Неточные совпадения
— У нас забота есть.
Такая ли заботушка,
Что из
домов повыжила,
С работой раздружила нас,
Отбила от еды.
Ты дай нам слово
крепкоеНа нашу речь мужицкую
Без смеху и без хитрости,
По правде и по разуму,
Как должно отвечать,
Тогда свою заботушку
Поведаем тебе…
Когда они пошли пешком вперед других и вышли из виду
дома на накатанную, пыльную и усыпанную ржаными колосьями и зернами дорогу, она
крепче оперлась на его руку и прижала ее к себе.
— Никакой шум и драки у меня не буль, господин капитэн, — затараторила она вдруг, точно горох просыпали, с
крепким немецким акцентом, хотя и бойко по-русски, — и никакой, никакой шкандаль, а они пришоль пьян, и это я все расскажит, господин капитэн, а я не виноват… у меня благородный
дом, господин капитэн, и благородное обращение, господин капитэн, и я всегда, всегда сама не хотель никакой шкандаль.
— В сущности, город — беззащитен, — сказал Клим, но Макарова уже не было на крыше, он незаметно ушел. По улице, над серым булыжником мостовой, с громом скакали черные лошади, запряженные в зеленые телеги, сверкали медные головы пожарных, и все это было странно, как сновидение. Клим Самгин спустился с крыши, вошел в
дом, в прохладную тишину. Макаров сидел у стола с газетой в руке и читал, прихлебывая
крепкий чай.
Оборвав слова усмешкой, она докончила фразу не очень остроумным, но
крепким каламбуром на тему о
домах терпимости и тотчас перешла к вопросу более важного характера...
В углу двора, между конюшней и каменной стеной недавно выстроенного
дома соседей, стоял, умирая без солнца, большой вяз, у ствола его были сложены старые доски и бревна, а на них, в уровень с крышей конюшни, лежал плетенный из прутьев возок дедушки. Клим и Лида влезали в этот возок и сидели в нем, беседуя. Зябкая девочка прижималась к Самгину, и ему было особенно томно приятно чувствовать ее
крепкое, очень горячее тело, слушать задумчивый и ломкий голосок.
Его почти ничто не влекло из
дома, и он с каждым днем все
крепче и постояннее водворялся в своей квартире.
Первенствующую роль в
доме играла супруга братца, Ирина Пантелеевна, то есть она предоставляла себе право вставать поздно, пить три раза кофе, переменять три раза платье в день и наблюдать только одно по хозяйству, чтоб ее юбки были накрахмалены как можно
крепче. Более она ни во что не входила, и Агафья Матвеевна по-прежнему была живым маятником в
доме: она смотрела за кухней и столом, поила весь
дом чаем и кофе, обшивала всех, смотрела за бельем, за детьми, за Акулиной и за дворником.
Бабушка не решилась оставить его к обеду при «хороших гостях» и поручила Викентьеву напоить за завтраком, что тот и исполнил отчетливо, так что к трем часам Опенкин был «готов» совсем и спал
крепким сном в пустой зале старого
дома.
Глядя на эти коралловые заборы, вы подумаете, что за ними прячутся такие же
крепкие каменные домы, — ничего не бывало: там скромно стоят игрушечные домики, крытые черепицей, или бедные хижины, вроде хлевов, крытые рисовой соломой, о трех стенках из тонкого дерева, заплетенного бамбуком; четвертой стены нет: одна сторона
дома открыта; она задвигается, в случае нужды, рамой, заклеенной бумагой, за неимением стекол; это у зажиточных
домов, а у хижин вовсе не задвигается.
Марья Степановна свято блюла все свычаи и обычаи, правила и обряды, которые вынесла из гуляевского
дома; ей казалось святотатством переступить хотя одну йоту из заветов этой угасшей семьи, служившей в течение века самым
крепким оплотом древнего благочестия.
У смотрителя же острога, благодушного старика, хотя и
крепкого служаки, он давал в
доме уроки.
Марья Кондратьевна, очевидно, в заговоре, Смердяков тоже, тоже, все подкуплены!» У него создалось другое намерение: он обежал большим крюком, чрез переулок,
дом Федора Павловича, пробежал Дмитровскую улицу, перебежал потом мостик и прямо попал в уединенный переулок на задах, пустой и необитаемый, огороженный с одной стороны плетнем соседского огорода, а с другой —
крепким высоким забором, обходившим кругом сада Федора Павловича.
Петр Ильич Перхотин, которого мы оставили стучащимся изо всей силы в
крепкие запертые ворота
дома купчихи Морозовой, кончил, разумеется, тем, что наконец достучался.
Домом, прачечной, кладовой и кухней заведывает у нее ключница Агафья, бывшая ее няня, добрейшее, слезливое и беззубое существо; две здоровые девки, с
крепкими сизыми щеками, вроде антоновских яблок, состоят под ее начальством.
Кто теперь живет на самой грязной из бесчисленных черных лестниц первого двора, в 4-м этаже, в квартире направо, я не знаю; а в 1852 году жил тут управляющий
домом, Павел Константиныч Розальский, плотный, тоже видный мужчина, с женою Марьею Алексевною, худощавою,
крепкою, высокого роста дамою, с дочерью, взрослою девицею — она-то и есть Вера Павловна — и 9–летним сыном Федею.
Черт в одну минуту похудел и сделался таким маленьким, что без труда влез к нему в карман. А Вакула не успел оглянуться, как очутился перед большим
домом, вошел, сам не зная как, на лестницу, отворил дверь и подался немного назад от блеска, увидевши убранную комнату; но немного ободрился, узнавши тех самых запорожцев, которые проезжали через Диканьку, сидевших на шелковых диванах, поджав под себя намазанные дегтем сапоги, и куривших самый
крепкий табак, называемый обыкновенно корешками.
Самым живым местом являлся старый гостиный двор, а затем Хлебная улица, усаженная
крепкими купеческими хороминами, — два порядка этой улицы со своими каменными белыми
домами походили на две гигантских челюсти, жевавших каменными зубами благосостояние Зауралья и прилегавшей к нему «орды».
Писарский пятистенный
дом, окруженный
крепкими хозяйственными постройками, был тем, что называется полною чашей.
Одни идут из любви и жалости; другие из
крепкого убеждения, что разлучить мужа и жену может один только бог; третьи бегут из
дому от стыда; в темной деревенской среде позор мужей всё еще падает на жен: когда, например, жена осужденного полощет на реке белье, то другие бабы обзывают ее каторжанкой; четвертые завлекаются на Сахалин мужьями, как в ловушку, путем обмана.
Из общей массы построек крупными зданиями выделялись караванная контора с зеленою железною крышей и
дом Груздева, грузно присевший к земле своими
крепкими пристройками из кондового старинного леса.
По улицам везде бродил народ. Из Самосадки наехали пристановляне, и в Кержацком конце точно открылась ярмарка, хотя пьяных и не было видно, как в Пеньковке. Кержаки кучками проходили через плотину к заводской конторе, прислушивались к веселью в господском
доме и возвращались назад; по глухо застегнутым на медные пуговицы полукафтаньям старинного покроя и низеньким валеным шляпам с широкими полями этих кержаков можно было сразу отличить в толпе.
Крепкий и прижимистый народ, не скажет слова спроста.
— Э! дудки это, панове! Ксендзы похитрее вас. У вас в каждом
доме что ни женщина, то ксендзовский адвокат. Ксендзы да жиды
крепче вас самих в Польше. Разоряйтесь понемножку, так жиды вас всех заберут в лапы, и будет новое еврейское царство.
По низу, почти над самым тротуаром, в
доме было прорезано девять узких параллелограммов без стекол, но с
крепкими железными решетками, скрепленными кольчатою вязью.
Рассказала она также с большими подробностями и о том, как, очутившись внезапно без мужской поддержки или вообще без чьего-то бы ни было
крепкого постороннего влияния, она наняла комнату в плохонькой гостинице, в захолустной улице, как с первого же дня коридорный, обстрелянная птица, тертый калач, покушался ею торговать, даже не спрося на это ее разрешения, как она переехала из гостиницы на частную квартиру, но и там ее настигла опытная старуха сводня, которыми кишат
дома, обитаемые беднотой.
Старик Тетюев был
крепкий человек и не допустил бы к себе в
дом ничего легковесного: каждая вещь должна была отслужить minimum сто лет, чтобы добиться отставки.
Менаду этими возвышенностями и по берегу пруда
крепкие заводские домики выровнялись в правильные широкие улицы; между ними яркими заплатами зеленели железные крыши богатых мужиков и белели каменные
дома местного купечества.
В ее квартире была устроена тайная типография, и когда жандармы, узнав об этом, явились с обыском, она, успев за минуту перед их приходом переодеться горничной, ушла, встретив у ворот
дома своих гостей, и без верхнего платья, в легком платке на голове и с жестянкой для керосина в руках, зимою, в
крепкий мороз, прошла весь город из конца в конец.
Я уходил потому, что не мог уже в этот день играть с моими друзьями по-прежнему, безмятежно. Чистая детская привязанность моя как-то замутилась… Хотя любовь моя к Валеку и Марусе не стала слабее, но к ней примешалась острая струя сожаления, доходившая до сердечной боли.
Дома я рано лег в постель, потому что не знал, куда уложить новое болезненное чувство, переполнявшее душу. Уткнувшись в подушку, я горько плакал, пока
крепкий сон не прогнал своим веянием моего глубокого горя.
У него было такое впечатление, как будто Николаев с удовольствием выгоняет его из
дому. Но тем не менее, прощаясь с ним нарочно раньше, чем с Шурочкой, он думал с наслаждением, что вот сию минуту он почувствует
крепкое и ласкающее пожатие милой женской руки. Об этом он думал каждый раз уходя. И когда этот момент наступил, то он до такой степени весь ушел душой в это очаровательное пожатие, что не слышал, как Шурочка сказала ему...
В следующую за сим ночь, в одиннадцатом часу, дьякон, не говоря никому ни слова, тихо вышел из
дому и побрел на кладбище. Он имел в руке длинный шест и
крепкую пеньковую петлю.
Приземистый, построенный из кондового леса — в обхват бревно —
дом Кожемякина стоял боком на улицу, два его окна были скрыты от любопытных глаз палисадником и решёткою, а двор ограждён высоким забором с
крепкими воротами на дубовых вереях.
Но открыв незапертую калитку, он остановился испуганный, и сердце его упало: по двору встречу ему шёл Максим в новой синей рубахе, причёсанный и чистенький, точно собравшийся к венцу. Он взглянул в лицо хозяина, приостановился, приподнял плечи и волком прошёл в
дом, показав Кожемякину широкую спину и
крепкую шею, стянутую воротом рубахи.
— О нет, нет… Я буду в лесу в это время, никуда из хаты не выйду… Но я буду сидеть и все думать, что вот я иду по улице, вхожу в ваш
дом, отворяю двери, вхожу в вашу комнату… Вы сидите где-нибудь… ну хоть у стола… я подкрадываюсь к вам сзади тихонько… вы меня не слышите… я хватаю вас за плечо руками и начинаю давить… все
крепче,
крепче,
крепче… а сама гляжу на вас… вот так — смотрите…
После молебствия все, конечно, были приглашены в старый брагинский
дом откушать хлеба-соли и вспрыснуть новую постройку, чтоб она
крепче стояла.
Старинные семьи, вроде Колобовых, Савиных, Пазухиных и др., все жили в заречной, в
крепких старинных
домах, в которых на вышках еще сохранились рамы со слюдой вместо стекол.
Обойти эти
дома без внимания не было возможности, потому что народ все был
крепкий, кондовый, приверженный благочестию, хотя Колобовы потихоньку и прикержачивали.
Отворив калитку, Татьяна Власьевна еще раз благословила спавший
крепким сном весь
дом, а потом заперла калитку на тяжелый висячий замок и осторожно принялась переходить через улицу.
Все спали
крепким сном в
доме боярина Кручины. Многие из гостей, пропировав до полуночи, лежали преспокойно в столовой: иные на скамьях, другие под скамьями; один хозяин и Юрий с своим слугою опередили солнце; последний с похмелья едва мог пошевелить головою и поглядывал не очень весело на своего господина. Боярин Кручина распрощался довольно холодно с своим гостем.
Нередко в ночное время, когда все спали
крепким сном в
доме старого рыбака, Гришка украдкою выбирался из клети, исчезал в задних воротах.
На тротуаре в тени большого
дома сидят, готовясь обедать, четверо мостовщиков — серые, сухие и
крепкие камни. Седой старик, покрытый пылью, точно пеплом осыпан, прищурив хищный, зоркий глаз, режет ножом длинный хлеб, следя, чтобы каждый кусок был не меньше другого. На голове у него красный вязаный колпак с кистью, она падает ему на лицо, старик встряхивает большой, апостольской головою, и его длинный нос попугая сопит, раздуваются ноздри.
В
доме напротив пели в два голоса, и слова песни влетали через открытое окно в комнату Ильи.
Крепкий бас усердно выговаривал...
Когда Илья, с узлом на спине, вышел из
крепких ворот купеческого
дома, ему показалось, что он идёт из серой, пустой страны, о которой он читал в одной книжке, — там не было ни людей, ни деревьев, только одни камни, а среди камней жил добрый волшебник, ласково указывавший дорогу всем, кто попадал в эту страну.
Он присматривался к странной жизни
дома и не понимал её, — от подвалов до крыши
дом был тесно набит людьми, и каждый день с утра до вечера они возились в нём, точно раки в корзине. Работали здесь больше, чем в деревне, и злились
крепче, острее. Жили беспокойно, шумно, торопливо — порою казалось, что люди хотят скорее кончить всю работу, — они ждут праздника, желают встретить его свободными, чисто вымытые, мирно, со спокойной радостью. Сердце мальчика замирало, в нём тихо бился вопрос...
Он был роста необыкновенного и чрезвычайно худ; но на бледном лице его не заметно было ничего смертного; казалось, он спал
крепким сном и готов был ежеминутно пробудиться: это был хозяин
дома, умерший поутру, а молодая девушка — дочь его.
— Как вы почувствуете себя хоть немного
крепче, я перевезу вас к вашему отцу в мой
дом.
Ахов (Агнии). Брось ты его! Что в нем хорошего? Мать у тебя глупа, растолковать тебе не может. Я лучше его; я добрый, ласковый. Денег-то у меня что тебе на наряды. Дом-то у меня какой! Большой, каменный,
крепкий.
Доктор Бенис, который имел прекрасный
дом на Лядской улице, принял нас очень учтиво и без всякого затруднения дал свидетельство о моем здоровье и
крепком телосложении.
— Мутерхен [Матушка (нем.)] моей нет
дома, — проговорила, тщательно разбивая на окне новый
крепкий орех, Ида.
Незаметно подкралась зима, сразу обрушилась на город гулкими метелями,
крепкими морозами, завалила улицы и
дома сахарными холмами снега, надела ватные шапки на скворешни и главы церквей, заковала белым железом реки и ржавую воду болот; на льду Оки начались кулачные бои горожан с мужиками окрестных деревень. Алексей каждый праздник выходил на бой и каждый раз возвращался домой злым и битым.