Неточные совпадения
Разговор и здесь зашел о дуэли. Суждения шли о том, как отнесся к делу
государь. Было известно, что
государь очень огорчен за
мать, и все были огорчены за
мать. Но так как было известно, что
государь, хотя и соболезнует, не хочет быть строгим к убийце, защищавшему честь мундира, то и все были снисходительны к убийце, защищавшему честь мундира. Только графиня Катерина Ивановна с своим свободолегкомыслием выразила осуждение убийце.
Ротшильд согласился принять билет моей
матери, но не хотел платить вперед, ссылаясь на письмо Гассера. Опекунский совет действительно отказал в уплате. Тогда Ротшильд велел Гассеру потребовать аудиенции у Нессельроде и спросить его, в чем дело. Нессельроде отвечал, что хотя в билетах никакого сомнения нет и иск Ротшильда справедлив, но что
государь велел остановить капитал по причинам политическим и секретным.
— Извините меня,
государь мой, — возразила Марфа Тимофеевна, — не заметила вас на радости. На
мать ты свою похож стал, на голубушку, — продолжала она, снова обратившись к Лаврецкому, — только нос у тебя отцовский был, отцовским и остался. Ну — и надолго ты к нам?
Все глаза на этом бале были устремлены на ослепительную красавицу Бахареву; император прошел с нею полонез, наговорил любезностей ее старушке-матери, не умевшей ничего ответить
государю от робости, и на другой день прислал молодой красавице великолепный букет в еще более великолепном порт-букете.
С юных лет,
государь мои, я получил страсть к истине, всосав ее, могу сказать, с млеком
матери.
— Она урожденная Буксгевден, и
мать ее была нянькой при маленькой княжне, дочери покойного
государя Александра Павловича; а когда девочка умерла, то в память ее Буксгевден была, кажется, сделана статс-дамой, и ей дозволено было жить в Михайловском замке…
— Эх,
государь! — поспешил сказать Малюта, — куда твоя милость ни велит вписать Максима, везде готов он служить по указу твоему! Да поди домой, Максим, поздно; скажи
матери, чтобы не ждала меня; у нас дело в тюрьме: Колычевых пытаем. Поди, Максим, поди!
— Да что, батюшка, больше продолжать, когда вся уж почти моя сказка и рассказана. Едем мы один раз с Марфой Андревной от Иверской Божией
Матери, а генеральша Вихиорова и хлоп на самой Петровке нам навстречу в коляске, и Метта Ивановна с ними. Тут Марфа Андревна все поняли и… поверите ли,
государи мои, или нет, тихо, но горько в карете заплакали.
Отец и
мать изумились и отвечали ему: «Помилуй,
государь!
Кукушкина. Но я
мать, милостивый
государь.
Марфа Андревна услышат, сейчас и конец. «Сиди уж,
мать моя, — скажут сестрице, — не надо мне твоих поцелуев», и пойдем колтыхать спицами в трое рук. Только и слышно, что спицы эти три-ти-ти-ти-три-ти-ти, да мушка ж-ж-жу-ж-жу-ж-жу пролетит. Вот в такой тишине невозмутимой, милостивые
государи, в селе Плодомасове жили, и так пятьдесят пять лет вместе прожили.
— Да что, батушка, продолжать, когда вся уж почти моя сказка и рассказана. Едем мы один раз с Марфой Андревной от Иверской божией
матери, а генеральша Вихиорова и хлоп на самой Петровке навстречу в коляске, и Метта Ивановна с ними. Тут Марфа Андревна все поняли и… поверите,
государи мои, или нет… тихо, но прегорько в карете заплакали.
Бригадир. Так,
государь мой, это правда. Дура
мать его, а моя жена, причиною тому, что он сделался повесою, и тем хуже, что сделался он повесою французскою. Худы русские, а французские еще гаже.
Опомнися, царица!
Опомнись,
мать. Ну,
государь?
Мучало его только воспоминание о невесте. И не только воспоминание, но представление живое о том, что могло бы быть. Невольно представлялась ему знакомая фаворитка
государя, вышедшая потом замуж и ставшая прекрасной женой,
матерью семейства. Муж же имел важное назначение, имел и власть, и почет, и хорошую, покаявшуюся жену.
Я подумала, да и говорю: «Милостивый, говорю,
государь, лицо ваше такое доброе — я бедная, заезжая, говорю, здесь помещица: не можете ли, говорю, какую-нибудь помощь оказать
матери семейства?» — «Хорошо, говорит, но только теперь не могу, а не угодно ли, говорит, вам ужо вечером прийти в такой-то дом; в крыльцо, говорит, вы не входите, а позвоните только с улицы».
— На миру душу спасти, — проговорил он задумчиво, — и нет того лучше… Да трудно. Осилит, осилит мир-от тебя. Не те времена ноне… Ноне вместе жить, так отец с сыном, обнявши, погибнет, и
мать с дочерью… А душу не соблюсти. Ох, и тут трудно, и одному-те… ах, не легко! Лукавый путает, искушает… ироды смущают… Хладом, гладом морят. «Отрекись от бога, от великого
государя»… Скорбит душа-те, — ох, скорбит тяжко!.. Плоть немощная прискорбна до смерти.
— Сами,
государь мой, о том письма получали! — закричала
мать Евтропия. — Из зарубежских христиан и у нас знакомцы есть. За Дунаем-то не больно приняли вашего Абросима: «Не хотим, дескать, обливанщины, не оскверним души наши!..»
— У вас, матушка, в Анфисиной обители, сказывают, есть нерушимая грамота от лет царя Алексея Михайловича, — сказала Ворошиловского скита игуменья, длинная как коломенская верста,
мать Христодула,
матери Маргарите оленевской. — Ваша-то первая игуменья из роду Колычовых была, сродница по плоти святителю Филиппу митрополиту. Ей великий
государь даровал, слышь, нерушимую грамоту.
Наконец, однажды я окончательно испугал
мать: это случилось тотчас, чуть я только коснулся логики и философии. Я опять зафантазировался — и когда матушка умоляла меня рассеяться, я, после продолжительной потери аппетита и глубочайшей сосредоточенности в себе, открылся ей, что терзаюсь неотвязною мыслию: отчего все умные люди не соберутся в одно место и не устроят такого государства, где бы или
государь философствовал, или же бы где философ царствовал.
По восьмому годочку осталась княжна после
матери, а родитель через полгода после великого
государя жизнь скончал.
— Он молод, красив, богат, на видной службе,
государь, ты говоришь, его любит, а ведь от его величества зависят титулы, захочет и завтра Оленин будет бароном или графом, ведь сделал же он бароном Аракчеева… — говорила
мать.
— Вступающим в брак господь наказывает оставить отца своего и
матерь и прилепиться к жене. В такой же брак вступил и ты,
государь всея Руси, приняв по рождению и от святительской руки в дому божьем благословение на царство. Приложение сделай сам, господине! Умнее на твою речь сказать не сумею: я не дьяк и не грамотей.
Мысль эта, в связи с предстоящим ему отъездом за границу в свите
государя, не давала ему покоя. Он предложил жене уехать в Грузино, но, как мы видели, болезнь
матери заставила ее вернуться в Петербург.
— Скажи, добрый Захарий, что я счастлив… как можно быть только счастливому на земле. Передай ей все, что ты обо мне знаешь, и любовь мою к Анастасии, и согласие ее отца, и милости ко мне русского
государя. В довольстве, в чести, любим прекрасною, доброю девушкою, под рукою и оком божьим — чего мне недостает! Да, я счастлив. Сказал бы вполне, да только мне недостает присутствия и благословения
матери! Попроси, чтобы она довершила мое благополучие, приехала хоть взглянуть на мое житье в Москве.
Отец и
мать за последнее время восхваляли при ней его на все лады, как человека и как верного слугу
государя, восторгались его государственною деятельностью, направленной исключительно ко благу России, говорили, наконец, о его богатстве, о необычайных порядках, которые он завел в своем обширном поместьи Грузине.
Из совета
государь возвратился в свои комнаты. Там его ожидали в тревоге родительница и супруга. Супруги проводили императрицу-мать на ее половину, где комнатная прислуга, с ее разрешения, первая поздравила новую императорскую чету.
При этом
государь вспомнил, что еще будучи наследником престола, в поданной им покойной государыне, его
матери, записке высказал мысль, что России следует отказаться от завоевательной политики и умножать только оборонительную военную силу.
«Сколько можно сделать общего добра всему народу, влияя на человека, в руки которого доверием
государя вручена судьба этого народа, — продолжала мечтать она далее, — я буду
мать сирот, защитница обиженных и угнетенных, мое имя будут благословлять во всей России, оно попадет в историю, и не умрет в народных преданиях, окруженное ореолом любви и уважения».
— Неприличное место выбрали, господа, для диспута, — говорили несколько лифляндских офицеров и дворян, благоразумнее других. — Не худо заметить, что мы, провозглашая о правах, нарушили священные права гостеприимства и потеряли всякое уважение к прекрасному полу; не худо также вспомнить, что мы одного
государя подданные, одной
матери дети.
Когда в Москве узнали, что граф Аракчеев отклонил намерение
государя Александра Павловича сделать его
мать, Елизавету Андреевну Аракчееву, статс-дамой, и пожаловать ей орден святой Екатерины, то даже эта скромность стоявшего на вершине власти человека была истолкована досужими москвичами как следствие необычайного, будто, самомнения Аракчеева.
Этот был от здешнего
государя и с предложением построить храм Пречистой божьей
матери.
— За это, говорят, и Самойлов пожалован орденом и четырьмя тысячами душ крестьян; уверяют, что
государь этой милостью исполнил лишь волю своей покойной
матери, — заметил Беклешов.
В них изображал Антон свою счастливую жизнь с прекрасною, обожаемою супругой, милости
государя, надежду приехать со временем в Богемию в русском посольстве, все, все, что мог прибрать для утешения
матери.
— Тогда разве ударю челом, и то
матери сырой земле. А теперь нагрянула беда, только не на меня, а на дом наш. Дьяк приехал по приказу
государя и поведал мне…
Еще скажу вам, милостивый
государь, развяжите мою душу, прикажите дочери нашей меня, несчастную
мать, знать, как Богом узаконено, в чем, надеюсь, что великодушно поступите во всем моем прошении, о чем я всеискренне прошу вас, милостивый
государь мой, остаюсь в надежде неоставления твоей ко мне милости.
— Так… своею… перед твоими очами,
государь, — невозмутимо отвечал Малюта. — При мне не раз похвалялся он тебе, что хоть и не записан в опричину, а верней его ты не сыщешь будто бы слуги, так вот, пусть и докажет он, что исполнит «не сумняся и молчав всякое царское веление, ни на лица зря, ни отца, ни
матери, ни брата», как в присяге нашей прописано.
— Благодарствуй на заботе и чести, великий
государь, молода еще она у меня, дитятко несмышленное, в
мать покойницу вышла, по дородству поздняя…
Я не решусь даже стороной намекнуть на это
государю, особенно после высказанного недавно мнения Малютой Скуратовым, мнения, разделенного и царем, по поводу невинно погибшего на плахе юноши, одного из Колычевых: „Если он и не виноват был пока, то непременно был бы виноват впоследствии, так как уже с молоком своей
матери он всасывал преступные замыслы против царя.
По случаю пятой заповеди — почитать отца и
мать — катехизис научает «почитать
государя, отечество пастырей духовных, начальствующих в разных отношениях» (sic); и о почитании начальствующих — три страницы с перечислением всех сортов начальствующих.