Неточные совпадения
Много пил
чаю, рассказывал уличные и трактирные сценки, очень смешил ими Варвару и утешал Самгина, поддерживая его убеждение, что, несмотря на суету интеллигенции, жизнь, в глубине своей, покорно повинуется старым,
крепким навыкам и законам.
— Не обижай Алешку, — просила она Любашу и без паузы, тем же тоном — брату: — Прекрати фокусы! Налейте
крепкого, Варя! — сказала она, отодвигая от себя недопитую чашку
чая. Клим подозревал, что все это говорится ею без нужды и что она, должно быть, очень избалована, капризна, зла. Сидя рядом с ним, заглядывая в лицо его, она спрашивала...
Первенствующую роль в доме играла супруга братца, Ирина Пантелеевна, то есть она предоставляла себе право вставать поздно, пить три раза кофе, переменять три раза платье в день и наблюдать только одно по хозяйству, чтоб ее юбки были накрахмалены как можно
крепче. Более она ни во что не входила, и Агафья Матвеевна по-прежнему была живым маятником в доме: она смотрела за кухней и столом, поила весь дом
чаем и кофе, обшивала всех, смотрела за бельем, за детьми, за Акулиной и за дворником.
В «отдыхальне» подали
чай, на который просили обратить особенное внимание. Это толченый
чай самого высокого сорта: он родился на одной горе, о которой подробно говорит Кемпфер. Часть этого
чая идет собственно для употребления двора сиогуна и микадо, а часть, пониже сорт, для высших лиц. Его толкут в порошок, кладут в чашку с кипятком — и
чай готов.
Чай превосходный,
крепкий и ароматический, но нам он показался не совсем вкусен, потому что был без сахара. Мы, однако ж, превознесли его до небес.
Привозимые товары: кофе, сахар, порох, рис, перец,
крепкие напитки,
чай, табак, дерево, вина, также рыба, мясо, крупитчатая мука, масло.
Через два часа я был на биваке. Товарищи не беспокоились за меня, думая, что я заночевал где-нибудь в фанзе у китайцев. Напившись
чаю, я лег на свое место и уснул
крепким сном.
Кроме
чаю, кофею, сыру, меду, масла, особых оладий, излюбленных самою генеральшей, котлет и пр., подавался даже
крепкий, горячий бульон.
И теперь, с гримасами отвращения прихлебывая черную,
крепкую горькую бурду, подпоручик глубоко задумался над своим положением. «Гм… во-первых, как явиться без подарка? Конфеты или перчатки? Впрочем, неизвестно, какой номер она носит. Конфеты? Лучше бы всего духи: конфеты здесь отвратительные… Веер? Гм!.. Да, конечно, лучше духи. Она любит Эссбуке. Потом расходы на пикнике: извозчик туда и обратно, скажем — пять, на
чай Степану — ррубль! Да-с, господин подпоручик Ромашов, без десяти рублей вам не обойтись».
— Это простуда; сохрани боже! не надо запускать, вы так уходите себя… может воспаление сделаться; и никаких лекарств! Знаете что? возьмите-ка оподельдоку, да и трите на ночь грудь
крепче, втирайте докрасна, а вместо
чаю пейте траву, я вам рецепт дам.
Но больше всего их очаровывали и
крепче всего запечатлелись в их памяти его рассказы о военных походах, сражениях и стоянках на бивуаках, о победах и отступлениях, о смерти, ранах и лютых морозах, — неторопливые, эпически спокойные, простосердечные рассказы, рассказываемые между вечерним
чаем и тем скучным часом, когда детей позовут спать.
— Здорово! — раздался сзади
крепкий голос рыбака. — А мы перемётишки поставили; сейчас
чаю попьём, ась? Ладно ли?
Чай был сделан
крепкий, точно так, как он любил, то есть: чайник, накрытый салфеткой, был поставлен на самовар, чашка налита полнехонько наравне с краями, и Софья Николавна подала ее, не пролив ни одной капли на блюдечко; ароматный напиток был так горяч, что жег губы.
— Так; ты прилечь здесь можешь, когда устанешь. Часто и все чаще и чаще она стала посылать его к Онучиным, то за газетами, которые потом заставляла себе читать и слушала, как будто со вниманием, то за узором, то за русским
чаем, которого у них не хватило. А между тем в его отсутствие она вынимала из-под подушки бумагу и скоро, и очень скоро что-то писала. Схватится за грудь руками, подержит себя сколько может
крепче, вздохнет болезненно и опять пишет, пока на дворе под окнами раздадутся знакомые шаги.
Гавриловна. Крепкий-то
чай вам нездорово пить, сударыня.
Затем Елена велела поскорее уложить ребенка спать, съела две баранки, которых, ехав дорогой, купила целый фунт, остальные отдала няне и горничной. Те, скипятив самовар, принялись их кушать с
чаем; а Елена, положив себе под голову подушку, улеглась, не раздеваясь, на жестком кожаном диване и вскоре заснула
крепким сном, как будто бы переживаемая ею тревога сделала ее более счастливою и спокойною…
И он несколько раз издал свои странные звуки и взялся за
чай.
Чай был страшно
крепкий, не было воды, чтобы его разбавить. Я чувствовал, что меня волновали особенно выпитые мною два стакана. Должно быть, и на него действовал
чай, потому что он становился всё возбужденнее и возбужденнее. Голос его становился всё более и более певучим и выразительным. Он беспрестанно менял позы, то снимал шапку, то надевал ее, и лицо его странно изменялось в той полутьме, в которой мы сидели.
—
Чаю; завари
крепче! — сказал он слуге. — Солёного дай. Коньяку.
Чай бросали прямо в кипяток и давали ему вывариться: получалась
крепкая, почти черная жидкость, которую пили большею частью без сахара, так как казна, выдававшая очень много
чая (его даже курили, когда не хватало табаку), давала очень мало сахара, и пили в огромном количестве.
— Народ ноне малодушен больно стал в Пеньковке, — проговорил Авдей Михайлыч, — прежде
крепче жили… Заработки большие, едят сладко,
чай этот пошел — вот народ и портится Посмотришь, молодые парнишки что делают: еще на рыле материно молоко не обсохло, а он водку хлещет… Или тоже вот наши заводские девки: больно много воли забрали, балуются, а котора послабее — и совсем потеряет себя.
Матрена. Ты, деушка, помни: раз маху дашь, век не справишься. (Шепотом.) Что ж,
крепкого чаю-то давала?
После этого собрания повадился ко мне Кузин и сидит, бывало, часа два-три, интересно рассказывая о старине. Мешает, а слушаешь внимательно, оторваться нельзя. Пьёт
чай стакан за стаканом без конца, потеет, расстёгивает одёжу до ворота рубахи и вспоминает горькую старинку, страшную в простоте своей русскую мужичью жизнь. Неустанно гудит его
крепкий, привычный к речам голос. Надо сказать, что, когда мужик тронется влево сердцем и умом, он немедля начинает говорить о себе как об известном бунтаре.
Граф за
чаем, закурив свою
крепкую сигару, от которой с трудом сдерживала кашель Лиза, был очень разговорчив, любезен, сначала, в промежутки непрерывных речей Анны Федоровны, вставляя свои рассказы, а под конец один овладев разговором.
Платонов. На чаек? Не нужно… Впрочем, что я говорю? Хорошо, мой милый! На чаек я тебе не дам, а я тебе лучше чайку дам… И мне выгоднее, да и для тебя трезвее… (Вынимает из шкафа чайницу.) Подойди сюда…
Чай хороший,
крепкий… Хоть не сорокаградусный, но
крепкий… Во что же тебе дать?
— Ах ты, пучеглазый этакой, — видно, в тебе совести нет ни на грош! — подхватила Фленушка,
крепче держа за рукав Алексея. — Девица
чай пить зовет, а он на сторону… Мужлан ты сиволапый!.. Другой бы за честь поставил, а ты, глядь-ка поди!
— Тебе я, Сереженька, две
крепких рубахи положила в сумку, да
чаю, сахару, да табаку четверку, — с покорным видом перечисляет она, не поднимая на мужа опечаленных глаз.
Пришли Наташа, Дядя-Белый, другие. Кой-кого не хватало. Пили
чай. Рассказывали о пережитом. Что-то
крепкое и молодо-бодрое вырастало из ужаса. То черное, что было в моей душе, таяло, расплывалось, недоумевая и стыдясь за себя.
Пили
чай. Потом сидели у окна. Лелька прислонилась плечом к плечу Юрки. Он несмело обнял ее за плечи. Так сидели они, хорошо разговаривали. Замолчали. Лелька сделала плечами еле уловимое призывное движение. Юрка
крепче обнял ее. Она потянулась к нему лицом. И когда он горячо стал целовать ее в губы, она, с запрокинутой головой и полузакрытыми глазами, сказала коротко и строго...
— Ну, так и будем разговаривать по-хорошему… Чайку не хотите ли, прикажу подать чашечку…
Чай хороший,
крепкий…
Дядя Миняй, так звали проводника, был уже старый, но
крепкий и телом и духом человек. Когда-то молодым парнем он был взят в плен еще при Анике Строганове, крещен им и так привык к своему новому хозяину, что тот души не
чаял в нем и считал его самым преданным себе человеком.
Ничего во сне не привиделось Платониде Андревне, только все ей сквозь
крепкий сон хотелось проснуться, потому что знала она, что нужно ей еще напоить свекра
чаем, и даже стало ей чудиться, будто свекор ее кличет и говорит ей: «Что ж это ты, Платонида, развалилась, словно белуга разварная! встань же, напой меня, пожалуйста,
чаем».
Ничего во сне не привиделось Платониде Андрееве, только все ей сквозь
крепкий сон хотелось проснуться, потому что знала она, что нужно напоить свекра
чаем, и даже стало ей чудиться, будто свекор ее кличет и говорят ей: «Что ж это ты, Платонида, развалилась, словно белуга разварная! встань же, напой меня, пожалуйста,
чаем». И два, и три, и четыре раза все это слышалось Платониде, и, наконец, в пятый раз уже послышалось так явственно, что она вскочила и, сидя на постели, крикнула...
Ширяев большими шагами расхаживал по зале. В раскрытые окна тянуло все тем же широким, сухим запахом спелой ржи. Месяц светил сквозь липы, за ними чувствовался вольный, далекий простор. Доктор, сгорбившись, пил
крепкий, как темное пиво,
чай, непрерывно курил и затушивал папиросы в блюдечке. От окурков на блюдечке стояла коричневая слякоть. Загорелое лицо доктора было темно, как будто от табачной копоти. И так весь он казался чуждым широкому простору, который тянулся за окнами…