Неточные совпадения
— И урежет же ему теперь
Мина…
Постой, — прибавил он, удерживая меня и прислушиваясь.
Хохот Ястребова заставил Кишкина опять схватить Оксю за руку и утащить ее в чащу.
Мина Клейменый
стоял на одном месте и крестился.
В «забое», где добывались пески, работали Матюшка с Туркой, откатывал на тачке пески Яша Малый, а
Мина Клейменый
стоял на промывке с Кишкиным.
Розанова сидела под окном, окруженная Ольгой Сергеевной и Софи. Перед ними
стоял, держа сзади фуражку, Помада, а Зина с многозначительной
миной на лице тревожно ходила взад и вперед по зале.
Квашнин почему-то медлил сходить вниз и
стоял за стеклянной стеной, возвышаясь своей массивной фигурой над теснящейся около вагона группой, с широко расставленными ногами и брезгливой
миной на лице, похожий на японского идола грубой работы.
— Васе высокородие! — вопиял он, — конците! Вам зе ницего не
стоит дать бедному, цестному еврею тысяцу рублей! Нехай его, собака, подавится! А вам зе, аи-аи, как хоросо будет! И вам хоросо, и
мине… ай-ай-ай, как уфсем будет спокойно!
Вся группа представляла сильную картину: Иван Никифорович, стоявший посреди комнаты в полной красоте своей без всякого украшения! Баба, разинувшая рот и выразившая на лице самую бессмысленную, исполненную страха
мину! Иван Иванович с поднятою вверх рукою, как изображались римские трибуны! Это была необыкновенная минута! спектакль великолепный! И между тем только один был зрителем: это был мальчик в неизмеримом сюртуке, который
стоял довольно покойно и чистил пальцем свой нос.
Большая часть моих прежних привычек и вкусов не нравились ему, и
стоило движеньем брови, взглядом показать, что ему не нравится то, что я хочу сказать, сделать свою особенную, жалкую, чуть-чуть презрительную
мину, как мне уже казалось, что я не люблю того, что любила прежде.
В церкви поднялось заметное движение. Священник несколько раз оборачивался на публику, но тем не менее продолжал службу. Начинался уже некоторый скандал. Полояров
стоял в стороне и с
миной, которая красноречиво выражала все его великое, душевное негодование на полицейское самоуправство, молча и не двигаясь с места, наблюдал всю эту сцену — только рука его энергичнее сжимала суковатую палицу.
Перед ним неизменно, в течение нескольких недель,
стоял образец настоящего душевнобольного, тихого, способного выздороветь. Он не говорил и не делал ничего дикого или смешного; но чем больше изучал его Теркин, тем отчетливее выделялись перед ним
мины, звуки, взгляды, движения, каких «не сочинишь» по собственному произволу. Он мог усвоить их себе. Все это ему пригодится. Но его не оставляла боязнь — вместе с игрой лица и манерой держать себя и самому не впадать в психопатию.
Без него оловянники, в зевающем положении, серебряные, писаные стопы и кубки, с грустною, сухою
миною, и ковши, будто от стыда обратившиеся навзничь,
стояли на дубовом столе, одиноком, покинутом, как разоренный хлебосол, который не может более угощать сытными обедами.
Произнеся этот «огнен глагол»,
Мина Силыч поклонился до земли и не поднял своей белой головы от полу. Народ
стоял, как стадо овец, испуганное внезапно блеснувшею молниею. Никто не ответил Кочетову ни одним словом, и в глубочайшем молчании вся смущенная семья старогородская, человек по человеку, разошлась по домам своим. Последний поднялся с полу
Мина Силыч, поклонился у порога сторожу, произнося «прости, будь милостив», и побрел ко двору своему, глубоко тронутый, но спокойный.