Неточные совпадения
Там молодой
герой, обвешанный крестами за храбрость, разбойнически умерщвляет на большой дороге мать
своего вождя и благодетеля и, подговаривая
своих товарищей, уверяет, что „она
любит его как родного сына, и потому последует всем его советам и не примет предосторожностей“.
Отца мы
любили — в
герое,
Окончив походы, в усадьбе
своейОн медленно гас на покое.
С
своей стороны, Сенечка рассуждает так:"Коего черта я здесь ищу! ну, коего черта! начальники меня
любят, подчиненные боятся… того гляди, губернатором буду да женюсь на купчихе Бесселендеевой — ну, что мне еще надо!"Но какой-то враждебный голос так и преследует, так и нашептывает:"А ну, как она Дятлово да Нагорное-то подлецу Федьке отдаст!" — и опять начинаются мучительные мечтания, опять напрягается умственное око и представляет болезненному воображению целый ряд мнимых картин,
героем которых является он, Сенечка, единственный наследник и обладатель всех материнских имений и сокровищ.
Вообще во всех подобных обстоятельствах крайне
любил наш
герой оправдывать себя в собственных глазах
своих разными неотразимыми резонами и успокоивать таким образом вполне
свою совесть.
Голосом, полным рыданий, примиренный с людьми и судьбою и крайне
любя в настоящее мгновение не только Олсуфия Ивановича, не только всех гостей, взятых вместе, но даже и зловредного близнеца
своего, который теперь, по-видимому, вовсе был не зловредным и даже не близнецом господину Голядкину, но совершенно посторонним и крайне любезным самим по себе человеком, обратился было
герой наш к Олсуфию Ивановичу с трогательным излиянием души
своей; но от полноты всего, в нем накопившегося, не мог ровно ничего объяснить, а только весьма красноречивым жестом молча указал на
свое сердце…
Все празднолюбцы-эгоисты,
Себя привыкшие
любить,
Врали, педанты, журналисты,
Однажды б только стали жить.
Но автор — честь
своей отчизны,
Блюститель правого суда,
Герой, родясь однажды к жизни,
Не умирал бы никогда.
Тургенев, например, рассказывает о
своих героях, как о людях, близких ему, выхватывает из груди их горячее чувство и с нежным участием, с болезненным трепетом следит за ними, сам страдает и радуется вместе с лицами, им созданными, сам увлекается той поэтической обстановкой, которой
любит всегда окружать их…
Павел только через неделю, и то опять слегка, рассказал сестре о встрече с
своею московскою красавицей; но Лизавета Васильевна догадалась, что брат ее влюблен не на шутку, и очень этому обрадовалась; в голове ее, в силу известного закона, что все сестры очень
любят женить
своих братьев, тотчас образовалась мысль о женитьбе Павла на Кураевой; она сказала ему о том, и
герой мой, хотя видел в этом странность и несбыточность, но не отказывался.
— Почему же? У меня ужасно много дела… а помощник один — Никон, денщик папы. Он уже старик и тоже пьёт, но страшный силач и знает
своё дело. Мужики его боятся. Он — бьёт их, и они тоже раз как-то сильно побили его… очень сильно! Он замечательно честен и предан нам с папой…
любит нас, как собака! Я тоже его
люблю. Вы, может быть, читали один роман, где есть
герой, офицер, граф Луи Граммон, и у него тоже денщик Сади-Коко?
Наш век смешон и жалок, — всё пиши
Ему про казни, цепи да изгнанья,
Про темные волнения души,
И только слышишь муки да страданья.
Такие вещи очень хороши
Тому, кто мало спит, кто думать
любит,
Кто дни
свои в воспоминаньях губит.
Впадал я прежде в эту слабость сам,
И видел от нее лишь вред глазам;
Но нынче я не тот уж, как бывало, —
Пою, смеюсь. —
Герой мой добрый малый.
Достоевский слишком уж
любит сводить с ума
своих героев; положим, что у Васи его уж донельзя слабое сердце (так и повесть называется).
Люда приехала из Малороссии. Она обожала всю Полтаву, с ее белыми домиками и вишневыми садами. Там, вблизи этого города, у них был хутор. Отца у нее не было. Он был
героем последней турецкой кампании и умер как
герой, с неприятельским знаменем в руках на обломках взятого редута.
Свою мать, еще очень молодую, она горячо
любила.
— Уважаю, боюсь даже Карла,
героя, победителя, с его голубыми глазами, блистающими умом военным, которого у него никто не отнимает; но
люблю Алексеевича, зандамского плотника, солдата в
своей потешной роте, путешественника, собирающего отвсюду познания, чтобы обогатить ими
свое государство;
люблю его, несмотря, что он неприятель моего короля…
— Бывает, воротится
герой с подвигов
своих, и оказывается: ни к чертям он больше ни на что не годен. Работать не
любит, выпить первый мастер. Рад при случае взятку взять. Жену бьет. К женщине отношение такое, что в лицо тебе заглянет — так бы и дала ему в рожу его… широконосую! — неожиданно прибавила она с озлоблением, поведя взглядом на Спирьку.
Миновался ратных строй…
Где ж, Людмила, твой
герой?
Где твоя, Людмила, радость?
Ах! прости, надежда-сладость!
Все погибло: друга нет.
Тихо в терем
свой идет,
Томну голову склонила:
«Расступись, моя могила;
Гроб, откройся; полно жить;
Дважды сердцу не
любить».