «
Королевские» из капустного листа для друзей.], я его держу для приятелей, а сам не курю.
В семействе тетки и близкие старики и старухи часто при ней гадали ей, в том или другом искателе, мужа: то посланник являлся чаще других в дом, то недавно отличившийся генерал, а однажды серьезно поговаривали об одном старике, иностранце, потомке
королевского, угасшего рода. Она молчит и смотрит беззаботно, как будто дело идет не о ней.
Под этой учтивостью крылся умысел осмотреть
королевскую сигарную фабрику и купить сигар.
Когда я при них произнес: «Корея», они толпой повторили: «Кори, Кори!» — и тут же, чрез отца Аввакума, объяснили, что это имя их древнего
королевского дома.
Что это? уж не тень ли
королевская идет на свой старый ночлег?
Вид берега. — Бо-Тсунг. — Базиль Галль. — Идиллия. — Дорога в столицу. — Столица Чуди. — Каменные работы. — Пейзажи. — Жители, домы и храмы. — Поля. —
Королевский замок. — Зависимость островов. — Протестантский миссионер. — Другая сторона идиллии. — Напа-Киян. — Жилище миссионера. — Напакиянский губернатор. — Корабль с китайскими эмигрантами. — Прогулки и отплытие.
Я, говорит, уж это место выбрал: у меня на этот счет свои соображения…» И хоть бы это было справедливо, а то просто сосед Александра Владимирыча, Карасиков Антон, поскупился
королёвскому приказчику сто рублев ассигнациями взнести.
Верочка радовалась платьям, радовалась фермуару, но больше всего радовалась тому, что мать, наконец, согласилась покупать ботинки ей у Королева: ведь на Толкучем рынке ботинки такие безобразные, а
королевские так удивительно сидят на ноге.
Отчаянный роялист, он участвовал на знаменитом празднике, на котором
королевские опричники топтали народную кокарду и где Мария-Антуанетта пила на погибель революции. Граф Кенсона, худой, стройный, высокий и седой старик, был тип учтивости и изящных манер. В Париже его ждало пэрство, он уже ездил поздравлять Людовика XVIII с местом и возвратился в Россию для продажи именья. Надобно было, на мою беду, чтоб вежливейший из генералов всех русских армий стал при мне говорить о войне.
Приехал на гнедом коне своем и запорожец Микитка прямо с разгульной попойки с Перешляя поля, где поил он семь дней и семь ночей
королевских шляхтичей красным вином.
Взял Петро половину
королевского жалованья, но не мог вынесть того, что Иван получил такую честь от короля, и затаил глубоко на душе месть.
Русского имени этого кулика объяснять не нужно, но почему немцы называют его коронным, или
королевским, куликом, — я не знаю; на голове его ничего похожего на венец или корону не приметно; может быть, за величину, которою кроншнеп бесспорно превосходит всех других куликов.
Когда-то он играл значительную роль в местной истории; не раз его осаждали, как саранча, загоны татар, посылавших через стены тучи своих стрел, порой пестрые отряды поляков отчаянно лезли на стены, или, наоборот, козаки бурно кидались на приступ, чтобы отбить твердыню у завладевших ею
королевских жолнеров…
Этот бесконечный лес с незапамятных пор служил любимым и лучшим местом
королевских охот; в нем водится тур, или зубр, и он воспет Мицкевичем в одном из самых бессмертных его творений.
— Но артистическая слава? — возразил адвокат.Власть гения! Это ведь истинная моральная власть, которая выше любой
королевской власти на свете!
Идет она на высокое крыльцо его палат каменных; набежала к ней прислуга и челядь дворовая, подняли шум и крик; прибежали сестрицы любезные и, увидамши ее, диву дались красоте ее девичьей и ее наряду царскому,
королевскому; подхватили ее под руки белые и повели к батюшке родимому; а батюшка нездоров лежит, нездоров и нерадошен, день и ночь ее вспоминаючи, горючими слезами обливаючись; и не вспомнился он от радости, увидамши свою дочь милую, хорошую, пригожую, меньшую, любимую, и дивился красоте ее девичьей, ее наряду царскому,
королевскому.
Находил он во садах царских,
королевских и султановых много аленьких цветочков такой красоты, что ни в сказке сказать, ни пером написать; да никто ему поруки не дает, что краше того цветка нет на белом свете; да и сам он того не думает.
Рассказала она своему батюшке родимому и своим сестрам старшиим, любезныим про свое житье-бытье у зверя лесного, чуда морского, все от слова слова, никакой крохи не скрываючи, и возвеселился честной купец ее житью богатому, царскому,
королевскому, и дивился, как она привыкла смотреть на свово хозяина страшного и не боится зверя лесного, чуда морского; сам он, об нем вспоминаючи, дрожкой-дрожал.
Выходит он под конец на поляну широкую, и посередь той поляны широкой стоит дом не дом, чертог не чертог, а дворец
королевский или царский, весь в огне, в серебре и золоте и в каменьях самоцветных, весь горит и светит, а огня не видать; ровно солнушко красное, индо тяжело на него глазам смотреть.
Таким образом, и солдаты, и деньги были даны. И вот, в одно прекрасное утро, баварцы, баденцы и проч. проснулись не просто
королевскими, но императорско-королевскими подданными. Само собою разумеется, что это привело их в восторг.
Таким образом m-lle Эмма имела удовольствие узнать все достоинства пана Братковского, который был совершенством человеческой природы и, наверное, происходил из какой-нибудь старинной
королевской фамилии.
— Гм… Ну, одним словом, этот синий альбом заменяет мне
королевскую галерею.
Ночь. Зеленое, оранжевое, синее; красный
королевский инструмент; желтое, как апельсин, платье. Потом — медный Будда; вдруг поднял медные веки — и полился сок: из Будды. И из желтого платья — сок, и по зеркалу капли сока, и сочится большая кровать, и детские кроватки, и сейчас я сам — и какой-то смертельно-сладостный ужас…
Я открыл тяжелую, скрипучую, непрозрачную дверь — и мы в мрачном, беспорядочном помещении (это называлось у них «квартира»). Тот самый, странный, «
королевский» музыкальный инструмент — и дикая, неорганизованная, сумасшедшая, как тогдашняя музыка, пестрота красок и форм. Белая плоскость вверху; темно-синие стены; красные, зеленые, оранжевые переплеты древних книг; желтая бронза — канделябры, статуя Будды; исковерканные эпилепсией, не укладывающиеся ни в какие уравнения линии мебели.
— «…Просто вращая вот эту ручку, любой из вас производит до трех сонат в час. А с каким трудом давалось это вашим предкам. Они могли творить, только доведя себя до припадков „вдохновения“ — неизвестная форма эпилепсии. И вот вам забавнейшая иллюстрация того, что у них получалось, — музыка Скрябина — двадцатый век. Этот черный ящик (на эстраде раздвинули занавес и там — их древнейший инструмент) — этот ящик они называли „рояльным“ или „
королевским“, что лишний раз доказывает, насколько вся их музыка…»
Напротив, пруссак убежден, что раз он произведен, с соизволения начальства, в герои, раз ему воздвигнут на
Королевской площади памятник 6, то он обязывается с честью носить это звание не только на улицах, но и в садах Орфеума.
Одним словом, вопрос, для чего нужен Берлин? — оказывается вовсе нестоль праздным, как это может представиться с первого взгляда. Да и ответ на него не особенно затруднителен, так как вся суть современного Берлина, все мировое значение его сосредоточены в настоящую минуту в здании, возвышающемся в виду
Королевской площади и носящем название: Главный штаб…
А покуда он угощает графа ТвэрдоонтС охотой в бывших императорских и
королевских резиденциях и прикапливает сокровище из остаточков от президентского содержания.
Панталеоне Чиппатола, из Варезе, придворный певец (cantante di camera) его
королевского высочества герцога Моденского; а вслед за кельнером явился и сам Панталеоне.
Сербии грозило банкротство, и окончательно запутавшегося в долгах и интригах Милана заставили передать
королевскую власть своему малолетнему сыну Александру и его регентам.
Вопрос этот сверх ожидания разрешил Вибель, сказав, что у одного его приятеля — Дмитрия Васильича Кавинина, о котором, если помнит читатель, упоминал Сергей Степаныч в своем разговоре с Егором Егорычем, — можно попросить позволения отпраздновать сей пикник в усадьбе того, в саду, который, по словам Вибеля, мог назваться
королевским садом.
Далее, масонов упрекают, что они устраивают празднества и мотают на это деньги; но я вас спрашиваю: столько ли стоят наши умеренные трапезы, сколько издерживается на пиршества
королевские, политические и иногда даже на глупо-увеселительные?
Во Франции произошел крупный переворот: Луи-Филипп [Луи-Филипп (1773—1850) — французский король (1830—1848).] бежал, Тюильри [Тюильри —
королевский дворец в Париже, построенный в XVI веке.] был захвачен, и объявлена была республика; главным правителем назначен был Ламартин [Ламартин Альфонс (1790—1869) — знаменитый французский поэт и политический деятель.]; вопрос рабочих выступил на первый план.
Королевские советники, уже готовые на уступки, скоро воспользовались простодушием князя, выведали от него наши слабые стороны и увеличили свои требования.
— И что обидно: это ни от кого не зависит… Будь ты хоть разумница, будь раскрасавица, принцесса,
королевская дочь — все равно…
Я скромно целую руку у последней
королевской метрессы, делаю реверанс и удаляюсь к благополучию.
Всю дикую мерзость придворных интриг и преступлений дал Шекспир, а мы изобразили изящный
королевский двор — лоск изобразили мы!
Пятном он стоит в
королевской зале, потому что эта зала не короля, и король не король, а викинг, атаман пиратов.
Вот что в своем листу пишет ко мне Гонсевский, — продолжал он, обращаясь к Юрию, — до него дошел слух, что неугомонные нижегородцы набирают исподтишка войско, так он желает, чтоб я отправил тебя в Нижний поразведать, что там делается, и, если можно, преклонить главных зачинщиков к покорности, обещая им милость
королевскую.
Дома капиталистов бросались в глаза: то были неуклюжие двухэтажные каменные дома с железною, зеленою или серой кровлей, с воротами, украшенными каменными шарами, и палисадником, засеянным вплотную от фундамента до решетки
королевскими свечами.
— Постоянно — пираты, солдаты, и почти каждые пять лет в Неаполе новые правители, [Горький, как можно предполагать, имел в виду бурную историю Неаполя на протяжении многих веков, когда норманнских завоевателей (1136–1194) сменяли солдаты германского императора Генриха VI, Анжуйскую
королевскую династию (1266–1442) — Арагонская (1442–1501); свыше двухсот лет продолжалось испанское господство (1503–1707); вслед за австрийскими оккупантами приходили французские, вторгались войска Наполеона под предводительством Мюрата (1808–1815); 7 ноября 1860 г. в город вступили краснорубашечники во главе с Гарибальди, и Неаполь с округой вошел в состав Итальянского королевства.] — женщин надо было держать под замком.
Тогда и критика смиренно признает их достоинства; а до тех пор она должна находиться в положении несчастных неаполитанцев в начале нынешнего сентября, — которые хоть и знают, что не нынче так завтра к ним Гарибальди придет, а все-таки должны признавать Франциска своим королем, пока его
королевскому величеству не угодно будет оставить свою столицу.
А тут что? Какие-то тонконогие испанцы в кружевах и чулочках с мышеколками сбоку. Расшаркиваются среди
королевских палат с золочеными тонконогими, как и сами эти придворные, стульями и столиками, в первом акте, в шелковых чулочках и туфельках, гордо расхаживают зимой на открытой террасе…
— Первая, самая грубая форма войны — есть набег, то есть когда несколько хищных лентяев кидаются на более трудолюбивых поселян, грабят их, убивают; вторые войны государственные, с целью скрепить и образовать государство, то есть когда сильнейшее племя завоевывает и присоединяет к себе слабейшее племя и навязывает формы жизни, совершенно не свойственные тому племени; наконец, войны династические, мотив которых, впрочем, кажется, в позднейшее время и не повторялся уже больше в истории: за неаполитанских Бурбонов [Бурбоны неаполитанские —
королевская династия, правившая Неаполитанским королевством в 1735—1806 и 1815—1860 годах.] никто и не думал воевать!
— Когда еще в целой Европе все трепетало перед
королевской властью, а у нас уж король был выборный.
— Не только полагаю, но совершенно определительно утверждаю, — объяснял между тем Неуважай-Корыто, — что Чуриль, а не Чурилка, был не кто иной, как швабский дворянин седьмого столетия. Я, батюшка, пол-Европы изъездил, покуда, наконец, в
королевской мюнхенской библиотеке нашел рукопись, относящуюся к седьмому столетию, под названием:"Похождения знаменитого и доблестного швабского дворянина Чуриля"… Ба! да это наш Чурилка! — сейчас же блеснула у меня мысль… И поверите ли, я целую ночь после этого был в бреду!