В Сарапуле
Максим ушел с парохода, — ушел молча, ни с кем не простясь, серьезный и спокойный. За ним, усмехаясь, сошла веселая баба, а за нею — девица, измятая, с опухшими глазами. Сергей же долго стоял на коленях перед каютой капитана, целовал филенку двери, стукался в нее лбом и взывал...
Неточные совпадения
Вот уже полтора месяца, как я в крепости N;
Максим Максимыч
ушел на охоту… я один; сижу у окна; серые тучи закрыли горы до подошвы; солнце сквозь туман кажется желтым пятном. Холодно; ветер свищет и колеблет ставни… Скучно! Стану продолжать свой журнал, прерванный столькими странными событиями.
Максим Максимыч сел за воротами на скамейку, а я
ушел в свою комнату. Признаться, я также с некоторым нетерпением ждал появления этого Печорина; хотя, по рассказу штабс-капитана, я составил себе о нем не очень выгодное понятие, однако некоторые черты в его характере показались мне замечательными. Через час инвалид принес кипящий самовар и чайник.
Один только козак,
Максим Голодуха, вырвался дорогою из татарских рук, заколол мирзу, отвязал у него мешок с цехинами и на татарском коне, в татарской одежде полтора дни и две ночи
уходил от погони, загнал насмерть коня, пересел дорогою на другого, загнал и того, и уже на третьем приехал в запорожский табор, разведав на дороге, что запорожцы были под Дубной.
Она сама остановилась, постояла с минуту, прислушиваясь к задушевным напевам малорусской песни, и, совершенно успокоенная,
ушла в темную аллею сада к дяде
Максиму.
Максим странно зашаркал ногами по земле, глядя, как они
уходят из сада и Горюшина, шагая осторожно, поддерживает юбку, точно боясь задеть за что-то, что остановит её.
Тогда
Максим выпрямился, оглянул всех и,
уходя из горницы с верёвкой в руках, буркнул...
— Поеду за водой, — вдруг сказал
Максим и быстро
ушёл.
— Эге! — мотает дед головой. — Нет ни Захара, ни
Максима, да и Мотря побрела в лес за коровой… Корова куда-то
ушла, — пожалуй, медведи… задрали… Вот оно как, нет никого!
— Потерянный я человек… Зачем меня мать на свет родила? Ничего не известно… Темь!.. Теснота!.. Прощай,
Максим, коли ты не хочешь пить со мной. В пекарню я не пойду. Деньги у меня есть за хозяином — получи и дай мне, я их пропью… Нет! Возьми себе на книги… Берешь? Не хочешь? Не надо… А то возьми? Свинья ты, коли так…
Уйди от меня! У-уходи!
Максим. Меня теперь хоть саблей рубите, а я не
уйду. Мне что было сказано господином директором…
Максим. Господи Боже мой, угодники-святители! Что же это делается! Татары, чистые татары. Много войска было… (
Уходит. Кричит за сценой.) Господа военные, что же это вы делаете!
Бородкин. Прощайте,
Максим Федотыч, желаю вам быть здоровым. (
Уходит.)
Максим, рассердившись, встал из-за стола и начал укорять свою молодую жену, говорил, что она немилосердная и глупая. А она, тоже рассердившись, заплакала и
ушла в спальню и крикнула оттуда...
В одно прекрасное утро оба племянника, по обыкновению, явились в горницу дяди пожелать ему доброго утра. Никита Григорьевич вскоре
ушел посмотреть на лошадей, до которых был страстный охотник, а
Максим Яковлевич остался с Семеном Иоаникиевичем, разговорившись с ним о необходимости сменить одного из дозорных.