Обительские заботы, чтение душеполезных книг, непрестанные молитвы, тяжелые труды и богомыслие давно водворили в душе Манефы тихий,
мирный покой. Не тревожили ее воспоминания молодости, все былое покрылось забвением. Сама Фленушка не будила более в уме ее памяти о прошлом. Считая Якима Прохорыча в мертвых, Манефа внесла его имя в синодики постенный и литейный на вечное поминовение.
Не водворялось в этой душе сладкого,
мирного покоя, что бывает уделом немногих страдающих, зато холодное бесстрастие, мертвенная притупленность к ежедневным обидам проникли все ее существо.
Неточные совпадения
— Плачет, не спит этот ангел! — восклицал Обломов. — Господи! Зачем она любит меня? Зачем я люблю ее? Зачем мы встретились? Это все Андрей: он привил любовь, как оспу, нам обоим. И что это за жизнь, всё волнения да тревоги! Когда же будет
мирное счастье,
покой?
Жизнь в его глазах разделялась на две половины: одна состояла из труда и скуки — это у него были синонимы; другая — из
покоя и
мирного веселья. От этого главное поприще — служба на первых порах озадачила его самым неприятным образом.
Но эта ниспосланная нам война, может быть, самая страшная из всех бывших войн, есть во всяком случае страдальческое испытание для современного человечества, развращенного буржуазным благополучием и
покоем, поверившего в возможность
мирной внешней жизни при внутреннем раздоре.
Современные люди, изнеженные, размягченные и избалованные буржуазно-покойною жизнью, не выносят не этой жестокости сердца человеческого, — сердца их достаточно ожесточены и в
мирной жизни, — они не выносят жестокости испытаний, жестокости движения, выводящего из
покоя, жестокости истории и судьбы.
Для вас обоих часто неприметно
И будто ненарочным словом я
Давала направление беседе
И вызывала вас на
мирный спор;
Сама ж над ним я молча наблюдала,
Не пропускала ничего, и после,
Одна, в моем
покое запершись,
Я проходила весь ваш разговор,
И каждое им сказанное слово,
И ударенье каждое его,
И каждый взгляд его припоминала
И долго, долго взвешивала их.
Этот
покой природы, мягкий свет осеннего солнца и
мирные проявления жизни обитателей леса освежали расшатанные нервы, успокаивали наболевший мозг и как-то невольно наталкивали мысль на идею о вечности, с одной стороны, и бренности человеческого существования, с другой.
Таким образом нарушитель общего
покоя да лишится
мирных его наслаждений, и губитель других да погибнет!» (68–79).
Пускай слыву я старовером,
Мне всё равно — я даже рад:
Пишу Онегина размером;
Пою, друзья, на старый лад.
Прошу послушать эту сказку!
Ее нежданую развязку
Одобрите, быть может, вы
Склоненьем легким головы.
Обычай древний наблюдая,
Мы благодетельным вином
Стихи негладкие запьем,
И пробегут они, хромая,
За
мирною своей семьей
К реке забвенья на
покой.
Буря в душе закипела, когда Фленушкины речи коснулись слуха его, и вдруг будто ангел
мирный, небесный крылом благодатным ту бурю покрыл… Дуни слова тихий
покой на его разъяренную душу навеяли.
— Это вам за беспокойство. Своим приходом ведь я нарушил
покой в вашем
мирном уголке.