Неточные совпадения
В пекарне становилось все тише, на печи кто-то уже храпел и выл, как бы вторя гулкому вою ветра в трубе.
Семь человек за столом сдвинулись теснее, двое положили головы на стол, пузатый самовар возвышался над ними величественно и смешно. Вспыхивали красные огоньки папирос, освещая
красивое лицо Алексея, медные щеки Семена, чей-то длинный, птичий нос.
Наступила тяжелая пауза. Катерина Ивановна, видимо, стеснялась; Привалову вдруг сделалось жаль этой
красивой девушки, вырванной из
семьи в качестве жертвы общественного темперамента. «Ведь она человек, такой же человек, как все другие, — подумал Привалов, невольно любуясь смутившейся красавицей. — Чем же хуже нас? Ее толкнула на эту дорогу нужда, а мы…» Катерина Ивановна поймала этот взгляд и как-то болезненно выпрямилась, бросив на Привалова нахальный, вызывающий взгляд.
Дешерт был помещик и нам приходился как-то отдаленно сродни. В нашей
семье о нем ходили целые легенды, окружавшие это имя грозой и мраком. Говорили о страшных истязаниях, которым он подвергал крестьян. Детей у него было много, и они разделялись на любимых и нелюбимых. Последние жили в людской, и, если попадались ему на глаза, он швырял их как собачонок. Жена его, существо бесповоротно забитое, могла только плакать тайком. Одна дочь,
красивая девушка с печальными глазами, сбежала из дому. Сын застрелился…
В жизни на одной стороне стояла возвышенно печальная драма в
семье Рыхлинских и казнь Стройновского, на другой —
красивая фигура безжалостного, затянутого в мундир жандарма…
Майорша Мечникова, смелая,
красивая и не столько страстная, сколько чувственная женщина, имела лет около двадцати
семи или восьми.
— Слобода у нас богатая, люди — сытые, рослые, девушки, парни
красивые всё, а родители — не строги; по нашей вере любовь — не грешна, мы ведь не ваши, не церковные! И вот, скажу я тебе, в большой
семье Моряновых поженили сына Карпа, последыш он был, недоросток и щуплый такой…
Ах, это… В этом… Не хочу даже вспоминать, потому что мне тяжело. Белые колонны, как сейчас помню… Эн, де, труа, фир, фюнф, зехс… [Un. deux. trois, vier, fiinf. sechx… — Один. два, три (фр.), четыре, пять, шесть… (нем..)]
Семь колонн, одна
красивее другой. Эх! Да что говорить! А племенной скот, а кирпичный завод!
У нас в труппе служила выходной актрисой Гаевская,
красивая, изящная барышня, из хорошей
семьи, поступившая на сцену из любви к театру без жалованья, так как родители были со средствами.
Я шестьдесять
семь лет на сей земле живу и уже вот у гроба своего стою, но вижу: когда я молод был, и цветов на земле меньше было и не столь
красивые цветы были…
В годовщину смерти отца, после панихиды на кладбище, вся
семья собралась в светлой,
красивой комнате Алексея, он, волнуясь, сказал...
— Три пуда
семь фунтов, — отвечал тот же
красивый молодец Сергей, бросив гирь на весовую скайму. — Диковина!
Клавдия Петровна была дама лет тридцати
семи, полная и еще
красивая брюнетка, с свежим и румяным лицом.
Помню тоже, что у нее были удивительно
красивые руки, что составляет большую редкость в рабочем классе, а она была такая работница, что отличалась деятельностью даже в трудолюбивой
семье Голована.
Когда читали Евангелие, народ вдруг задвигался, давая дорогу помещичьей
семье; вошли две девушки в белых платьях, в широкополых шляпах, и с ними полный, розовый мальчик в матросском костюме. Их появление растрогало Ольгу; она с первого взгляда решила, что это — порядочные, образованные и
красивые люди. Марья же глядела на них исподлобья, угрюмо, уныло, как будто это вошли не люди, а чудовища, которые могли бы раздавить ее, если б она не посторонилась.
Г-жа Мендель сильно покраснела, и это сделало ее, как всегда, еще более
красивой, но трудно было бы сказать, что эти лестные отзывы доставляют ей удовольствие. По крайней мере она кинула на своего мужа быстрый и несколько смущенный взгляд. Лицо г-на Менделя было сурово. Можно было догадаться, что этот предмет уже составлял сюжет не особенно приятных разговоров в
семье Менделей.
Километрах в
семи от реки Гинугу на самом берегу моря стоит коническая сопка, своим внешним видом напоминающая сахарную голову. С правой стороны ее есть небольшой
красивый водопад, а слева — широкая полоса прибоя, заваленная каменными глыбами. Некоторые из них скатились в море, образовав нечто вроде маленькой бухточки, защищенной от волнения. Мы воспользовались ею и высадились на берег. Вандага велел вытащить лодки подальше от воды на гальку. Здесь мы стали устраивать бивак.
От того времени, когда он влюбился и сделал предложение и потом жил
семь лет, осталось воспоминание только о длинных душистых волосах, массе мягких кружев и о маленькой ножке, в самом деле очень маленькой и
красивой; и теперь еще, казалось, от прежних объятий сохранилось на руках и лице ощущение шелка и кружев — и больше ничего.
Его недавно женили на Варваре, которую взяли из бедной
семьи; это баба молодая,
красивая, здоровая и щеголиха.
Первый говорит зажиточный крестьянин, высокий,
красивый, стареющийся человек. Он рассказывает, что пришел староста, описал корову и требует двадцать
семь рублей. А деньги эти продовольственные, и, по мнению крестьянина, деньги эти не следует брать теперь. Я ничего этого не понимаю и говорю, что справлюсь, узнаю в волостном правлении и тогда скажу, можно или нельзя освободиться от этого платежа.
Последний был молодой человек лет двадцати
семи, шатен, с выразительным и даже
красивым лицом и с прямо смотревшими на собеседника светлыми, честными глазами.
В огромном зале с колоннадой, украшенной барельефами и живописью, где шесть-семь лет тому назад веселился «храбрый Росс» и раздавались бравурные звуки Державинского гимна: «Гром победы раздавайся», царила могильная тишина, где так недавно благоухали восточные курения и атмосфера была наполнена духами холивших свои
красивые тела модниц, слышался запах навоза, кучи которого были собраны у подножья драгоценных мраморных колон.
— Ее давно уж нет, — сказал грустным голосом старик, и слезы навернулись на глазах его. — Кабы вы знали, какая это была женщина! Но такие создания, видно, нужны там, на небе. Посмотрите-ка на этот портрет (он указал на портрет молодой,
красивой женщины). Это портрет моей покойной жены. Какой благостыней дышет ее лицо, какие лучи ангельской доброты льются из глаз ее! Святая женщина! Выродок из польской
семьи!
Был еще пятый член
семьи Григория Лукьяновича, самое имя которого произносилось в доме за последнее время не только слугами, но и семейными, только шепотом, — это был сын Малюты, Максим Григорьевич, восемнадцатилетний юноша, тихий и кроткий, весь в мать, как говорили слуги, а вместе с тем какой-то выродок из
семьи и по внешним качествам:
красивый, статный, с прямым, честным взглядом почти детски невинных глаз, разумный и степенный не по летам, и хотя служивший в опричниках, но сторонившийся от своих буйных сверстников.
Собралось в нем
семь молодых женщин, одетых эксцентрично, но не уродливо,
красивых, оригинальных, каждая в своем роде.
Добавим, что Федосей Афанасьевич женился еще при жизни своего отца на
красивой новгородской купеческой дочке Наталье Кузьминичне Роговой, и Бог благословил его большим потомством: пять дочерей и четыре сына мал мала меньше, почти все погодки, составляли
семью Федосея Афанасьевича.
Домашние графа — его жена графиня Мария Осиповна, далеко еще не старая женщина, с величественной походкой и с надменно-суровым выражением правильного и до сих пор
красивого лица, дочь-невеста Элеонора, или, как ее звали в
семье уменьшительно, Лора,
красивая, стройная девушка двадцати одного года, светлая шатенка, с холодным, подчас даже злобным взглядом зеленоватых глаз, с надменным, унаследованным от матери выражением правильного, как бы выточенного лица, и сын, молодой гвардеец, только что произведенный в офицеры, темный шатен, с умным, выразительным, дышащим свежестью молодости лицом, с выхоленными небольшими, мягкими, как пух, усиками, — знали о появлении в их
семье маленькой иностранки лишь то немногое, что заблагорассудил сказать им глава семейства, всегда державший последнее в достодолжном страхе, а с летами ставший еще деспотичнее.
— Удивительно, как это вы сами не можете понять! — продолжала Лубянцева, пожав плечами. — Поймите, что вы затеваете не совсем
красивую игру. Я замужем, люблю и уважаю своего мужа… у меня есть дочь… Неужели вы это ни во что не ставите? Кроме того, вам, как моему старинному приятелю, известен мой взгляд на
семью… на семейные основы вообще…
Красивый брюнет, подвижной, говорливый и жизнерадостный, но несколько шумный и надоедливый, Померанцев был редким баловнем судьбы. Дома, в богатой
семье, его боготворили, счастье сопутствовало ему во всех делах, — как по рельсам катился он к славе и деньгам.