Неточные совпадения
Он остановился; его окружили, и, как видно, по его повелению, четыре
человека отделились и во весь опор
подскакали под самую крепость.
Самгин, не отрываясь, смотрел на багровое, уродливо вспухшее лицо и на грудь поручика; дышал поручик так бурно и часто, что беленький крест на груди его
подскакивал. Публика быстро исчезала, — широкими шагами подошел к поручику
человек в поддевке и, спрятав за спину руку с папиросой, спросил...
В круге
людей возникло смятение, он спутался, разорвался, несколько фигур отскочили от него, две или три упали на пол; к чану
подскочила маленькая, коротковолосая женщина, — размахивая широкими рукавами рубахи, точно крыльями, она с невероятной быстротою понеслась вокруг чана, вскрикивая голосом чайки...
Захарий, хватая
людей за руки, воссоединил круг, снова придал вращению бешеную скорость, —
люди заохали, завыли тише; маленькая полуседая женщина
подскакивала, всплескивая руками, изгибаясь, точно ныряя в воду, и, снова подпрыгивая, взвизгивала...
Сквозь толпу, уже разреженную, он снова перешел площадь у Никитских ворот и, шагая по бульвару в одном направлении со множеством
людей, обогнал Лютова, не заметив его. Он его узнал, когда этот беспокойный
человек,
подскочив, крикнул в ухо ему...
Когда лысый втиснулся в цепь, он как бы покачнул, приподнял от пола
людей и придал вращению круга такую быстроту, что отдельные фигуры стали неразличимы, образовалось бесформенное, безрукое тело, — на нем, на хребте его
подскакивали, качались волосатые головы; слышнее, более гулким стал мягкий топот босых ног; исступленнее вскрикивали женщины, нестройные крики эти становились ритмичнее, покрывали шум стонами...
Его молча слушали
человек десять, слушали, искоса поглядывая друг на друга, ожидая, кто первый решится возразить, а он непрерывно говорил,
подскакивая, дергаясь, умоляюще складывая ладони, разводя руки, обнимая воздух, черпая его маленькими горстями, и казалось, что черненькие его глазки прячутся в бороду, перекатываясь до ушей, опускаясь к ноздрям.
Паровоз снова и уже отчаянно засвистел и точно наткнулся на что-то, — завизжали тормоза, загремели тарелки буферов,
люди, стоявшие на ногах, покачнулись, хватая друг друга, женщина,
подскочив на диване, уперлась руками в колени Самгина, крикнув...
К Самгину подошли двое: печник, коренастый, с каменным лицом, и черный
человек, похожий на цыгана. Печник смотрел таким тяжелым, отталкивающим взглядом, что Самгин невольно подался назад и встал за бричку. Возница и черный
человек, взяв лошадей под уздцы, повели их куда-то в сторону, мужичонка
подскочил к Самгину, подсучивая разорванный рукав рубахи, мотаясь, как волчок, который уже устал вертеться.
Дьякон неестественно изогнулся, перекинулся на колени, схватил палку обеими руками и замахал ею; тут
человек в пальто, подпоясанном ремнем,
подскочив к нему, вскричал жестяным голосом...
Подскакал офицер и, размахивая рукой в белой перчатке, закричал на Инокова, Иноков присел, осторожно положил
человека на землю, расправил руки, ноги его и снова побежал к обрушенной стене; там уже копошились солдаты, точно белые, мучные черви, туда осторожно сходились рабочие, но большинство их осталось сидеть и лежать вокруг Самгина; они перекликались излишне громко, воющими голосами, и особенно звонко, по-бабьи звучал один голос...
Несколько
человек, должно быть — молодых, судя по легкости их прыжков, запутались среди лошадей, бросаясь от одной к другой, а лошади
подскакивали к ним боком, и солдаты, наклоняясь, смахивали
людей с ног на землю, точно для того чтоб лошади прыгали через них.
Самгин, не ответив, смотрел, как двое мужиков ведут под руки какого-то бородатого, в длинной, ниже колен, холщовой рубахе; бородатый, упираясь руками в землю, вырывался и что-то говорил, как видно было по движению его бороды, но голос его заглушался торжествующим визгом
человека в красной рубахе,
подскакивая, он тыкал кулаком в шею бородатого и орал...
— Не знаю, — ответил Самгин, следя, как мимо двери стремительно мелькают цветисто одетые
люди, а двойники их, скользнув по зеркалу, поглощаются серебряной пустотой.
Подскакивая на коротеньких ножках, пронеслась Любаша в паре с Гансом Саксом, за нею китаец промчал Татьяну.
Пред ними
подскакивал и качался на тонких ножках защитник, небольшой
человек с выпученным животом и седым коком на лысоватой голове; он был похож на петуха и обладал раздражающе звонким голосом.
— Гроб поставили в сарай… Завтра его отнесут куда следует. Нашлись
люди. Сто целковых. Н-да! Алина как будто приходит в себя. У нее — никогда никаких истерик! Макаров… — Он
подскочил на кушетке, сел, изумленно поднял брови. — Дерется как! Замечательно дерется, черт возьми! Ну, и этот… Нет, — каков Игнат, а? — вскричал он, подбегая к столу. — Ты заметил, понял?
«У меня температура, — вероятно, около сорока», — соображал Самгин, глядя на фыркающий самовар; горячая медь отражала вместе с его лицом какие-то полосы, пятна, они снова превратились в
людей, каждый из которых размножился на десятки и сотни подобных себе, образовалась густейшая масса одинаковых фигур,
подскакивали головы, как зерна кофе на горячей сковороде, вспыхивали тысячами искр разноцветные глаза, создавался тихо ноющий шумок…
Она сказала это так сильно встряхнув головой, что очки ее
подскочили выше бровей. Вскоре Клим узнал и незаметно для себя привык думать, что царь — это военный
человек, очень злой и хитрый, недавно он «обманул весь народ».
С дивана, из разорванной обивки которого бородато высовывалось мочало,
подскакивал маленький, вихрастый
человек в пенсне и басом, заглушая все голоса, кричал...
— Ваше превосходительство, — неожиданно и восторженно
подскочил к генералу господин Келлер, — если требуется удовлетворительный
человек на ночь, я готов жертвовать для друга… это такая душа! Я давно уже считаю его великим, ваше превосходительство! Я, конечно, моим образованием манкировал, но если он критикует, то ведь это перлы, перлы сыплются, ваше превосходительство!..
— Что такое? что такое? — Режьте скорей постромки! — крикнул Бахарев,
подскочив к испуганным лошадям и держа за повод дрожащую коренную, между тем как упавшая пристяжная барахталась, стоя по брюхо в воде, с оторванным поводом и одною только постромкою. Набежали
люди, благополучно свели с моста тарантас и вывели, не входя вовсе в воду, упавшую пристяжную.
Но как время было довольно поздно, то ничего этого он мне доказать не мог, а буфетчик видит, что мы оба пьяны, моргнул на нас молодцам, а те
подскочили человек шесть и сами просят… «пожалуйте вон», а сами подхватили нас обоих под ручки и за порог выставили и дверь за нами наглухо на ночь заперли.
Отворились боковые двери Белой залы, до тех пор запертые, и вдруг появилось несколько масок. Публика с жадностью их обступила. Весь буфет до последнего
человека разом ввалился в залу. Маски расположились танцевать. Мне удалось протесниться на первый план, и я пристроился как раз сзади Юлии Михайловны, фон Лембке и генерала. Тут
подскочил к Юлии Михайловне пропадавший до сих пор Петр Степанович.
За ними шло
человек десять мужиков с связанными назад руками, с поникшими головами, без шапок, в одних рубашках; потом следовало несколько телег, нагруженных поклажею, вином, вещами, деньгами, и, наконец, две кибитки, покрытые рогожей, так что нельзя было, не приподняв оную, рассмотреть, что в них находилось; несколько верховых казаков окружало сии кибитки; когда Орленко с своими казаками приблизился к ним сажен на 50, то, велев спутникам остановиться и подождать, приударил коня нагайкой и
подскакал к каравану.
Эти тотчас же
подскочили каждый к своей девице, и видно было, что и пришли для них; третий же «молодой
человек», очень мрачный и взъерошенный двадцатилетний мальчик, в огромных синих очках, стал торопливо и нахмуренно шептаться о чем-то с Марьей Никитишной и Надей.
Суматоха, обыкновенно происходящая при выходе из вагона, поглотила внимание Глафиры настолько, что она, не ожидая помощи Висленева, почти и позабыла о нем, но он сам напоминал ей о себе и удивил ее еще более, чем в Берлине. В то время, как носильщики несли за нею к выходу ее багаж, к ней
подскочил высокий
человек, с огромною, длинною и окладистою черной бородой и усами, и прошептал...
Двое солдат тащили куда-то старого галичанина, приговаривая что-то на своем непонятном для молодых
людей языке. В эту минуту двое других бросились к ним. Огромный венгерец, объяснявшийся по-галицийски,
подскочил к Игорю и изо всей силы тряхнул его за плечо.
Первый опомнился Яков и сделал движение, чтобы обойти остановившуюся несимпатичную ему сенную девушку, но Татьяна Веденеевна, как бы только и подстерегавшая это движение, быстро
подскочила почти к самому лицу молодого
человека, уже снова наклоненному вниз, и загородила ему дорогу.
Это говорил выбежавший из соседнего монастырского кабака дворовой
человек Раевского Василий Андреев. Толпа дрогнула. Василий Андреев между тем вооружился колом и
подскочил к митрополиту.
— Что ты, что ты! —
подскочил к нему старик Строганов, успокоенный его ответом относительно того, где он слышал о сговоре Ермака с Ксенией, — Богу так кланяйся, а не
людям…
У Яузского моста всё еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом
подскакала к нему коляска.
Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими, не то гневными, не то испуганными глазами, подошел к Кутузову и стал по-французски говорить ему что-то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше, и есть одна армия.