Неточные совпадения
Лучший друг ее,
сестра, уезжала.
Она, однако, не потеряла головы и немедленно выписала к себе
сестру своей матери, княжну Авдотью Степановну Х……ю, злую и чванную старуху, которая, поселившись у племянницы в доме, забрала себе все
лучшие комнаты, ворчала и брюзжала с утра до вечера и даже по саду гуляла не иначе как в сопровождении единственного своего крепостного человека, угрюмого лакея в изношенной гороховой ливрее с голубым позументом и в треуголке.
Но молодость взяла свое: в одно прекрасное утро проснулся он с такой остервенелой ненавистью к своей «
сестре и
лучшему другу», что едва, сгоряча, не прибил своего камердинера и долгое время чуть не кусался при малейшем намеке на возвышенную и бескорыстную любовь…
Сострадательные люди, не оправдывающие его, могли бы также сказать ему в извинение, что он не совершенно лишен некоторых похвальных признаков: сознательно и твердо решился отказаться от всяких житейских выгод и почетов для работы на пользу другим, находя, что наслаждение такою работою —
лучшая выгода для него; на девушку, которая была так хороша, что он влюбился в нее, он смотрел таким чистым взглядом, каким не всякий брат глядит на
сестру; но против этого извинения его материализму надобно сказать, что ведь и вообще нет ни одного человека, который был бы совершенно без всяких признаков чего-нибудь хорошего, и что материалисты, каковы бы там они ни были, все-таки материалисты, а этим самым уже решено и доказано, что они люди низкие и безнравственные, которых извинять нельзя, потому что извинять их значило бы потворствовать материализму.
Прежде всего
сестры заподозрили тихоню Агнию, — ведь она в доме оставалась все время и как раз заграбастает самое
лучшее.
Пустынная зала, приведенная относительно в
лучший порядок посредством сбора сюда всей мебели из целого дома, оживилась шумными спорами граждан. Женщины, сидя около круглого чайного стола, говорили о труде; мужчины говорили о женщинах, в углу залы стоял Белоярцев, окруженный пятью или шестью человеками. Перед ним стояла госпожа Мечникова, держа под руку свою шестнадцатилетнюю
сестру.
— Давайте-ка мне, мадам, нумер самый
лучший, — сказал он каким-то необыкновенно радостным голосом, — ко мне приехала
сестра.
Тогда Эмиль, мгновенно и легко краснея, как это обыкновенно случается с балованными детьми, — обратился к
сестре и сказал ей, что если она желает занять гостя, то ничего она не может придумать
лучшего, как прочесть ему одну из комедиек Мальца, которые она так хорошо читает.
Я бы сейчас заметил это, ничего бы не сказал, пришел бы к Дмитрию и сказал бы: „Напрасно, мой друг, мы стали бы скрываться друг от друга: ты знаешь, что любовь к твоей
сестре кончится только с моей жизнию; но я все знаю, ты лишил меня
лучшей надежды, ты сделал меня несчастным; но знаешь, как Николай Иртеньев отплачивает за несчастие всей своей жизни?
Сусанна сходила за
сестрой, которая пришла, но с лицом недовольным: Музе досадно было, что ее прервали на
лучшем месте творимой ею фантазии.
По окончании обряда,
сестры, весь поезд с обеих сторон и также
лучшая уфимская публика сопровождали молодых в дом к Николаю Федорычу.
Нет-с, я старовер, и я сознательно старовер, потому что я знал
лучшее время, когда все это только разворачивалось и распочиналось; то было благородное время, когда в Петербурге школа устраивалась возле школы, и молодежь, и наши дамы, и я, и моя жена, и ее
сестра… я был начальником отделения, а она была дочь директора… но мы все, все были вместе: ни чинов, ни споров, ни попреков русским или польским происхождением и симпатиями, а все заодно, и… вдруг из Москвы пускают интригу, развивают ее, находят в Петербурге пособников, и вот в позапрошлом году, когда меня послали сюда, на эту должность, я уже ничего не мог сгруппировать в Петербурге.
Чрез месяц по приезде в Казань я получил письмо от отца с приказанием приискать и нанять большой поместительный дом, где не только могло бы удобно расположиться все наше семейство, но и нашлись бы особые комнаты для двух родных
сестер моей матери по отце, которые жили до тех пор в доме В-х, Мать прибавляла, что она намерена для них выезжать в свет, и потому должна познакомиться с
лучшею городскою публикою.
Я не стану распространяться о том, как устроивала свое городское житье моя мать, как она взяла к себе своих
сестер, познакомилась с
лучшим казанским обществом, делала визиты, принимала их, вывозила своих
сестер на вечера и на балы, давала у себя небольшие вечера и обеды; я мало обращал на них внимания, но помню, как во время одного из таких обедов приехала к нам из Москвы первая наша гувернантка, старуха француженка, мадам Фуасье, как влетела она прямо в залу с жалобою на извозчиков и всех нас переконфузила, потому что все мы не умели говорить по-французски, а старуха не знала по-русски.
За неимением
лучшего развлечения Альфонс забавлялся преследованием своей милой
сестры, гонялся за ней и нещадно теребил ее за прекрасные светло-русые косы.
Было
лучшее общество, и Иван Ильич танцовал с княгинею Труфоновой,
сестрою той, которая известна учреждением общества «Унеси ты мое горе».
Это была правда: одежда сильно меняла к
лучшему наружность мальчика. Типично еврейских черт у него было гораздо меньше, чем у отца и брата. Он больше походил на мать и
сестру — только в нем не было застенчивости, и глаза сверкали веселым задором. Еврейский акцент в его речи почти исчез, о чем он, видимо, очень старался.
— Она наверное уже седьмой сон видит! — подходящая Надежда Яковлевна Брюсова [
Сестра Валерия Брюсова (примеч. М. Цветаевой).], наша
лучшая и старшая ученица, — и тут я впервые узнаю, что есть седьмой сон, как мера глубины сна и ночи.
— Послушай, Григорий, ты знаешь, я любил тебя и
лучшего мужа для своей
сестры не желал; но то, что произошло, ужасно! Страшно подумать!
Он погибал не один, но предавал с собою других таких же, как он, молодых людей, в которых гибли
лучшие надежды несчастных отцов, матерей,
сестер и мне подобных невест.
— Ведь это просто возмутительно!.. — либеральничала она. — Ну, да это уж пускай бы. Раз такой закон, то ничего не поделаешь. А почему о нас с Новицкой Султанов написал
лучшие реляции, чем о других
сестрах? Ведь все мы работали совсем одинаково. Я положительно не могу выносить таких несправедливостей!.. — И сейчас же, охваченная своею радостью, прибавляла: — Теперь обязательно нужно будет еще устроить, чтоб получить медаль на георгиевской ленте, иначе не стоило сюда и ехать.
Сейчас она писала о детях кузине, княгине Мухояровой,
лучшему своему другу.
Сестра ее живет тоже в Петербурге, но с ней она никогда не была дружна. Она даже не очень любит, чтобы Сережа ходил к тетке по воскресеньям на целый день.
Лучшей партии она не желала бы своей любимой
сестре. Как бы весело было им ехать за границу, после двух свадеб, вчетвером.
— Я вас понимаю, князь, и, поверьте, очень сочувствую вам. Жизнь, которую ведет моя племянница, хотя и не выделяется особенно из рамок жизни нашего общества, но не заслуживает моего одобрения. Я совершенно согласен с
сестрой и
лучшего мужа, чем вы, князь, не желал бы для Люды.
Ради нее он губит
лучшие дни своей карьеры и молодости, тратит последние деньги на дачу, бросил на произвол судьбы мать и
сестер, но главное — изнемогает в мученической борьбе с самим собою.
Только одно: я любила и люблю тебя как брата, как одного из
лучших друзей моих останусь любящею
сестрой твоей, другом, пока ты сам не последуешь изменническому примеру Ричарда.
Он вспомнил свою жизнь в Москве, в доме Архаровых и она показалась ему
лучшими пережитыми им годами, хотя начало ее совпало со страшными впечатлениями, поразившими воображение семилетнего ребенка, каким он был во время переезда с его маленькой
сестрой в Москву из деревни его покойного отца.
Еще в местном пансионе, где учились обе
сестры, конечно, в разных классах, ее
сестра была
лучшей ученицей.
Марья Ивановна была того убеждения, что Наталья Николаевна не любила и была врагом ее. Она не могла простить ей того, что не она,
сестра, отдала ему свое именье и поехала с ним в Сибирь, а Наталья Николаевна, и что брат решительно отказал ей в этом, когда она собиралась ехать. После тридцати пяти лет она начинала верить иногда брату, что Наталья Николаевна
лучшая жена в мире и его ангел-хранитель была, но она завидовала, и ей все казалось, что она дурная женщина.