Неточные совпадения
— Ага! — сердито вскричал Варавка и, вскочив на ноги,
ушел тяжелой, но быстрой походкой
медведя. Клим тоже встал, но мать, взяв его под руку, повела к себе, спрашивая...
Я
ушел, оставя его разведываться как знает, и только издали видел, как он, точно
медведь среди стаи собак, отбивался от китайцев, колотя их по протянутым к нему рукам.
Вдруг впереди меня послышался треск сучьев, и вслед за тем я услыхал чьи-то шаги. Кто-то шел мерной тяжелой походкой. Я испугался и хотел было
уйти назад, но поборол в себе чувство страха и остался на месте. Вслед за тем я увидел в кустах какую-то темную массу. Это был большой
медведь.
Она ослабевает мало-помалу и уже не может сопротивляться течению и
уходит в затоны или же стоит за карчей, уткнувшись мордой в берег; здесь ее можно брать прямо руками, и даже
медведь достает ее из воды лапой.
Опасаясь, что дождь будет затяжным и в палатке придется сидеть, как под арестом, я решил, пока еще сухо, погулять по ближайшим окрестностям, не
уходя далеко от бивака. Я пошел по тропе, протоптанной
медведями, но скоро ее потерял; тогда я направился целиною к соседним холмам.
И
ушел Яков Шумов, переваливаясь с ноги на ногу, как
медведь, оставив в сердце моем нелегкое, сложное чувство, — было жалко кочегара и досадно на него, было, помнится, немножко завидно, и тревожно думалось: зачем пошел человек неведомо куда?
Кожемякин раздвинул банки с цветами, высунулся из окна до половины, оглянув двор: Шакир
ушёл, Маркуша, точно
медведь, возился в сумраке амбара.
— Были леса по дороге, да, это — было! Встречались вепри,
медведи, рыси и страшные быки, с головой, опущенной к земле, и дважды смотрели на меня барсы, глазами, как твои. Но ведь каждый зверь имеет сердце, я говорила с ними, как с тобой, они верили, что я — Мать, и
уходили, вздыхая, — им было жалко меня! Разве ты не знаешь, что звери тоже любят детей и умеют бороться за жизнь и свободу их не хуже, чем люди?
— Эге! — мотает дед головой. — Нет ни Захара, ни Максима, да и Мотря побрела в лес за коровой… Корова куда-то
ушла, — пожалуй,
медведи… задрали… Вот оно как, нет никого!
— А я не
уйду! — закричал
медведь, усаживаясь на задние лапы. — Я вас всех передавлю…
Изнемог окончательно
медведь, выбился из сил, а
уходить из болота стыдно. Сидит он на задних лапах и только глазами моргает.
Одна благоразумная старушка Комариха посоветовала было оставить
медведя в покое: пусть его полежит, а когда выспится — сам
уйдет, но на нее все так накинулись, что бедная едва успела спрятаться.
Чебутыкин. Да. Он ахнуть не успел, как на него
медведь насел. (
Уходит с Соленым.)
И
ушел, как пришел, только его и видели, только его и знали. Дернул ершами, захрустел сучьями в лесу, как
медведь, и пропал.
— Отчего же? Дело не
медведь, в лес не
уйдет, — говорил дьякон, улыбаясь и засовывая руки в глубочайшие карманы своего белого подрясника.
— Это неправильно говорится: «Дело — не
медведь, в лес не
уйдёт». Дело и есть
медведь,
уходить ему незачем, оно облапило и держит. Дело человеку — барин.
Его все любили, Никита ухаживал за ним, расчёсывая комья густой, свалявшейся шерсти, водил его купать в реку, и
медведь так полюбил его, что, когда Никита
уходил куда-либо, зверь, подняв морду, тревожно нюхал воздух, фыркая, бегал по двору, ломился в контору, комнату своего пестуна, неоднократно выдавливал стёкла в окне, выламывал раму.
Оставленная мужем, забытая любовником, Анна Павловна не могла
уйти от него; Мановского он боялся и не боялся, как боятся и не боятся
медведей.
Чтобы
медведь когда-либо
ушел от всех этих опасностей, такого случая еще никогда не было, да страшно было и подумать, если бы это могло случиться: тогда всех в том виноватых ждали бы смертоносные наказания.
Глупец, кто верит женским обещаньям,
А пуще женской скромности — да, да!
Не всё ль равно на нитку привязать
Медведя и надеяться, что он
Не перервет ее, чтобы
уйти;
Невольно проболтается язык твой…
Нет, я теперь в таком уж положеньи,
Что предо мною смерть или победа
На волосе висят… а так как верно
Я изберу победу, а не смерть,
То все твои мольбы напрасны,
Эмилия…
— Да хоть сейчас, Михайло Петрович… Работа не
медведь, в лес не
уйдет.
«Видно, промах или плохо попал, —
уйдет, — думаю, — теперь
медведь назад, а ко мне уже не выскочит!» Что такое?
А молодой мужик-медвежатник спорил со стариком и говорил, что обойти теперь можно. «По этому снегу, — говорит, —
медведь далеко не
уйдет, —
медведь жирный. Он нынче же ляжет. А не ляжет, так я его на лыжах догоню».
Прибежал товарищ, собрался народ, смотрят мою рану, снегом примачивают. А я забыл про рану, спрашиваю: «Где
медведь, куда
ушел?» Вдруг слышим: «Вот он! вот он!» Видим:
медведь бежит опять к нам. Схватились мы за ружья, да не поспел никто выстрелить, — уж он пробежал.
Медведь остервенел, — хотелось ему еще погрызть, да увидал, что народу много, испугался. По следу мы увидели, что из медвежьей головы идет кровь; хотели идти догонять, но у меня разболелась голова, и поехали в город к доктору.
— Ну, в таком случае служба не
медведь, в лес не
уйдет, а я поеду к ней, когда вы хотите.
Вот он идет раз, видит сидит в лесу при чищобе на пенечке бурый
медведь и говорит: «Мужик Афанасий травкой подпоясан, это я сам и есть коровья смерть, только мне божьих мужичков очень жаль стало: ступай, скажи, пусть они мне выведут в лес одну белую корову, а черных и пестрых весь день за рога держут, я так и быть съем белую корову, и от вас и
уйду».
Дверь была отворена: она посмотрела в дверь, видит — в домике никого нет, и вошла. В домике этом жили три
медведя. Один
медведь был отец, звали его Михаил Иваныч. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и звали ее Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка.
Медведей не было дома, они
ушли гулять по лесу.
Не могут найти. Рычит князь, словно
медведь на рогатине.
Ушел в дом, зеркала звенят, столы трещат.
И холопи и шляхетство так промеж себя забавлялись: кого на
медведя насунут, кому подошвы медом намажут да дадут козлу лизать; козел-от лижет, а человеку щекотно, хохочет до тех пор, как глаза под лоб
уйдут и дышать еле может.
— Эк сказал. На
медведей бы мы всем селом облавой пошли, нам же прибыль была б. В аптеке, сказывают, нынче за медвежье сало по полтиннику за фунт дают. Каки там
медведи… И свои лохматые, какие были, из лесу невесть куда
ушли. Не то что человек, зверь лесной и тот не выдержал.
— Нет, братец, не теперь! Гритлих теперь еще на охоте. Да и что тебе дался этот Гритлих? Даже хмель спадает с тебя, как только ты заговоришь о нем. Я давно замечаю, что ты ненавидишь сироту, и, конечно, особенно с тех пор, как он перебил у тебя славу на охоте. Помнишь белого
медведя, от которого ты хотел
уйти ползком?
— А что, видно, за живое задело, господин рыцарь белого
медведя… Ты, верно, и от него хотел
уйти, чтобы пожаловаться своему мечу, так как вместо него у тебя на боку торчала колбаса, а через плечо висела фляга. Я, признаюсь, сам этого не видел, но мне рассказывал Бернгард…
— Нет, братец, не теперь! Гритлих еще теперь на охоте. Да и что тебе дался этот Гритлих? Даже хмель спадает с тебя, как только ты заговоришь о нем. Я давно замечаю, что ты ненавидишь сироту, и, конечно, особенно с тех пор, как он перебил у тебя славу на охоте. Помнишь белого
медведя, от которого ты хотел
уйти ползком!
— Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты — дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя-то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не
ушел! Ну, так-то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
Наряженные дворовые,
медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснились в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хороводы и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных,
ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющею улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда-то.