Неточные совпадения
— Я ее — не люблю, но, знаешь, — тянет меня к ней, как с холода в тепло или — в
тень, когда жарко. Странно, не правда ли? В ней есть что-то
мужское, тебе не кажется?
Затем колыхались
тени в коридоре, шмыгали сиделки, и я видел, как по стене прокралась растрепанная
мужская фигура и издала сухой вопль. Но его удалили. И стихло.
В книжке Марка Вовчка шесть рассказов, и каждый из них представляет нам женские типы из простонародья. Рядом с женскими лицами рисуются, большею частью несколько в
тени,
мужские личности. Это обстоятельство ближайшим образом объясняется, конечно, тем, что автор рассказов Марка Вовчка — женщина. Но мы увидим, что выбор женских лиц для этих рассказов оправдывается и самою сущностью дела. Возьмем прежде всего рассказ «Маша», в котором это выказывается с особенной ясностью.
Напившись чаю и отдохнув, она вышла погулять. Солнце уже село. От монастырского цветника повеяло на княгиню душистой влагой только что политой резеды, из церкви донеслось тихое пение
мужских голосов, которое издали казалось очень приятным и грустным. Шла всенощная. В темных окнах, где кротко мерцали лампадные огоньки, в
тенях, в фигуре старика монаха, сидевшего на паперти около образа с кружкой, было написано столько безмятежного покоя, что княгине почему-то захотелось плакать…
В
тени около церковной ограды кто-то ходил, и нельзя было разобрать, человек это или корова, или, быть может, никого не было, и только большая птица шуршала в деревьях. Но вот из
тени вышла одна фигура, остановилась и сказала что-то
мужским голосом, потом скрылась в переулке около церкви. Немного погодя, саженях в двух от ворот, показалась еще фигура; она шла от церкви прямо к воротам и, увидев на лавочке Софью, остановилась.
И к детскому плачу присоединился
мужской. Этот голос человеческого горя среди воя непогоды коснулся слуха девушки такой сладкой, человеческой музыкой, что она не вынесла наслаждения и тоже заплакала. Слышала она потом, как большая черная
тень тихо подходила к ней, поднимала с полу упавшую шаль и кутала ее ноги.
В глубину прошлого уходила вереница их раскрашенных и бледных лиц, и мелькали среди них усатые
мужские физиономии, бутылки пива и недопитые стаканы, и в каком-то чаду кружились, танцуя, освещенные
тени, и назойливо бренчал рояль, выбрасывая тоскливые, назойливые звуки польки.