Теперь она говорила вопросительно, явно вызывая на возражения. Он, покуривая, откликался осторожно, междометиями и вопросами; ему казалось, что на этот раз
Марина решила исповедовать его, выспросить, выпытать до конца, но он знал, что конец — точка, в которой все мысли связаны крепким узлом убеждения. Именно эту точку она, кажется, ищет в нем. Но чувство недоверия к ней давно уже погасило его желание откровенно говорить с нею о себе, да и попытки его рассказать себя он признал неудачными.
Неточные совпадения
«Мне тоже надо сделать выводы из моих наблюдений», —
решил он и в свободное время начал перечитывать свои старые записки. Свободного времени было достаточно, хотя дела
Марины постепенно расширялись, и почти всегда это были странно однообразные дела: умирали какие-то вдовы, старые девы, бездетные торговцы, отказывая
Марине свое, иногда солидное, имущество.
Самгин прибавил и тут же
решил устроить
Марине маленькую сцену, чтоб на будущее время обеспечить себя от поручений такого рода. Но затем он здраво подумал...
У подъезда гостиницы стояло две тройки. Дуняшу усаживал в сани седоусый военный, толпилось еще человек пять солидных людей. Подъехала на сером рысаке
Марина. Подождав, когда тройки уехали, Самгин тоже
решил ехать на вокзал, кстати и позавтракать там.
«Уже
решила», — подумал Самгин. Ему не нравилось лицо дома, не нравились слишком светлые комнаты, возмущала
Марина. И уже совсем плохо почувствовал он себя, когда прибежал, наклоня голову, точно бык, большой человек в теплом пиджаке, подпоясанном широким ремнем, в валенках, облепленный с головы до ног перьями и сенной трухой. Он схватил руки
Марины, сунул в ее ладони лохматую голову и, целуя ладони ее, замычал.
«Конечно, она живет не этой чепухой», — сердито
решил Самгин, проводив глазами ее статную фигуру. Осмотрел уютное логовище ее, окованную полосами железа дверь во двор и живо представил, как
Марина, ночуя здесь, открывает дверь любовнику.
«Он не может нравиться
Марине», — удовлетворенно
решил Самгин и спросил: —
Марина Петровна сказала мне, что ваш отец — квакер?
Решил пойти к брату и убедить его, что рассказ о
Марине был вызван естественным чувством обиды за человека, которого обманывают. Но, пока он мылся, одевался, оказалось, что брат и Кутузов уехали в Кронштадт.
В конце концов Самгин
решил поговорить с
Мариной о Безбедове и возвратился домой, заставив себя остановиться на словах Безбедова о Мише.
Самгин
решил выйти в сад, спрятаться там, подышать воздухом вечера; спустился с лестницы, но дверь в сад оказалась запертой, он постоял пред нею и снова поднялся в комнату, — там пред зеркалом стояла
Марина, держа в одной руке свечу, другою спуская с плеча рубашку.
Самгин прожил в Париже еще дней десять, настроенный, как человек, который не может
решить, что ему делать. Вот он поедет в Россию, в тихий мещанско-купеческий город, где люди, которых встряхнула революция, укладывают в должный, знакомый ему, скучный порядок свои привычки, мысли, отношения — и где
Марина Зотова будет развертывать пред ним свою сомнительную, темноватую мудрость.
«Маленький негодяй хочет быть большим, но чего-то боится», —
решил Самгин, толкнув коленом стул, на котором сидел Дронов, и стал тщательно одеваться, собираясь к
Марине.
И, представив еще раз
Марину обнаженной, он
решил...
Он был не очень уверен в своей профессиональной ловкости и проницательности, а после визита к девице Обоимовой у него явилось опасение, что
Марина может скомпрометировать его, запутав в какое-нибудь темное дело. Он стал замечать, что, относясь к нему все более дружески,
Марина вместе с тем постепенно ставит его в позицию служащего, редко советуясь с ним о делах. В конце концов он
решил серьезно поговорить с нею обо всем, что смущало его.
Над повестью Самгин не работал, исписал семнадцать страниц почтовой бумаги большого формата заметками, характеристиками
Марины, Безбедова,
решил сделать Бердникова организатором убийства, Безбедова — фактическим исполнителем и поставить за ними таинственной фигурой Крэйтона, затем начал изображать город, но получилась сухая статейка, вроде таких, какие обычны в словаре Брокгауза.
Сегодня они ни о чем не могли столковаться, — слишком разные у них были настроения. Но вопрос был грозный, и нужно было его
решать поскорее.
Марина, преодолевая странное какое-то отвращение к Темке, условилась, что он зайдет через три дня, и они все обсудят.