Неточные совпадения
Самгин ушел, удовлетворенный ее равнодушием к истории с кружком Пермякова. Эти
маленькие волнения ненадолго и неглубоко волновали его; поток, в котором он плыл, становился все уже, но — спокойнее, события принимали все более однообразный характер, действительность устала поражать неожиданностями, становилась менее трагичной, туземная жизнь
текла так ровно, как будто ничто и никогда не возмущало ее.
Так, с поднятыми руками, она и проплыла в кухню. Самгин, испуганный ее шипением, оскорбленный тем, что она заговорила с ним на ты, постоял минуту и пошел за нею в кухню. Она, особенно огромная в сумраке рассвета, сидела среди кухни на стуле, упираясь в колени, и по бурому, тугому лицу ее
текли маленькие слезы.
Исполняя поручения патрона, Самгин часто ездил по Московской области и убеждался, что в нескольких десятках верст от огромного, бурно кипевшего котла Москвы, в
маленьких уездных городах,
течет не торопясь другая, простецкая жизнь.
Около города
текут две реки: Гекc и Брееде. Из Гекса вода через акведуки, миль за пять, идет в город. Жители платят за это удобство
маленькую пошлину.
Она вынула из-за пазухи
маленький позументный поясочек своего мальчика и, только лишь взглянула на него, так и затряслась от рыданий, закрыв пальцами глаза свои, сквозь которые
потекли вдруг брызнувшие ручьем слезы.
За ним
потекли было некоторые, в
малом числе, но большинство стало расходиться, поспешая к службе.
Речки: Тания (по-китайски Седонерл и по-удэгейски Дана), Вязтыгни, Хоома. Хотэ и Онектого (по-удэгейски Онекгозо, а по-китайски Миланзуай) — горные ручьи, текущие к морю по небольшим распадкам. Далее будет река Таэле (по-удэгейски Таэ) длиною 12 км. Около устья долина ее суживается, и река
течет как бы в ущелье. В истоках Таэле находится горный узел, откуда берут начало и другие реки: к северо-востоку
течет река Билимбе, к югу —
маленький ручей Иеля.
Далее будет река Таэле (по-удэгейски Таэ) длиною 12 км. Около устья долина ее суживается, и река
течет как бы в ущелье. В истоках Таэля находится горный узел, откуда берут начало и другие реки: к северо-востоку
течет река Билимбе, к югу —
маленький ручей Иеля.
Сейчас же за скалой
течет маленький ключ Дзалянкуни (на картах — Талянкуни), рядом с ним гора Уонгу и затем две речки: Момокчи и Асектани (на картах — Остегни). От устья Кулумбе до Асектани — 10 км.
В нижнем течении Билимбе в
малую воду имеет ширину 25 м. Желтая, грязная вода шла сильной струей, и казалось, будто и в море еще продолжала
течь Билимбе.
Река Ситухе
течет в широтном направлении. Она длиной около 50 км. Большинство притоков ее находится с левой стороны. Сама по себе Ситухе
маленькая речка, но, не доходя 3 км до Уссури, она превращается в широкий и глубокий канал.
Причина казачьей голодовки была налицо: беспросыпная казачья лень, кабаки и какая-то детская беззаботность о завтрашнем дне. Если крестьянин голодает от своих четырех десятин надела, так его и бог простит, а голодать да морить мором скотину от тридцати — прямо грешно. Конечно, жаль
малых ребят да скотину, а ничем не поможешь, — под лежач камень и вода не
течет.
Потом, по просьбе моей, достали мне кусочки или висюльки сосновой смолы, которая везде по стенам и косякам топилась, капала, даже
текла понемножку, застывая и засыхая на дороге и вися в воздухе
маленькими сосульками, совершенно похожими своим наружным видом на обыкновенные ледяные сосульки.
Косой дождь, гонимый сильным ветром, лил как из ведра; с фризовой спины Василья
текли потоки в лужу мутной воды, образовавшуюся на фартуке. Сначала сбитая катышками пыль превратилась в жидкую грязь, которую месили колеса, толчки стали
меньше, и по глинистым колеям
потекли мутные ручьи. Молния светила шире и бледнее, и раскаты грома уже были не так поразительны за равномерным шумом дождя.
Жизнь в
маленьком доме Власовых
потекла более тихо и спокойно, чем прежде, и несколько иначе, чем везде в слободе.
Бобров. А вот что-с. Пришел я сегодня в присутствие с бумагами, а там Змеищев рассказывает, как вы вчера у него были, а у самого даже слюнки
текут, как об вас говорит. Белая, говорит, полная, а сам, знаете, и руками разводит, хочет внушить это, какие вы полненькие. А Федор Гарасимыч сидит против них, да не то чтоб смеяться, а ровно колышется весь, и глаза у него так и светятся, да
маленькие такие, словно щелочки или вот у молодой свинки.
Теперь вечер
потек ровно, без принуждения, оживленно. Васючок пел вполголоса, под аккомпанемент Женни Рейтер, итальянские народные канцонетты и рубинштейновские восточные песни. Голосок у него был
маленький, но приятного тембра, послушный и верный. Женни Рейтер, очень требовательная музыкантша, всегда охотно ему аккомпанировала. Впрочем, говорили, что Васючок за нею ухаживает.
Дело пошло. Деньги
потекли в кассу, хотя «Новости дня» имели подписчиков
меньше всех газет и шли только в розницу, но вместе с «пюблисите» появились объявления, и расцвел А.Я. Липскеров. Купил себе роскошный особняк у Красных Ворот. Зеркальные стекла во все окно, сад при доме, дорогие запряжки, роскошные обеды и завтраки, — все время пьют и едят. Ложа в театре, ложа на скачках, ложа на бегах.
— Мы, батюшка-князь, — продолжал он с насмешливою покорностью, — мы перед твоею милостью
малые люди; таких больших бояр, как ты, никогда еще своими руками не казнили, не пытывали и к допросу-то приступить робость берет! Кровь-то, вишь, говорят, не одна у нас в жилах
течет…
Его коротенькое тело неизъяснимо быстро вертится во все стороны, он устал, из
маленьких глаз
текут грязные слёзы.
Голос старика странно задребезжал и заскрипел. Его лицо перекосилось, губы растянулись в большую гримасу и дрожали, морщины съежились, и по ним из
маленьких глаз
текли слезы, мелкие и частые. Он был так трогательно жалок и не похож сам на себя, что Фома остановился, прижал его к себе с нежностью сильного и тревожно крикнул...
Теперь озеро спущено: в глубине лощины
течет маленький ручеек, острова осели на дно и приросли к нему, а по всему логову прежнего бассейна, в иных местах до двенадцати аршин глубиною, населенного множеством рыбы, производится изобильный сенокос.]
Рысью пронеслась по дороге батарея, за нею пошли и мы. Солнце садилось; все зарумянилось. Мы спустились в лощину, где
тек маленький ручеек. Десяток гигантских черных тополей будто бы крышей закрывал место, где мы снова остановились. Лазаретные повозки расположились в несколько рядов. Доктора, фельдшера и санитары суетились и приготовлялись к перевязке. Пушечные выстрелы гремели невдалеке; удары становились все чаще и чаще.
Действительность, напротив, мне была
От
малых лет несносна и противна.
Жизнь, как она вокруг меня
текла,
Все в той же прозе движась беспрерывно,
Все, что зовут серьезные дела, —
Я ненавидел с детства инстинктивно.
Не говорю, чтоб в этом был я прав,
Но, видно, так уж мой сложился нрав.
Лодка велика. Кладут в нее сначала пудов двадцать почты, потом мой багаж, и всё покрывают мокрыми рогожами… Почтальон, высокий пожилой человек, садится на тюк, я — на свой чемодан. У ног моих помещается
маленький солдатик, весь в веснушках. Шинель его хоть выжми, и с фуражки за шею
течет вода.
Спустившись с перевала, мы вышли на какую-то
маленькую речку, которая
текла к северо-западу; по сторонам высились небольшие сопки, покрытые исключительно — хвойным лесом.
Первым большим притоком Анюя будет Тормасунь, или Тонмасу, как его называют удэхейцы. По их словам, это будет самая быстрая река Анюйского бассейна. По ней можно подниматься только в
малую воду. Тормасунь
течет под острым углом по отношению к своей главной реке. В истоках ее находится низкий перевал на реку Хор, через который перетаскивают лодки на руках.
Его жена Чегрэ родилась около Торгона и тоже была метиской. В жилах ее,
текла смешанная кровь. Она была тоже лет пятидесяти, ниже среднего роста, с морщинистым лицом и
маленькими пестро-серыми глазами.
Мы проехали всю Орловскую губернию, встретили в Упорое у сада графа Гейдена первые тополи — и, налюбовавшись ими, вскоре перевалили за широкую балку, посредине которой
тек маленький ручеек, служивший живым урочищем, составляющим границу Великой России с Малороссиею.
«Боже великий и милосердный! Прости меня, прости
маленькую грешную девочку», — выстукивало мое сердце, и по лицу
текли теплые, чистые детские слезы, мочившие мою пелеринку и руки священника.
— Радость вы наша! Создаст же господь такую доброту! Радуйтесь, матушка, на свои добрые дела глядючи! А вот нам, грешным, и порадоваться у себя не на что… Люди мы
маленькие, малодушные, бесполезные… мелкота… Одно звание только, что дворяне, а в материальном смысле те же мужики, даже хуже… Живем в домах каменных, а выходит один мираж, потому — крыша
течет… Не на что тесу купить.
На одной огромный казак с свирепо ухмыляющеюся рожею сек нагайкою
маленького, испуганно вопящего японца; на другой картинке живописалось, «как русский матрос разбил японцу нос», — по плачущему лицу японца
текла кровь, зубы дождем сыпались в синие волны.