Неточные совпадения
Момент символических намеков, знаменательных улыбок, сиреневых веток прошел невозвратно.
Любовь делалась строже, взыскательнее, стала превращаться в какую-то обязанность; явились взаимные права. Обе стороны открывались более и более: недоразумения, сомнения исчезали или уступали место более ясным и положительным вопросам.
А если до сих пор эти законы исследованы мало, так это потому, что человеку, пораженному
любовью, не до того, чтоб ученым оком следить, как вкрадывается в душу впечатление, как оковывает будто сном чувства, как сначала ослепнут глаза, с какого
момента пульс, а за ним сердце начинает биться сильнее, как является со вчерашнего дня вдруг преданность до могилы, стремление жертвовать собою, как мало-помалу исчезает свое я и переходит в него или в нее, как ум необыкновенно тупеет или необыкновенно изощряется, как воля отдается в волю другого, как клонится голова, дрожат колени, являются слезы, горячка…
Он никогда не чувствовал себя так далеко от своей Зоси, как в тот
момент, когда она пред священником подтверждала свою
любовь к нему.
Начал он с самого того
момента, когда подсудимый отправился к «молодой особе», чтоб «избить ее», выражаясь его собственными словами, пояснил Ипполит Кириллович, «но вместо того, чтоб избить, остался у ног ее — вот начало этой
любви.
Так ли, так ли груб и бездушен подсудимый, что мог еще думать в тот
момент о
любви и о вилянии пред судом, если бы действительно на нем была кровь отца?
Многие из «высших» даже лиц и даже из ученейших, мало того, некоторые из вольнодумных даже лиц, приходившие или по любопытству, или по иному поводу, входя в келью со всеми или получая свидание наедине, ставили себе в первейшую обязанность, все до единого, глубочайшую почтительность и деликатность во все время свидания, тем более что здесь денег не полагалось, а была лишь
любовь и милость с одной стороны, а с другой — покаяние и жажда разрешить какой-нибудь трудный вопрос души или трудный
момент в жизни собственного сердца.
Я не хочу сказать этим, что сердце мое сделалось очагом
любви к человечеству, но несомненно, что с этих пор обращение мое с домашней прислугой глубоко изменилось и что подлая крепостная номенклатура, которая дотоле оскверняла мой язык, исчезла навсегда. Я даже могу с уверенностью утверждать, что
момент этот имел несомненное влияние на весь позднейший склад моего миросозерцания.
«Говорят, — думала она, стараясь уснуть, — говорят, нельзя определить
момента, когда и отчего чувство зарождается, — а можно ли определить, когда и отчего оно гаснет? Приходит… уходит. Дружба придет, а потом уйдет. Всякая привязанность также: придет… уйдет… не удержишь. Одна
любовь!.. та уж…» — «придет и уйдет», — отвечал утомленный мозг, решая последний вопрос вовсе не так, как его хотело решить девичье сердце Женни.
— Вы больше бы, чем всякая другая женщина, стеснили меня, потому что вы, во имя
любви, от всякого мужчины потребуете, чтобы он постоянно сидел у вашего платья. В первый
момент, как вы мне сказали, я подумал было сделать это для вас и принести вам себя в жертву, но я тут же увидел, что это будет совершенно бесполезно, потому что много через полгода я все-таки убегу от вас совсем.
О
любви тут, конечно, не могло быть речи, но Раиса Павловна была молода, полна сил и переживала опасный душевный
момент, когда настоящее было неизвестно, а будущее темно.
Аннинька пользовалась этим
моментом душевного расслабления своей подруги, забиралась к ней с ногами на кровать и принималась без конца рассказывать о своей
любви, как те глупые птички, которые щебечут в саду на заре от избытка преисполняющей их жизни.
Каждый день я все с бо́льшим удивлением находил, что Олеся — эта выросшая среди леса, не умеющая даже читать девушка — во многих случаях жизни проявляет чуткую деликатность и особенный, врожденный такт. В
любви — в прямом, грубом ее смысле — всегда есть ужасные стороны, составляющие мучение и стыд для нервных, художественных натур. Но Олеся умела избегать их с такой наивной целомудренностью, что ни разу ни одно дурное сравнение, ни один циничный
момент не оскорбили нашей связи.
А здесь с первого
момента я сдружился со всеми, и все — от изящных артистов Песоцкого и Погонина до Ивана Ардальоныча Семилетова, машиниста, плотника и декоратора, почувствовавшего ко мне
любовь и уважение после сцены в ресторане, — стали моими друзьями.
«Ну, вот,
момент готов, — подбодрил я себя внутренне. — Вперед! Вперед! В
любви нельзя останавливаться на полдороге! Смелей!»
Любовь Онисимовна в то время была не только в цвете своей девственной красы, но и в самом интересном
моменте развития своего многостороннего таланта: она «пела в хорах подпури», танцевала «первые па в «Китайской огороднице» и, чувствуя призвание к трагизму, «знала все роли наглядкою».
Уже тем, что Ева услышала вопрос змея и на него ответила, она засвидетельствовала, что находится, по крайней мере, в тот
момент вне
любви Божьей и Бог для нее есть лишь чуждый повелитель, «хозяин», которого она пыталась в меру своего уменья защитить и оправдать в его образе действий.
Тварь имеет достоинство и смысл в том лишь случае, если миротворение понимается как внутренний
момент реализации в Абсолютном Божественной Троичности, как мистерия
любви и свободы.
Если бы даже не было грехопадения, то все равно было бы воплощение Сына, раскрытие Бога в жертве
любви, т. е. новый космогонический и антропогонический
момент.
Не сухая эрудиция, не аппарат специальной учености отличали его, а неизменно юношеская
любовь к прекрасному творчеству, к эллинской и римской мифологии и поэзии, к великому движению итальянских гуманистов, к староанглийской литературе, Шекспиру и его предшественникам и сверстникам, ко всем крупнейшим
моментам немецкой поэзии и литературы, к людям"Sturm und Drang"периода до романтиков первой и второй генерации — к Тикам, Шлегелям, Гофманам, Новалисам.
Я вхожу в жизнь с известными готовыми свойствами
любви к миру вне меня; плотское мое существование — короткое или длинное — проходит в увеличении этой
любви, внесенной мною в жизнь, и потому я заключаю несомненно, что я жил до своего рождения и буду жить, как после того
момента настоящего, в котором я, рассуждая, нахожусь теперь, так и после всякого другого
момента времени до или после моей плотской смерти.
Она появилась на ее пороге в тот
момент, когда Сергей Павлович готов был признаться молодой девушке в
любви.
Этот кусок льду, облегший былое я, частицу бога, поглотивший то, чему на земле даны были имена чести, благородства,
любви к ближним; подле него зияющая могила, во льду ж для него иссеченная; над этим чудным гробом, который служил вместе и саваном, маленькое белое существо, полное духовности и жизни, называемое европейцем и сверх того русским и Зудою; тут же на замерзлой реке черный невольник, сын жарких и свободных степей Африки, может быть, царь в душе своей; волшебный свет луны, говорящей о другой подсолнечной, такой же бедной и все-таки драгоценной для тамошних жителей, как нам наша подсолнечная; тишина полуночи, и вдруг далеко, очень далеко, благовест, как будто голос неба, сходящий по лучу месяца, — если это не высокий
момент для поэта и философа, так я не понимаю, что такое поэзия и философия.
Любовь эта загорелась с того
момента, как я в первый раз увидел вас здесь, она поразила с быстротою молнии мое сердце, я потерял способность рассуждать…
Они забыли о том, что каждый удар секундной стрелки часов приближает их к роковому
моменту разлуки, быть может, и недолгой, как уверяла княжна, но невыносимой после испытанного ими наслаждения восторгом
любви.
Он не понимал, что именно с этого
момента он погряз в чувственном разврате и начал падать с головокружительной быстротой в пропасть порока без
любви.
Началось со счастья в игре, которое ему изменило — оно как будто отвернулось от него с того
момента, как он стал счастлив в
любви.
Любовь лишь один из
моментов в этой судьбе.
Но хитрый сластолюбивый поляк знал, что интрига с княжной Прозоровской не может ограничиться «игрой в
любовь», как с бедной девушкой, приживалкой в княжеском доме, что устранить княжну даже при посредстве чудодейственных пилюль патера Флорентия было бы очень и очень рискованно, а потому выжидал удобного
момента, как коршун, остановившийся в поднебесье, недвижно выжидает мгновенья, когда может свободно и безнаказанно спуститься на уже намеченную им жертву и впиться в нее своими острыми когтями.
— Молчал я, Маша, не из рисовки, не от жеманства; а оттого, что личная жизнь для меня прошла, хоть мне всего тридцать лет. Была и у меня
любовь и даже весьма неудачная. Человек сороковых годов до сих пор бы в нее драпировался или бы запил; а я, как видишь, до сей поры в добром здоровье и полагаю даже, что если б я в двадцать пять лет сочетался браком, я был бы в настоящий
момент весьма жалкий субъект.
Ее собственные поступки, ее личные грехи и совершенные преступления всецело завладели ее мыслями. Она с каким-то непонятным наслаждением углублялась в свое прошлое, мучилась, ужасалась и в тоже время упивалась, наслаждалась своим ужасом, своими мученьями. Перед ней предстал образ страдалицы Лиды в тот
момент, когда бедная, обманутая в своей
любви, чистая девушка спала могильным сном в своей кроватке.
В деле искупления греха
момент нравственный мистически преображается и просветляется
любовью и благодатью, но все еще господствует по видимости над эстетикой и познанием.
Сцена, которую мы видели, была сцена, резюмировавшая их тайную
любовь в тот
момент, когда силою природы вещей
любовь эта перестала быть тайною для деевского дома.