Неточные совпадения
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и пошел в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с
мужчинами. Внизу подле беседки
стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.
Когда Левин вошел в черную избу, чтобы вызвать своего кучера, он увидал всю семью
мужчин за столом. Бабы прислуживали
стоя. Молодой здоровенный сын, с полным ртом каши, что-то рассказывал смешное, и все хохотали, и в особенности весело баба в калошках, подливавшая щи в чашку.
В нескольких шагах от меня
стояла группа
мужчин, и в их числе драгунский капитан, изъявивший враждебные намерения против милой княжны; он особенно был чем-то очень доволен, потирал руки, хохотал и перемигивался с товарищами.
Войдя в залу, я спрятался в толпе
мужчин и начал делать свои наблюдения. Грушницкий
стоял возле княжны и что-то говорил с большим жаром; она его рассеянно слушала, смотрела по сторонам, приложив веер к губкам; на лице ее изображалось нетерпение, глаза ее искали кругом кого-то; я тихонько подошел сзади, чтоб подслушать их разговор.
Дворовые
мужчины, в сюртуках, кафтанах, рубашках, без шапок, женщины, в затрапезах, полосатых платках, с детьми на руках, и босоногие ребятишки
стояли около крыльца, посматривали на экипажи и разговаривали между собой.
Несколько женщин, похожих на привидения,
стояли на коленях, опершись и совершенно положив изнеможенные головы на спинки стоявших перед ними стульев и темных деревянных лавок; несколько
мужчин, прислонясь у колонн и пилястр, на которых возлегали боковые своды, печально
стояли тоже на коленях.
Евфросинья Потаповна. Да коли вам что не по себе, так пожалуйте ко мне в комнату, а то придут
мужчины, накурят так, что не продохнешь. Что я стою-то! Бежать мне серебро сосчитать да запереть, нынче народ без креста.
Ни одна из них не была бы в состоянии понять нашу беседу; ни одна из них не
стоит того, чтобы мы, серьезные
мужчины, говорили о ней!
В большой столовой со множеством фаянса на стенах Самгина слушало десятка два
мужчин и дам, люди солидных объемов, только один из них, очень тощий, но с круглым, как глобус, брюшком
стоял на длинных ногах, спрятав руки в карманах, покачивая черноволосой головою, сморщив бледное, пухлое лицо в широкой раме черной бороды.
За большим столом военные и штатские люди,
мужчины и женщины,
стоя, с бокалами в руках, запели «Боже, царя храни» отчаянно громко и оглушая друг друга, должно быть, не слыша, что поют неверно, фальшиво. Неистовое пение оборвалось на словах «сильной державы» — кто-то пронзительно закричал...
Улицы наполняла ворчливая тревога, пред лавками съестных припасов толпились, раздраженно покрикивая, сердитые, растрепанные женщины, на углах небольшие группы
мужчин,
стоя плотно друг к другу, бормотали о чем-то, извозчик, сидя на козлах пролетки и сморщив волосатое лицо, читал газету, поглядывая в мутное небо, и всюду мелькали солдаты…
Стоя в буфете у окна, он смотрел на перрон, из-за косяка. Дуняшу не видно было в толпе, окружавшей ее. Самгин машинально сосчитал провожатых: тридцать семь человек
мужчин и женщин. Марина — заметнее всех.
К Лидии подходили
мужчины и женщины, низко кланялись ей, целовали руку; она вполголоса что-то говорила им, дергая плечами, щеки и уши ее сильно покраснели. Марина,
стоя в углу, слушала Кормилицына; переступая с ноги на ногу, он играл портсигаром; Самгин, подходя, услыхал его мягкие, нерешительные слова...
В двери, точно кариатида, поддерживая шум или не пуская его в соседнюю комнату, где тоже покрикивали,
стояла Тося с папиросой в зубах и, нахмурясь, отмахивая рукою дым от лица, вслушивалась в неторопливую, самоуверенную речь красивого
мужчины.
— Идут по бульвару
мужчина и дама,
мужчина заходит в писсуар, и это нисколько не смущает даму, она
стоит и ждет.
Она втиснула его за железную решетку в сад, там молча
стояло человек десять
мужчин и женщин, на каменных ступенях крыльца сидел полицейский; он встал, оказался очень большим, широким; заткнув собою дверь в дом, он сказал что-то негромко и невнятно.
— А ты не слушай его: он там насмотрелся на каких-нибудь англичанок да полячек! те еще в девках одни ходят по улицам, переписку ведут с
мужчинами и верхом скачут на лошадях. Этого, что ли, братец хочет? Вот
постой, я поговорю с ним…
— Вы у нас, — продолжал неумолимый Нил Андреич, — образец матерям и дочерям: в церкви
стоите, с образа глаз не отводите, по сторонам не взглянете, молодых
мужчин не замечаете…
Мальчишки
стояли на коленях по трое в ряд; один читал молитвы, другие повторяли нараспев, да тут же кстати и шалили, — все тагалы; взрослых
мужчин не было ни одного.
Мы проехали у подножия двух или трех утесов и пристали к песчаной отлогости, на которой
стоял видный, красивый
мужчина и показывал нам рукой, где лучше пристать.
У трактиров уже теснились, высвободившись из своих фабрик,
мужчины в чистых поддевках и глянцовитых сапогах и женщины в шелковых ярких платках на головах и пальто с стеклярусом. Городовые с желтыми шнурками пистолетов
стояли на местах, высматривая беспорядки, которые могли бы paзвлечь их от томящей скуки. По дорожкам бульваров и по зеленому, только что окрасившемуся газону бегали, играя, дети и собаки, и веселые нянюшки переговаривались между собой, сидя на скамейках.
Лакей уже успел доложить, когда они вошли, и Анна Игнатьевна, вице-губернаторша, генеральша, как она называла себя, уже с сияющей улыбкой наклонилась к Нехлюдову из-за шляпок и голов, окружавших ее у дивана. На другом конце гостиной у стола с чаем сидели барыни и
стояли мужчины — военные и штатские, и слышался неумолкаемый треск мужских и женских голосов.
Подле них
стоял оборванец, переговаривавшийся с растрепанной широколицей женщиной; потом две женщины,
мужчина, опять женщина; против каждого была арестантка.
Нехлюдов
стоял рядом с Тарасом на платформе и смотрел, как один за другим тянулись мимо него вагоны с решетчатыми окнами и виднеющимися из них бритыми головами
мужчин.
У подъезда
стояли дорогие экипажи. В зале с дорогим убранством сидели дамы в шелку, бархате, кружевах, с накладными волосами и перетянутыми и накладными тальями. Между дамами сидели
мужчины — военные и статские и человек пять простолюдинов: двое дворников, лавочник, лакей и кучер.
Несколько человек
мужчин и женщин, большей частью с узелками,
стояли тут на этом повороте к тюрьме, шагах в ста от нее. Справа были невысокие деревянные строения, слева двухэтажный дом с какой-то вывеской. Само огромное каменное здание тюрьмы было впереди, и к нему не подпускали посетителей. Часовой солдат с ружьем ходил взад и вперед, строго окрикивая тех, которые хотели обойти его.
Войдя теперь в сени полуэтапа, где
стояла огромная вонючая кадка, так называемая «параха», первое, что увидал Нехлюдов, была женщина, сидевшая на краю кадки. Напротив нее —
мужчина со сдвинутой на бок на бритой голове блинообразной шапкой. Они о чем-то разговаривали. Арестант, увидав Нехлюдова, подмигнул глазом и проговорил...
Они спустились вниз по каменной лестнице, прошли мимо еще более, чем женские, вонючих и шумных камер
мужчин, из которых их везде провожали глаза в форточках дверей, и вошли в контору, где уже
стояли два конвойных солдата с ружьями.
Подле него
стоял мужчина лет сорока, широкоплечий, широкоскулый, с низким лбом, узкими татарскими глазами, коротким и плоским носом, четвероугольным подбородком и черными блестящими волосами, жесткими, как щетина.
Иман еще не замерз и только по краям имел забереги. На другом берегу, как раз против того места, где мы
стояли, копошились какие-то маленькие люди. Это оказались удэгейские дети. Немного дальше, в тальниках, виднелась юрта и около нее амбар на сваях. Дерсу крикнул ребятишкам, чтобы они подали лодку. Мальчики испуганно посмотрели в нашу сторону и убежали. Вслед за тем из юрты вышел
мужчина с ружьем в руках. Он перекинулся с Дерсу несколькими словами и затем переехал в лодке на нашу сторону.
Вот почему до меня и
мужчина не знал полного счастья любви; того, что он чувствовал до меня, не
стоило называть счастьем, это было только минутное опьянение.
А
мужчина говорит, и этот
мужчина Дмитрий Сергеич: «это все для нас еще пустяки, милая маменька, Марья Алексевна! а настоящая-то важность вот у меня в кармане: вот, милая маменька, посмотрите, бумажник, какой толстый и набит все одними 100–рублевыми бумажками, и этот бумажник я вам, мамаша, дарю, потому что и это для нас пустяки! а вот этого бумажника, который еще толще, милая маменька, я вам не подарю, потому что в нем бумажек нет, а в нем все банковые билеты да векселя, и каждый билет и вексель дороже
стоит, чем весь бумажник, который я вам подарил, милая маменька, Марья Алексевна!» — Умели вы, милый сын, Дмитрий Сергеич, составить счастье моей дочери и всего нашего семейства; только откуда же, милый сын, вы такое богатство получили?
— Ах, мой милый, скажи: что это значит эта «женственность»? Я понимаю, что женщина говорит контральтом,
мужчина — баритоном, так что ж из этого?
стоит ли толковать из — за того, чтоб мы говорили контральтом?
Стоит ли упрашивать нас об этом? зачем же все так толкуют нам, чтобы мы оставались женственны? Ведь это глупость, мой милый?
Все они, дамы и
мужчины, окружили гробовщика с поклонами и приветствиями, кроме одного бедняка, недавно даром похороненного, который, совестясь и стыдясь своего рубища, не приближался и
стоял смиренно в углу.
Оставя жандармов внизу, молодой человек второй раз пошел на чердак; осматривая внимательно, он увидел небольшую дверь, которая вела к чулану или к какой-нибудь каморке; дверь была заперта изнутри, он толкнул ее ногой, она отворилась — и высокая женщина, красивая собой,
стояла перед ней; она молча указывала ему на
мужчину, державшего в своих руках девочку лет двенадцати, почти без памяти.
Тотчас за Владимировкой начинается громадный луг в несколько сот десятин; он имеет вид полукруга, версты четыре в диаметре. У дороги, где он кончается,
стоит селение Луговое, или Лужки, основанное в 1888 г. Здесь 69
мужчин и только 5 женщин.
Первое селение по Сусуе — Голый Мыс; существует оно лишь с прошлого года, и избы еще не достроены. Здесь 24
мужчины и ни одной женщины.
Стоит селение на бугре, который и раньше назывался голым мысом. Речка здесь не близко от жилья — надо к ней спускаться; колодца нет.
Дальше, в самой избе, человек пять
мужчин, которые называют себя кто — жильцом, кто — работником, а кто — сожителем; один
стоит около печки и, надув щеки, выпучив глаза, паяет что-то; другой, очевидно, шут, с деланно-глупою физиономией, бормочет что-то, остальные хохочут в кулаки.
Дальше следовали ношение иноземной «пестрины», «власы женски на челе ежом подклейны по-бесовски и галстусы удавления вместо», «женск пол пологрудом и простоволосо»
стоят в церкви и, поклонясь, «оглядываются, как козы», и
мужчины и женщины по-татарски молятся на коленках и т. д.
Пустынная зала, приведенная относительно в лучший порядок посредством сбора сюда всей мебели из целого дома, оживилась шумными спорами граждан. Женщины, сидя около круглого чайного стола, говорили о труде;
мужчины говорили о женщинах, в углу залы
стоял Белоярцев, окруженный пятью или шестью человеками. Перед ним
стояла госпожа Мечникова, держа под руку свою шестнадцатилетнюю сестру.
— Это верно, — согласился князь, — но и непрактично: начнем столоваться в кредит. А ты знаешь, какие мы аккуратные плательщики. В таком деле нужно человека практичного, жоха, а если бабу, то со щучьими зубами, и то непременно за ее спиной должен торчать
мужчина. В самом деле, ведь не Лихонину же
стоять за выручкой и глядеть, что вдруг кто-нибудь наест, напьет и ускользнет.
Тебе
стоит только пальцем пошевельнуть, чтобы видеть у своих ног сотни
мужчин, покорных, готовых для тебя на подлость, на воровство, на растрату…
Тот надел вицмундир и пошел. Тысяч около двух
мужчин и женщин
стояло уж на площади. Против всех их Вихров остановился; с ним рядом также стал и голова.
Говоря это, он шел, ковыляя, в гостиную и зало, где хор
стоял уже в полном параде. Он состоял из
мужчин и женщин; последние были подстрижены, как
мужчины, и одеты в мужские черные чепаны.
«Ну, из этой гадости, конечно, уж ты сама — первая!» — подумал про себя Вихров, и как ни мало он был щепетилен, но ему все-таки сделалось не совсем ловко
стоять среди белого дня на Невском с этими чересчур уж провинциальными людьми, которые, видимо, обращали на себя внимание проходящих, и особенно m-me Живина, мимо которой самые скромные
мужчины, проходя, невольно делали удивленные физиономии и потупляли глаза.
В самой моленной Вихров увидел впереди, перед образами, как бы два клироса, на которых
стояли мужчины, отличающиеся от прочих тем, что они подпоясаны были, вместо кушаков, белыми полотенцами.
Ровно в восемь часов я в сюртуке и с приподнятым на голове коком входил в переднюю флигелька, где жила княгиня. Старик слуга угрюмо посмотрел на меня и неохотно поднялся с лавки. В гостиной раздавались веселые голоса. Я отворил дверь и отступил в изумлении. Посреди комнаты, на стуле,
стояла княжна и держала перед собой мужскую шляпу; вокруг стула толпилось пятеро
мужчин. Они старались запустить руки в шляпу, а она поднимала ее кверху и сильно встряхивала ею. Увидевши меня, она вскрикнула...
Если вы идете, например, по улице, вдруг — навстречу псина, четвертей шести, и прямо на вас, а с вами даже палки нет, — положение самое некрасивое даже для
мужчины; а между тем
стоит только схватить себя за голову и сделать такой вид, что вы хотите ею, то есть своей головой, бросить в собаку, — ни одна собака не выдержит.
На другой день поутру несколько десятков
мужчин и женщин
стояли у ворот больницы, ожидая, когда вынесут на улицу гроб их товарища.
И уже никого. И на секунду, несясь стремглав, застыло: вон, во втором этаже, в стеклянной, повисшей на воздухе, клетке —
мужчина и женщина — в поцелуе,
стоя — она всем телом сломанно отогнулась назад. Это — навеки, последний раз…