Это были: караульная будка, у которой стоял солдат с ружьем, две-три извозчичьи биржи и, наконец, длинные заборы с известными заборными надписями и рисунками, нацарапанными углем и мелом; более не находилось ничего на сей уединенной, или, как у нас выражаются,
красивой площади.
Я не раз видел, и привык уже видеть, землю, устланную телами убитых на сражении; но эта улица показалась мне столь отвратительною, что я нехотя зажмурил глаза, и лишь только въехал в город, вдруг сцена переменилась:
красивая площадь, кипящая народом, русские офицеры, национальная польская гвардия, красавицы, толпы суетливых жидов, шум, крик, песни, веселые лица; одним словом везде, повсюду жизнь и движение.
Неточные совпадения
Налево она тянется далеко и, пересекая овраг, выходит на Острожную
площадь, где крепко стоит на глинистой земле серое здание с четырьмя башнями по углам — старый острог; в нем есть что-то грустно
красивое, внушительное.
Статная лошадь, с серебряным набором сбруя и оружие и сам
красивый казак обратили на себя внимание всего народа, бывшего на
площади.
Вдруг вижу, ковыляет серединой
площади старый приятель Андреев-Бурлак с молодой
красивой дамой под руку.
Площадь пустеет; три светлые фигуры, взяв под руки друг друга, запели что-то, дружно и красиво, и пошли в улицу, музыканты двинулись за ними, и толпа вслед им; бегут дети, в сиянии
красивых огней они — точно рассыпанные бусы кораллов, а голуби уже уселись на крышах, на карнизах и — воркуют.
В полночь послышалась музыка, на Советской
площади засверкали дымящиеся красными прыгающими облаками факелы,
красивыми бликами осветившие высокий белый катафалк, и белые попоны лошадей, и тысячную толпу народа…
День этот был странно длинён. Над крышами домов и
площадью неподвижно висела серая туча, усталый день точно запутался в её сырой массе и тоже остановился. К вечеру в лавку пришли покупатели, один — сутулый, худой, с
красивыми, полуседыми усами, другой — рыжебородый, в очках. Оба они долго и внимательно рылись в книгах, худой всё время тихонько свистел, и усы у него шевелились, а рыжий говорил с хозяином. Евсей укладывал отобранные книги в ряд, корешками вверх, и прислушивался к словам старика Распопова.
Над дверьми одного из угольных домов сей знаменитой
площади красивая вывеска с надписью на французском языке извещала всех прохожих, что тут помещается лучшая кондитерская лавка в городе, под названием: «Café Français» [«Французское кафе».].
На
площади, там и сям, виднелись кучки песку, шлаков, громадные горновые камни, сломанные катальные валы и
красивые ряды только что приготовленных рельсов, сложенных правильными квадратами.
Шел он мимо пруда, куда задумчиво гляделись деревья
красивых прибрежий, и поднялся по крутой дороге сада. У входа, на скамье, сидели два старика. Никто его не остановил. Он знал, что сюда посторонних мужчин допускают, но женщин только раз в год, в какой-то праздник. Тихо было тут и приятно. Сразу стало ему легче. Отошла назад ризница и вся лавра, с тяжкой ходьбой по церквам, трапезой, шатаньем толпы, базарной сутолокой у ворот и на торговой
площади посада.
Посредине он двух этажей, а по бокам его идут два одноэтажные флигеля; правый из них отделяет господский двор от заводской базарной
площади, посреди которой воздвигнут
красивый храм, а левый флигель упирается в то длинное каменное здание, вдоль стены которого мы только что ехали.
Площадь, на которой собирается краковский рынок, обставлена необыкновенно
красивыми историческими зданиями.