Неточные совпадения
Германские офицеры, изучающие русский
язык, и иностранцы, занимающиеся переводом русских
литературных произведений, пишут несравненно хуже.
Пусть, когда засыплют мне глаза землей, пусть тогда появятся и, без сомнения, переведутся и на другие
языки, не по
литературному их достоинству, нет, но по важности громаднейших фактов, которых я был очевидным свидетелем, хотя и ребенком; но тем паче: как ребенок, я проникнул в самую интимную, так сказать, спальню «великого человека»!
В.А. Гольцев, руководивший политикой, писал еженедельные фельетоны «
Литературное обозрение», П.С. Коган вел иностранный отдел, В.М. Фриче ведал западной литературой и в ряде ярких фельетонов во все время издания газеты основательно знакомил читателя со всеми новинками Запада, не переведенными еще на русский
язык.
— Я сама слышала, что он какой-то странный. Впрочем, не о том. Я слышала, что он знает три
языка, и английский, и может
литературною работой заниматься. В таком случае у меня для него много работы; мне нужен помощник, и чем скорее, тем лучше. Возьмет он работу или нет? Мне его рекомендовали…
Язык должен быть сообразен с положением каждого лица, но не удаляться от чистоты
литературной и не переходить в вульгарность.
У Бенни была большая квартира; у него был или бывал иногда кое-какой кредит; он один, с его начитанностию и с знанием нескольких европейских
языков, мог заработать втрое более, чем пять человек, не приготовленных к
литературной работе.
Потому что о пункте чести, то есть не о чести, а о пункте чести (point d’honneur), у нас до сих пор иначе ведь и разговаривать нельзя, как
языком литературным.
Я испугался того, что меня все присутствующие, начиная с нахала маркера, до последнего протухлого и угреватого чиновничишки, тут же увивавшегося, с воротником из сала, — не поймут и осмеют, когда я буду протестовать и заговорю с ними
языком литературным.
В статьях других авторов тоже встречаются нерусские обороты, странные ныне окончания и т. п.; но сравнительно с общей массой
литературных произведений того времени статьи «Собеседника» большею частию были написаны удивительно чистым и легким
языком.
Оставя две капитальные стороны пьесы, которые так явно говорят за себя и потому имеют большинство почитателей, — то есть картину эпохи, с группой живых портретов, и соль
языка, — обратимся сначала к комедии как к сценической пьесе, потом как к комедии вообще, к ее общему смыслу, к главному разуму ее в общественном и
литературном значении, наконец, скажем и об исполнении ее на сцене.
С пылкой энергией, свободным и решительным
языком заговорили зрелые мужи
литературные и с первых же слов заслужили рукоплескания молодежи и негодование своих сверстников и старших себя.
Бывая иногда, по своему положению в свете и по своей
литературной славе, в кругу людей так называемого высшего общества, Загоскин не мог не грешить против его законов и принятых форм, потому что был одинаков во всех слоях общества; его одушевленная и громкая речь, неучтивая точность выражений, простота
языка и приемов часто противоречили невозмутимому спокойствию холодного этикета.
Я сам слыхал, даже от противников князя Шаховского, что в пиесе Загоскина гораздо более живости действия, интереса завязки и комизма, чем в «Липецких водах»; хотя на искренность таких отзывов нельзя полагаться, ибо тут похвалою защитника бьют защищаемого, но комедия Загоскина точно имела достоинство, не только как первый дебют молодого писателя, как пиеса, написанная кстати, по обстоятельствам, как пиеса своего времени, но как
литературное произведение с нравственной мыслью, высказанной на сцене живо и весело,
языком чистым, легким и разговорным.
Он смотрел с улыбкой превосходства на все русское, отроду не слыхал, что есть немецкая литература и английские поэты, зато знал на память Корнеля и Расина, все
литературные анекдоты от Буало до энциклопедистов, он знал даже древние
языки и любил в речи поразить цитатой из «Георгик» или из «Фарсалы».
Они беспокоились, что я, образованный человек, знающий
языки, вместо того чтобы заниматься наукой или
литературным трудом, живу в деревне, верчусь как белка в колесе, много работаю, но всегда без гроша.
Известно, что целые рассуждения проходят иногда в наших головах мгновенно, в виде каких-то ощущений, без перевода на человеческий
язык, тем более на
литературный.
С"рутенистами"Уваров держался как бывший бурш, ходил на их вечеринки, со всеми, даже с юными"фуксами", был на"ты"и смотрел на их жизнь с особой точки зрения, так сказать, символической. Он находил такую жизнь"лихой"и, участвуя в их
литературных сходках, читал там свои стихи и очерки, написанные чрезвычайно странным, смешанным
языком, который в него глубоко въелся.
В Германии-Тургенев-Баден-Швейцария-Бакунин-Берн и Базель-Мировой конгресс-Мюнхен-Вена-Привлекательная Вена-Веселящаяся Вена-Театральная Вена-Венские любимцы-Грильпарцер-Венский фашинг-Славянская Вена-Чехия-Дюма-Разговоры с Дюма-Мои оценки Дюма-Наке-Корш-Об Испании-Испанские впечатления-Мадрид-В кругу иностранных корреспондентов-Поездка по Испании-Испанская политика-Испанский язык-Испанские музеи-В Барселонк-Моя программа пепеездов-"С Итальянского бульвара"-Герцен-Русские в Париже-Огарев-Отношения к Герцену-Кавелин-Разговоры с Герценом-"Общечеловек"Герцен-Огаревы и Герцен-Парижская суета-Снова Вена-Невинный флирт-О французких женжинах-Роман и актрисы-Планы на следующий сезон-Бакст-Гончаров-В Берлине-Политические тучи-Война-Седанский погром-Французские Политики-Возвращение в Россию-Берг и Вейнберг-Варшава-Польский театр-В Петербурге-Некрасов-Салтыков-Салтыков и Некрасов-Искра-Петербургские литераторы-Восстание Коммуны-Литературный мир Петербурга-Петербургская атмосфера-Урусов-Семевский и Краевский-Вид Парижа схватил меня за сердце-Мадам Паска-Мои парижские переживания-Опять Петербург-Театральные заботы-Дельцы-Будущая жена-Встреча русского Нового года
Про этого Калошина говорили мне и в России (что я слыхал позднее), и в Мадриде, что он щеголял прекрасным знанием не только
литературного и светского кастильского
языка, но и разными диалектами иберийского полуострова.
Рольстон — хоть и очень занятой по своей службе в Музее — не отказывался даже водить меня по разным трущобам Лондона, куда не совсем безопасно проникать ночью без полисмена. Он же подыскал мне одного впавшего в бедность магистра словесности (magistre artium, по английской номенклатуре), который занимался со мною по
литературному изучению английского стиля и поправлял мне мой слог, когда я писал мою первую статью на английском
языке: «Нигилизм в России» (The Nihilism in Russia), о которой поговорю ниже.
Они послужили мне, однако ж, в пользу, потому что, упражняясь в
литературной гимнастике, наблюдая и соображая законы русского
языка, я изучил их лучше, чем по всем грамматическим курсам, которые зазубрил.
Злые
языки, намекая на это обстоятельство, говорили, что Боровиков получил вместе и жену, и «
литературное наследство».
Но однако, к счастию, еще не утрачено право думать, что это не так, — что действительная жизнь наших
литературных фантазий не разыгрывает, а совпадение, какое случилось в Италии после моего рассказа, придумано, быть может, знакомым с русским
языком немецким корреспондентом».
Они стараются быть
литературными и усерднее всех прочих портят наш прекрасный, ясный
язык, низводя его до гадостей низменного жаргона, который там считают за народный
язык, тогда как, по резкому, но меткому выражению И. С. Аксакова, то есть «
язык ерницкий».