Неточные совпадения
Блеснет заутра луч денницы
И заиграет яркий день;
А я,
быть может, я гробницы
Сойду в таинственную сень,
И память юного поэта
Поглотит
медленная Лета,
Забудет мир меня; но ты
Придешь ли, дева красоты,
Слезу пролить над ранней урной
И думать: он меня любил,
Он мне единой посвятил
Рассвет печальный жизни бурной!..
Сердечный друг, желанный друг,
Приди, приди: я твой супруг...
Прежде всего хорошо
было, что она тотчас же увела Клима из комнаты отца; глядя на его полумертвое лицо, Клим чувствовал себя угнетенно, и жутко
было слышать, что скрипки и кларнеты, распевая за окном
медленный, чувствительный вальс, не
могут заглушить храп и мычание умирающего.
Так она говорила минуты две, три. Самгин слушал терпеливо, почти все мысли ее
были уже знакомы ему, но на этот раз они звучали более густо и мягко, чем раньше, более дружески. В
медленном потоке ее речи он искал каких-нибудь лишних слов, очень хотел найти их, не находил и видел, что она своими словами формирует некоторые его мысли. Он подумал, что сам не
мог бы выразить их так просто и веско.
Медленные пальцы маленького музыканта своеобразно рассказывали о трагических волнениях гениальной души Бетховена, о молитвах Баха, изумительной красоте печали Моцарта. Елизавета Спивак сосредоточенно шила игрушечные распашонки и тугие свивальники для будущего человека. Опьяняемый музыкой, Клим смотрел на нее, но не
мог заглушить в себе бесплодных мудрствований о том, что
было бы, если б все окружающее
было не таким, каково оно
есть?
Напрасно старик искал утешения в сближении с женой и Верочкой. Он горячо любил их, готов
был отдать за них все, но они не
могли ему заменить одну Надю. Он слишком любил ее, слишком сжился с ней, прирос к ней всеми старческими чувствами, как старый пень, который пускает молодые побеги и этим протестует против
медленного разложения. С кем он теперь поговорит по душе? С кем посоветуется, когда взгрустнется?..
Ляховский чувствовал, как он проваливается точно в какую-то пропасть. Ведь все дела
были на руках у Альфонса Богданыча, он все на свете знал, везде
поспевал вовремя, и вдруг Альфонса Богданыча не стало… Кого Ляховский найдет теперь на его место? Вдобавок, он сам не
мог работать по-прежнему. Фамилия Пуцилло-Маляхинский придавила Ляховского, как гора. Впереди —
медленное разорение…
Все накоплялись мелкие, почти забывающиеся впечатления слов и поступков Кирсанова, на которые никто другой не обратил бы внимания, которые ею самою почти не
были видимы, а только предполагались, подозревались; медленно росла занимательность вопроса: почему он почти три года избегал ее? медленно укреплялась мысль: такой человек не
мог удалиться из — за мелочного самолюбия, которого в нем решительно нет; и за всем этим, не известно к чему думающимся, еще смутнее и
медленнее поднималась из немой глубины жизни в сознание мысль: почему ж я о нем думаю? что он такое для меня?
…Я ждал ее больше получаса… Все
было тихо в доме, я
мог слышать оханье и кашель старика, его
медленный говор, передвиганье какого-то стола… Хмельной слуга приготовлял, посвистывая, на залавке в передней свою постель, выругался и через минуту захрапел… Тяжелая ступня горничной, выходившей из спальной,
была последним звуком… Потом тишина, стон больного и опять тишина… вдруг шелест, скрыпнул пол, легкие шаги — и белая блуза мелькнула в дверях…
Но я отлично понимал, что социальные, политические и культурные последствия подобного рода влияний
могут быть лишь очень
медленными.
Снова
медленный, тяжкий жест — и на ступеньках Куба второй поэт. Я даже привстал:
быть не
может! Нет, его толстые, негрские губы, это он… Отчего же он не сказал заранее, что ему предстоит высокое… Губы у него трясутся, серые. Я понимаю: пред лицом Благодетеля, пред лицом всего сонма Хранителей — но все же: так волноваться…
А теперь все пойдут грустные, тяжелые воспоминания; начнется повесть о моих черных днях. Вот отчего,
может быть, перо мое начинает двигаться
медленнее и как будто отказывается писать далее. Вот отчего,
может быть, я с таким увлечением и с такою любовью переходила в памяти моей малейшие подробности моего маленького житья-бытья в счастливые дни мои. Эти дни
были так недолги; их сменило горе, черное горе, которое бог один знает когда кончится.
Кричат: «Сто миллионов голов», — это,
может быть, еще и метафора, но чего их бояться, если при
медленных бумажных мечтаниях деспотизм в какие-нибудь во сто лет съест не сто, а пятьсот миллионов голов?
Вежливый чиновник на первых порах пошел
было проворно в кабинет сенатора; но, возвратясь оттуда гораздо уже
медленнее, сказал Крапчику, что граф болен и не
может принять его.
…Убивая разъедающей слабостью, медленно потянулись чёрные и серые полосы дней, ночей; они ползли в немой тишине,
были наполнены зловещими предчувствиями, и ничто не говорило о том, когда они кончат своё мучительное,
медленное течение. В душе Евсея всё затихло, оцепенело, он не
мог думать, а когда ходил, то старался, чтобы шаги его
были не слышны.
Все
может быть!»; или над нашими головами раздавался
медленный заунывный звон, и маляры замечали, что это, должно
быть, богатого покойника несут…
— Милочка моя, душечка… ах, как она хороша! Глазки какие! О, чудные глазки! — говорил старик, потирая руки, и обыкновенно
медленные движения его сделались живее. Он принялся
было глядеть в зеркало, но потом, как бы не
могши сдержать в себе чувства нетерпения, вышел в залу. Анна Павловна, одетая очень мило и к лицу,
была уже на половине залы.
Теперешнее мое положение при совершенно расстроенном здоровье невыносимо и ни с чем не
может быть сравнено, как только с пыткой на
медленном огне.
Если же человек увидал, что другие личности — такие же, как и он, что страдания угрожают ему, что существование его
есть медленная смерть: если его разумное сознание стало разлагать существование его личности, он уже не
может ставить свою жизнь в этой разлагающейся личности, а неизбежно должен полагать ее в той новой жизни, которая открывается ему. И опять нет противоречия, как нет противоречия в зерне, пустившем уже росток и потому разлагающемся.
То холодная, скользящая змея клубом свилась у него, сонного, на груди, не
может удержаться, спалзывает, опять взбирается на грудь, положила ему голову в открытые уста, и он
выпил ее
медленным, томительным глотком.
— Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [ — Ежели вы смотрите на дело с этой точки зрения,] — начал он, с очевидным затруднением выговаривая по-французски и говоря еще
медленнее, чем по-русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l’honneur, не
может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l’honneur,
есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Темка — большой, плотный, с большой головой —
медленными шагами ходил по узкой комнате. Марина сумрачно следила за ним. А у него глубоко изнутри взмыла горячая, совсем неразумная радость, даже торжествование какое-то и гордость. Он так
был потрясен, что ничего не
мог говорить… И так это для него
было неожиданно, — эта глупая радость и торжество. Темка удивленно расхохотался, сел на постель рядом с Мариной, взял ее руку в широкие свои руки и сказал с веселым огорчением...