Неточные совпадения
Аграфене случалось пить чай всего раза три, и она не
понимала в нем никакого вкуса. Но теперь приходилось глотать горячую воду, чтобы не обидеть Таисью. Попав с мороза в теплую комнату, Аграфена вся разгорелась, как
маков цвет, и Таисья невольно залюбовалась на нее; то ли не девка, то ли не писаная красавица: брови дугой, глаза с поволокой, шея как выточенная, грудь лебяжья, таких, кажется, и не бывало в скитах. У Таисьи даже захолонуло на душе, как она вспомнила про инока Кирилла да про старицу Енафу.
Сверх того, по поводу того же Мак-Магона и его свойств, в летучей французской литературе того времени шел довольно оживленный спор: как следует
понимать простоту 36 (опять-таки под псевдонимом «честной шпаги»), то есть видеть ли в ней гарантию вроде, например, конституции или, напротив, ожидать от нее всяких угроз?
— Вы не отвечаете? очень рад! Будемте продолжать. Я рассуждаю так: Мак-Магон — бесспорно добрый человек, но ведь он не ангел! Каждый божий день, чуть не каждый час, во всех газетах ему дают косвенным образом
понять, что он дурак!!! — разве это естественно? Нет, как хотите, а когда-нибудь он рассердится, и тогда…
Но в решительную минуту Шамбор отступил. Он
понял, что Мак-Магон не представляет достаточного прикрытия для заправского расстреляния"доброго города Парижа". И Мак-Магон с своей стороны тоже не настаивал. Но, сверх того, и того и другого, быть может, смутило то обстоятельство, что палата, с раскассирования которой предстояло начать"реставрацию", не давала к тому решительного повода.
Злодей
понимает это и сдерживается; а партикулярные люди благодарят бога и говорят: покуда у нас Мак-Магон, мы у него как у Христа за пазухой.
*
И пушки бьют,
И колокола плачут.
Вы, конечно,
понимаете,
Что это значит?
Много было роз,
Много было
маков.
Схоронили Петра,
Тяжело оплакав.
И с того ль, что там
Всякий сволок был,
Кто всерьез рыдал,
А кто глаза слюнил.
Но с того вот дня
Да на двести лет
Дуракам-царям
Прямо счету нет.
И все двести лет
Шел подземный гуд:
«Мы придем, придем!
Мы возьмем свой труд.
Мы сгребем дворян
Да по плеши им,
На фонарных столбах
Перевешаем...
Не может налюбоваться на Дуню Наташа, меньшая Дорониных дочь, но не может и
понять, отчего так она волнуется, отчего беспокойно на месте сидит — нет-нет да и вспыхнет вся, ровно
маков цвет раскраснеется…
— Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый? — сказал Болконский. — Я вам признаюсь, что не
понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не
понимаю:
Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [Зарок непобедимости.] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности!
— И это я ей говорил. Я ей объяснял, что букашка и что букан! И это она уверяла меня, как она не
понимала, что с нею делают, и затрепетала! И это я писал
Маку о здешних женщинах, как они наивны!.. Что мог я
понять в этом омуте, в этой поголовной лжи?.. Что я могу
понять даже теперь? Впрочем, теперь я
понимаю то, что я не хочу здесь оставаться ни дня, ни часа, ни минуты!
Увидав
Мака и услыхав подробности его погибели, он
понял, что половина кампании проиграна,
понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что́ ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.