Неточные совпадения
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений, в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду оставались еще большие озера от разлития воды; или же вступал в овраги, где едва начинавшие убираться листьями дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же спускался вниз
к поемным
местам и разорванным плотинам — глядеть, как с оглушительным
шумом неслась повергаться вода на мельничные колеса; или же пробирался дале
к пристани, откуда неслись, вместе с течью воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся в поля на первые весенние работы глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши на ту или другую сторону.
За городом работали сотни три землекопов, срезая гору, расковыривая лопатами зеленоватые и красные мергеля, — расчищали съезд
к реке и
место для вокзала. Согнувшись горбато, ходили люди в рубахах без поясов, с расстегнутыми воротами, обвязав кудлатые головы мочалом. Точно избитые собаки, визжали и скулили колеса тачек. Трудовой
шум и жирный запах сырой глины стоял в потном воздухе. Группа рабочих тащила волоком по земле что-то железное, уродливое, один из них ревел...
Когда мы подошли
к реке, было уже около 2 часов пополудни. Со стороны моря дул сильный ветер. Волны с
шумом бились о берег и с пеной разбегались по песку. От реки в море тянулась отмель. Я без опаски пошел по ней и вдруг почувствовал тяжесть в ногах. Хотел было я отступить назад, но,
к ужасу своему, почувствовал, что не могу двинуться с
места. Я медленно погружался в воду.
Я так ушел в свои думы, что совершенно забыл, зачем пришел сюда в этот час сумерек. Вдруг сильный
шум послышался сзади меня. Я обернулся и увидел какое-то несуразное и горбатое животное с белыми ногами. Вытянув вперед свою большую голову, оно рысью бежало по лесу. Я поднял ружье и стал целиться, но кто-то опередил меня. Раздался выстрел, и животное упало, сраженное пулей. Через минуту я увидел Дерсу, спускавшегося по кручам
к тому
месту, где упал зверь.
Он замолчал. Подали чай. Татьяна Ильинична встала с своего
места и села поближе
к нам. В течение вечера она несколько раз без
шума выходила и так же тихо возвращалась. В комнате воцарилось молчание. Овсяников важно и медленно выпивал чашку за чашкой.
Выбрав
место, где не было бурелома, казак сквозь кусты пробрался
к реке, остановился в виду у плывущей лошади и начал ее окликать; но
шум реки заглушал его голос.
Испуганная стая, взволновавшись, с
шумом улетала, но, сделав круг и не видя нигде присутствия человека, возвращалась назад и нередко вновь опускалась на прежнее
место единственно потому, что я не выходил из своего убежища и не подбирал убитых или подстреленных кроншнепов; последнее обстоятельно очень важно, потому что
к раненой птице почти всегда опустится стая.
Я не только любил смотреть, как резвый ястреб догоняет свою добычу, я любил все в охоте: как собака, почуяв след перепелки, начнет горячиться, мотать хвостом, фыркать, прижимая нос
к самой земле; как, по мере того как она подбирается
к птице, горячность ее час от часу увеличивается; как охотник, высоко подняв на правой руке ястреба, а левою рукою удерживая на сворке горячую собаку, подсвистывая, горячась сам, почти бежит за ней; как вдруг собака, иногда искривясь набок, загнув нос в сторону, как будто окаменеет на
месте; как охотник кричит запальчиво «пиль, пиль» и, наконец, толкает собаку ногой; как, бог знает откуда, из-под самого носа с
шумом и чоканьем вырывается перепелка — и уже догоняет ее с распущенными когтями жадный ястреб, и уже догнал, схватил, пронесся несколько сажен, и опускается с добычею в траву или жниву, — на это, пожалуй, всякий посмотрит с удовольствием.
Смиренно потом прошла вся четверня по фашинной плотине мельницы, слегка вздрагивая и прислушиваясь
к бестолковому
шуму колес и воды, а там начался и лес — все гуще и гуще, так что в некоторых
местах едва проникал сквозь ветви дневной свет…
Оборотясь
к соборным храмам, он трижды сотворил крестное знамение, поклонился на все четыре стороны, и по мановению руки его утихло все вокруг Лобного
места; мало-помалу молчание стало распространяться по всей площади,
шум отдалялся, глухой говор бесчисленного народа становился все тише… тише… и чрез несколько минут лишенный зрения мог бы подумать, что городская площадь совершенно опустела.
В соседнем покое
к ним присоединилось пятеро других казаков; двое по рукам и ногам связанных слуг лежали на полу. Сойдя с лестницы, они пошли вслед за Шалонским
к развалинам церкви. Когда они проходили мимо служб, то, несмотря на глубокую тишину, ими наблюдаемую,
шум от их шагов пробудил нескольких слуг; в двух или трех
местах народ зашевелился и растворились окна.
Едва только Василий Терентьевич, схватившись руками за козлы, кряхтя и накренив всю коляску, ступил на подножку, как бабы быстро окружили его со всех сторон и повалились на колени. Испуганные
шумом толпы, молодые, горячие лошади захрапели и стали метаться; кучер, натянув вожжи и совсем перевалившись назад, едва сдерживал их на
месте. Сначала Квашнин ничего не мог разобрать: бабы кричали все сразу и протягивали
к нему грудных младенцев. По бронзовым лицам вдруг потекли обильные слезы…
Ему хотелось придти куда-нибудь
к месту, в угол, где было бы не так шумно, суетно и жарко. Наконец вышли на маленькую площадь, в тесный круг старых домов; было видно, что все они опираются друг на друга плотно и крепко. Среди площади стоял фонтан, на земле лежали сырые тени,
шум здесь был гуще, спокойнее.
Вот я стою один в поле и смотрю вверх на жаворонка, который повис в воздухе на одном
месте и залился, точно в истерике, а сам думаю: «Хорошо бы теперь поесть хлеба с маслом!» Или вот сажусь у дороги и закрываю глаза, чтобы отдохнуть, прислушаться
к этому чудесному майскому
шуму, и мне припоминается, как пахнет горячий картофель.
Как только ушел смотритель, Настя бросилась
к окну, потом
к двери, потом опять
к окну. Она хотела что-то увидеть из окна, но из него ничего не было видно, кроме острожной стены, расстилающегося за нею белого снежного поля и ракиток большой дороги, по которой они недавно шли с Степаном, спеша в обетованное
место, где, по слухам, люди живут без паспортов. С каждым
шумом у двери Настя вскакивала и встречала входившего словами: «Вот я, вот! Это за мною? Это мое дитя там?» Но это все было не за нею.
Наделавшая
шуму речка Причинка была притоком Большого Сулата в том
месте, где он делал широкую петлю на север, а потом круто поворачивал
к юго-востоку; на стрелке, где сливались эти реки, стояла деревушка Причина, куда мы теперь ехали.
Становой и понятые, прибывшие вместе с Псековым на
место происшествия, нашли следующее. Около флигеля, в котором жил Кляузов, толпилась масса народу. Весть о происшествии с быстротою молнии облетела окрестности, и народ, благодаря праздничному дню, стекался
к флигелю со всех окрестных деревень. Стоял
шум и говор. Кое-где попадались бледные, заплаканные физиономии. Дверь в спальню Кляузова найдена была запертой. Изнутри торчал ключ.
К мосту давно пригляделись, и уже трудно было представить себе реку на этом
месте без моста. Кучи мусора, оставшиеся с постройки, уже давно поросли травой, про босяков забыли, и вместо «Дубинушки» слышится теперь почти каждый час
шум проходящего поезда.
Позавтракал Карп Алексеич и лениво поднялся с
места, хотел идти принимать от мужиков приносы и краем уха слушать ихние просьбы… Вдруг с
шумом и бряканьем бубенчиков подкатила
к крыльцу тележка. Выглянул писарь в окно, увидел Алексея.
Работники, деревенские мужики, бабы, девки и подростки гурьбой привалили
к уличным столам и суетливо, но без
шума, безо всяких разговоров, заняли
места в ожиданьи чары зелена вина, кутьи, блинов, киселя и иного поминального брашна.
Через несколько минут лодки стали отходить от берега. Некоторое время слышны были разговоры,
шум разбираемых весел, а затем все стихло. На
месте костра осталась только красные уголья. Легкий ветерок на мгновенье раздул было пламя и понес искры
к морю. Лодки зашли за мысок, и огня не стало видно.
Лишь только учитель вышел, девочки с
шумом повскакали со своих
мест. — A ты молодец, Стогунцева, — подскочив
к Тасе, проговорила Ярышка. — М-м! М-м! — передразнила она ее, — славно!
Неизвестный не мог не слышать
шума шагов приближающейся
к нему толпы, но он не обратил на это никакого внимания и, не оглядываясь и не трогаясь с
места, продолжал медленно раскачиваться из стороны в сторону, и при этом движении шатался на его боку широкий нож с черенком из рыбьего зуба.
Неизвестный не мог не слышать
шума шагов приближавшейся
к нему толпы, но он не обратил на это никакого внимания и, не оглядываясь и не трогаясь с
места, продолжал медленно раскачиваться из стороны в сторону, и при этом движении на его боку раскачивался широкий нож с черенком из рыбьего зуба.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело,
место и назначение. Как только вышли за ограду, все без
шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими
к Отрадненскому лесу.
Было смятение, и
шум, и вопли, и крики смертельного испуга. В паническом страхе люди бросились
к дверям и превратились в стадо: они цеплялись друг за друга, угрожали оскаленными зубами, душили и рычали. И выливались в дверь так медленно, как вода из опрокинутой бутылки. Остались только псаломщик, уронивший книгу, вдова с детьми и Иван Порфирыч. Последний минуту смотрел на попа — и сорвался с
места, и врезался в хвост толпы, исторгнув новые крики ужаса и гнева.