Эй, Порфирий! — закричал он, подошедши к окну, на своего человека, который держал в одной руке ножик, а в другой корку хлеба с
куском балыка, который посчастливилось ему мимоходом отрезать, вынимая что-то из брички.
Заедая рюмку водки
куском балыка, этот снисходительный блюститель порядка отечески попенял мне за мою неосмотрительность, впрочем, вошел в мое положение и посоветовал только велеть мужичкам понакидать навозцу, закурил трубочку и принялся говорить о предстоящих выборах.
Она стояла передо мной, держа двумя пальчиками
кусок балыка и отщипывая от него микроскопические кусочки своими ровными белыми зубами. Очевидно, что поступок Глумова не только не возмущал ее а, скорее, даже нравился; но с какой целью она завела этот разговор? Были ли слова ее фразой, случайно брошенной, чтоб занять гостя, или же они предвещали перемену в судьбе моего друга?
Семен на этот раз не заставил себя ждать, и на ломберном столе скоро появилась водка в сопровождении
куска балыка. Выпили по первой, потом по другой. Гордей Евстратыч рассказал свое дело; Порфир Порфирыч выслушал его и с улыбкой спросил...
— Ты сегодня умен, — сказал я графу, отрезывая себе
кусок балыка. — Умен, как никогда. Трудно распорядиться умнее…
Неточные совпадения
Закуска была так называемая дворянская, то есть зачерствелый
балык, колбаса твердая как камень и мелко нарезанные
куски икры буроватого цвета; на том же подносе стоял графин с белою водкой и бутылка тенерифа.
Оказалось, что «он» был веселый малый и даже отчасти жуир. На столе, в кабинете, стояли неубранные остатки довольно обильной закуски: ветчина, сыр,
балык,
куски холодного пирога… Несколько початых бутылок вина и наполовину выпитый графин с водкой довершали картину.
Особенно старался и хлопотал он, когда посещал его Борис Андреич; но, по милости Македонии, которая, впрочем, чуть не летела с ног долой на каждом шагу от усердия, угощения бедного Петра Васильича выходили всегда неудачны и большей частью ограничивались
куском зачерствелого
балыка и рюмкой водки, о которой он отзывался совершенно справедливо, говоря, что она отлична против желудка.
Они еще не успели покончить с солеными хрящами и осетровым
балыком, как на столе уже шипела севрюжка в серебряной кастрюле. За закуской Калакуцкий выпил разом две рюмки водки, забил себе
куски икры и белорыбицы, засовал за ними рожок горячего калача и потом больше мычал, чем говорил. Но он ел умеренно. Ему нужно было только притупить первое ощущение голода. Тут он сделал передышку.