Неточные совпадения
Андрий стоял ни жив ни мертв, не имея духа взглянуть в лицо
отцу. И потом, когда поднял глаза и посмотрел на него, увидел, что уже старый Бульба спал, положив голову на
ладонь.
Потирая пухлые, теплые
ладони, начинал говорить
отец...
А
отец его, в черном сюртуке до пят, в черном бархатном картузе, переставляя деревянные ноги, вытирал
ладонью мертвый, мокрый нос и храпел...
Самое значительное и очень неприятное рассказал Климу о народе
отец. В сумерках осеннего вечера он, полураздетый и мягонький, как цыпленок, уютно лежал на диване, — он умел лежать удивительно уютно. Клим, положа голову на шерстяную грудь его, гладил
ладонью лайковые щеки
отца, тугие, как новый резиновый мяч.
Отец спросил: что сегодня говорила бабушка на уроке закона божия?
— Recht gut, mein lieber Junge! [Очень хорошо, мой дорогой мальчик! (нем.)] — говорил
отец, выслушав отчет, и, трепля его широкой
ладонью по плечу, давал два, три рубля, смотря по важности поручения.
Отец Паисий стоял над ним и ждал с твердостью.
Отец Ферапонт помолчал и вдруг, пригорюнившись и приложив правую
ладонь к щеке, произнес нараспев, взирая на гроб усопшего старца...
Подойдя вплоть,
отец Паисий увидел, что он, закрыв обеими
ладонями лицо, хотя и безгласно, но горько плачет, сотрясаясь всем телом своим от рыданий.
Издалека,
отец, издалека, — проговорила женщина нараспев, как-то покачивая плавно из стороны в сторону головой и подпирая щеку
ладонью.
Зато латынь пошла отлично, и я через три-четыре недели так отчетливо склонял «mensa», что
отец Василий в восторге хлопал меня по лбу
ладонью и восклицал...
Наши товарищи католики, признававшие, что дух исходит от
отца и сына, и крестившиеся всей
ладонью; лютеранин,
отец Кроля, не признававший икон и святых и не крестившийся вовсе; миллионы людей, никогда и не знавших о существовании символа веры…
Рыхлинский был дальний родственник моей матери, бывал у нас, играл с
отцом в шахматы и всегда очень ласково обходился со мною. Но тут он молчаливо взял линейку, велел мне протянуть руку
ладонью кверху, и… через секунду на моей
ладони остался красный след от удара… В детстве я был нервен и слезлив, но от физической боли плакал редко; не заплакал и этот раз и даже не без гордости подумал: вот уже меня, как настоящих пансионеров, ударили и «в лапу»…
Он так смешно хлопал себя по ногам
ладонями и так жаловался на свое несчастье, что
отец смеялся, а за ним и я.
«Фу ты, что это такое!» — подумал себе дьякон и, проведя рукой по лицу, заметил, что
ладонь его, двигаясь по коже лица, шуршит и цепляется, будто сукно по фланели. Вот минута забвения, в крови быстро прожгла огневая струя и, стукнув в темя, отуманила память. Дьякон позабыл, зачем он здесь и зачем тут этот Данилка стоит общипанным цыпленком и беззаботно рассказывает, как он пугал людей, как он щечился от них всякою всячиной и как, наконец, нежданно-негаданно попался
отцу дьякону.
— К чему же это ты так рассуждал? — процедил, собирая придыханием с
ладони крошечки просфоры,
отец Туберозов.
От едкого запаха тлеющей соломы и палёной шерсти у мальчика закружилась голова, он присел на ступени крыльца и, готовый плакать, со страхом ждал, что скажет
отец, пристально смотревший на него, взвешивая пораненную руку на
ладони здоровой.
Потом явилась дородная баба Секлетея, с гладким лицом, тёмными усами над губой и бородавкой на левой щеке. Большеротая, сонная, она не умела сказывать сказки, знала только песни и говорила их быстро, сухо, точно сорока стрекотала. Встречаясь с нею,
отец хитро подмигивал, шлёпал
ладонью по её широкой спине, называл гренадёром, и не раз мальчик видел, как он, прижав её где-нибудь в угол, мял и тискал, а она шипела, как прокисшее тесто.
Бывало, читает
отец, а дед положит свою ручищу на книгу, всю ее закроет
ладонью и скажет...
Вечером того же дня, отслужив панихиду, они покинули Болотово. Возвращались они тем же путем, каким ехал ночью старик. Очутившись против Комарева, которое с высокого берега виднелось как на
ладони,
отец и дочь свернули влево. Им следовало зайти к тетушке Анне и взять ребенка, после чего Дуня должна была уйти с
отцом в Сосновку и поселиться у его хозяина.
— Дунюшка, опомнись! Христос с тобой… Не гневи господа… Един он властен в жизни… Полно! Я тебя не оставлю… пока жить буду, не оставлю… — повторял
отец, попеременно прикладывая
ладонь то к глазам своим, то к груди, то ласково опуская ее на голову дочери.
Глеб провел
ладонью по высокому лбу и сделался внимательнее: ему не раз уже приходила мысль отпустить сына на заработки и взять дешевого батрака. Выгоды были слишком очевидны, но грубый, буйный нрав Петра служил препятствием к приведению в исполнение такой мысли.
Отец боялся, что из заработков, добытых сыном, не увидит он и гроша. В последние три дня Глеб уже совсем было решился отпустить сына, но не делал этого потому только, что сын предупредил его, — одним словом, не делал этого из упрямства.
— Я и Федор богаты, наш
отец капиталист, миллионер, с нами нужно бороться! — проговорил Лаптев и потер
ладонью лоб. — Бороться со мной — как это не укладывается в моем сознании! Я богат, но что мне дали до сих пор деньги, что дала мне эта сила? Чем я счастливее вас? Детство было у меня каторжное, и деньги не спасали меня от розог. Когда Нина болела и умирала, ей не помогли мои деньги. Когда меня не любят, то я не могу заставить полюбить себя, хотя бы потратил сто миллионов.
Илья подошёл осторожно.
Отец, зажав его бока коленями, легонько надавил
ладонью на широкий лоб и, чувствуя, что сын не хочет поднять голову, обиделся.
В кабинете мы застали и г-на Менделя. Он проводил
ладонями по своей шелковистой бороде, и на лбу его виднелась глубокая морщина. Дядя имел тоже озабоченный вид. Когда мы вошли в кабинет, он запер за нами дверь и спустил гардину. Потом уселся в кресло и некоторое время задумчиво играл ножом для разрезывания книг. Потом, взглянув на нас, он сказал, обращаясь к Менделю-отцу...
— Какой праздник —
отец умирает! Хозяин умирает! — плаксиво и зло хрипел
отец, хлопая
ладонями по постели и всё перекатывая голову со стороны на сторону. Уши у него были примятые, красные, точно кожа с них сошла. Он глядел в лицо сына мутными, налитыми кровью глазами и всё бормотал непрерывно, жалобно, а сзади себя Николай слышал предостерегающий голос тётки...
Николай любопытно заглянул в лицо
отцу и, следя за рукой, опущенной в карман шаровар, начал вытирать свои
ладони подолом рубахи, встряхивая курчавой головой.
Сашка презрительно шморгнул носом и прошел за перегородку, где слышалось тяжелое дыханье
отца, Ивана Саввича. Ему всегда было холодно, и он старался согреться, сидя на раскаленной лежанке и подкладывая под себя руки
ладонями книзу.
Отец Яков кашлянул в кулак, неловко опустился на край кресла и положил
ладони на колени. Малорослый, узкогрудый, с потом и краской на лице, он на первых же порах произвел на Кунина самое неприятное впечатление. Ранее Кунин никак не мог думать, что на Руси есть такие несолидные и жалкие на вид священники, а в позе
отца Якова, в этом держании
ладоней на коленях и в сидении на краешке, ему виделось отсутствие достоинства и даже подхалимство.
— Хорошо-с… — сказал
отец Яков, покрывая
ладонью лежавшие на столе проповеди Кунина. — Я возьму-с…
— А! Иван Вианорыч! — сдержанным ласковым баском ответил староста. Все ли в добром здоровьичке? А мне, того, как его… надо с вами поговорить о чем-то, — прибавил он, понижая голос и заслоняясь
ладонью от свечки, чтобы лучше разглядеть из темноты лицо Наседкина. — Ты,
отец, подожди меня малость после ефимонов… Ладно?
Я вспомнила, что
отец при расставании подарил мне два червонца. Быстро достала их из кармана бешмета и положила на худую сморщенную
ладонь Лейлы. Она равнодушно зажала деньги в кулаке, потом зажмурила глаза и, подойдя к жаровне, принялась быстро-быстро говорить что-то над тихо догорающими угольями. Только изредка ее бормотанье нарушалось тихими вскрикиваниями, точно она отгоняла или уговаривала кого-то, невидимого нам.
Для Евномия, как мы уже знаем, не представлялось сомнения в возможности адекватного, исчерпывающего познания божественной сущности помощью понятий («имен»), и главным таким понятием являлась «нерожденность» [«Подобно малолетним и по-детски, попусту занимаясь невозможным, как бы в какой-нибудь детской
ладони, заключают непостижимое естество Божие в немногих слогах слова: нерожденность, защищают эту глупость и думают, что Божество толико и таково, что может быть объято человеческим разумом одно наименование» (Творения иже во святых
отца нашего св. Григория Нисского, т. VI. М., 1864, стр.299.
— Да ты здорова ли? — заботно спрашивал
отец, прикладывая широкую заскорузлую
ладонь к белоснежному челу дочери.
Когда выплывало солнце, белые зайчики бегали по стене избушки, а
отец Дуни, чернобородый мужик с добрыми глазами, подходил к лежанке, подхватывал девочку своими огромными руками с мозолями на
ладонях и, высоко подкидывая ее над головою, приговаривал весело...
Майор засмеялся, а
отец Евангел, хохоча и ударяя себя
ладонями по коленам, восклицал...
— Не пью-с, — отвечал
отец Евангел, разбирая у себя на
ладони рассыпчатую картофелину.
Катерина Астафьевна дергала свои седые волосы, а
отец Евангел сидел, сложа руки между колен и глядя себе в
ладони, то сдвигал, то раздвигал их, не допуская одной до другой.
Выйдя из дому, я обрывом спустилась к Куре, перешла мост и, взобравшись на гору с противоположного берега, оглянулась назад. Весь Гори был как на
ладони. Вот наш дом, вот сад, вот старый густолиственный каштан под окном
отца… старый каштан, посаженный еще при дедушке… Там за его ветвями спит он, мой папа, добрый, любимый… Он спит и не подозревает, что задумала его злая потара сакварела…
— Позвольте, позвольте, Василий Иваныч. — Аршаулов прикоснулся к его руке горячей
ладонью и подвел опять к кушетке. — Чувство ваше понимаю и высоко ценю… На покойного
отца вашего смотрел я всегда как на богато одаренную натуру… с высокими запросами. Но мы с ним не могли столковаться, и он, не замечая того, шел прямо вразрез с интересами здешних бедняков.
И она живо, с поразительной ясностью, в первый раз за все эти тринадцать лет, представила себе мать,
отца, брата, квартиру в Москве, аквариум с рыбками и все до последней мелочи, услышала вдруг игру на рояле, голос
отца, почувствовала себя, как тогда, молодой, красивой, нарядной, в светлой, теплой комнате, в кругу родных; чувство радости и счастья вдруг охватило ее, от восторга она сжала себе виски
ладонями и окликнула нежно, с мольбой...
Засим Риголетто погладил
ладонью широкую грудь благородного
отца и покрыл ее кровососными банками.
— Сказано, сделано, вот рука моя, а вот и ваше заемное письмо, — отвечала Катя, скорчив серьезную мину, ударила
отца в
ладонь его, молодецки пожала ее и, свернув клочок бумаги, спрятала у себя на груди.
Монета тотчас же словно прильнула к
ладони секретарского докладчика, и он ласково ответил: «Здравствуйте,
отец Лидор, все ли в своем здоровьи?»
Он опять поцеловал руку у матери жестом молодого человека и побежал за
отцом. Ее пронизала мысль:"моего в нем ничего нет". И вся жизненная дорога этого мальчика была перед ней как на
ладони. Но он прямо начнет с того, чем
отец его кончает.
Маленькая, сухая рука пастора ударила в широкую
ладонь его, и вскоре, как водится, сначала околичностями, потом открыто объявлены воспитаннице виды лучшего друга первого и второго
отца ее, любимца королевского, будущего коменданта мариенбургского, любезного, благородного, умного и прочее и прочее, что воспитатель мог прибрать из словаря мнимых и настоящих достоинств жениха.
— Силою природы? — процедил, собирая придыханием с
ладони крошечки просфоры,
отец Туберозов. — Силою природы вот такие дураки, как ты, рождаются, но и то на них посылается лоза, вводящая их в послушание и в разум. Где ты это научился таким рассуждениям? А! Говори, я тебе приказываю.
— А не с приказчиками у лавок курю! — вскрикнул вдруг, откидываясь всем телом назад, Туберозов и с этим словом, постучав внушительно пальцем по своей
ладони, добавил: — Ступай к своему месту, да смотри за собою. — С этим
отец протопоп стал своею большущею ногою на соломенный стул и начал бережно снимать рукою желтенькую канареечную клетку.
С полной уверенностью можно было сказать одно: что
отец очень велик, страшно умен, обладает безграничным могуществом и от этого немного страшен; интересно бывает с ним поговорить о необыкновенных вещах, для безопасности вложивши свою руку в его большую, сильную, горячую
ладонь.
Выставив дату,
отец Савелий задумался, покусал концы переброшенной через
ладонь седой бороды и начал заметку.
А
отец Прокоп покивал головою и прослезился, и потом отер
ладонями оба глаза и сказал томно...