Неточные совпадения
— Милое дитя мое, вы удивляетесь и смущаетесь, видя человека, при котором были вчера так оскорбляемы, который, вероятно, и сам участвовал в оскорблениях. Мой
муж легкомыслен, но он все-таки лучше других повес. Вы его извините для меня, я приехала к вам с добрыми намерениями. Уроки моей
племяннице — только предлог; но надобно поддержать его. Вы сыграете что-нибудь, — покороче, — мы пойдем в вашу комнату и переговорим. Слушайте меня, дитя мое.
Со всем тем княгиня, в сущности, после смерти
мужа и дочерей скучала и бывала рада, когда старая француженка, бывшая гувернанткой при ее дочерях, приезжала к ней погостить недели на две или когда ее
племянница из Корчевы навещала ее. Но все это было мимоходом, изредка, а скучное с глазу на глаз с компаньонкой не наполняло промежутков.
В письме от 31 декабря 1841 г. к
племяннице Н. Г. Глинке (по
мужу — Одынец) он заявлял: «Люблю жену всей душою, но мои поступки… она совершенно превратно толкует…
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную
племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею
мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
Гурмыжская. У меня близких родных только племянник моего
мужа.
Племянницу я надеюсь пристроить еще при жизни. Племянника я не видала пятнадцать лет и не имею о нем никаких известий; но он жив, я знаю. Я надеюсь, что ничто не препятствует мне назначить его своим единственным наследником.
— Очень может быть, что Василий Терентьевич захочет сделать нам визит. По крайней мере о его приезде мне еще за месяц писала
племянница мужа моей двоюродной сестры — Лиза Белоконская…
Глумов. Вас, Софья Игнатьевна, я точно обманул, и перед вами я виноват, то есть не перед вами, а перед Марьей Ивановной, а вас обмануть не жаль. Вы берете с улицы какую-то полупьяную крестьянку и по ее слову послушно выбираете
мужа для своей
племянницы. Кого знает ваша Манефа, кого она может назвать? Разумеется, того, кто ей больше денег дает. Хорошо, что еще попался я, Манефа могла бы вам сосватать какого-нибудь беглого, и вы бы отдали, что и бывало.
— Что ж такое гипохондрия! Ничего! — возразила Феоктиста Саввишна. — Да вот недалеко пример — Басунов, Саши,
племянницы моей,
муж, целый год был в гипохондрии, однако прошла; теперь здоров совершенно. Что же после открылось? Его беспокоило, что имение было в залоге; жена глядела, глядела, видит, делать нечего, заложила свою деревню, а его-то выкупила, и прошло.
Аполлинария Панфиловна. Да Оленька, ваша
племянница. Болтушка она; хорошо еще, что такого скромного человека нашла. Попадись она другому, так уже муж-то давно бы узнал.
Когда ж он сказал свое имя, неведомая дотоле ему
племянница и ее
муж встретили Мокея Данилыча самым родственным приветом.
— Были мы с тобой, Дарьюшка, жених да невеста. Неужто и этого не вспомнишь? Теперь я по милости
племянницы стал богат, и дом, где ты двадцать лет выжила, мой дом. Что бы нам с тобой старину не вспомнить? Чего прежде не удалось сделать, то бы мы теперь разом порешили. Были мы жених с невестой, а теперь можно бы было сделаться
мужем и женой.
— Тупица, капризница и бесчувственная! — произнесла на прощанье Форова и, хлопнув дверью, вышла, слегла и занемогла от крайней досады, что не только не может ничего уладить, но даже не в состоянии сама себе уяснить, почему это так скверно началось житье у
племянницы с
мужем.
Форов сказал «наплевать», а Катерина Астафьевна, которая была первою из набредших на мысль о существовании такой ревности и последнею из отрицавших ее на словах, наконец разошлась с
племянницей далее всех. Это последовало после отчаянной схватки, на которую майорша наскочила с азартом своей кипучей души, когда убедилась, что
племянница считает своею соперницей в сердце
мужа нежно любимую Катериной Астафьевной Синтянину, да и самое ее, Форову, в чем-то обвиняет.
Форова нетерпеливо сердилась на эти отзывы, но потом перестала обращать на них внимание и зато еще более усердно занималась шпионством за
племянницей и заботой, дабы вместо форменного союза ее с
мужем между ними возник крепкий союз сердечный.
Их перезнакомили. Действительно, он приходился в одинаковом дальнем родстве и покойному
мужу Марфы Николаевны, и ей самой, и, стало быть, и Анне Серафимовне. Тетка припомнила
племяннице, что они «с Сеней» игрывали и даже «дирались», за что Сеню раз больно «выдрали». Анна Серафимовна незаметно, но внимательно оглядела его.
Выбор князя Потемкина, искавшего
мужа для своей младшей
племянницы, Екатерины Васильевны Энгельгардт, пал тоже на графа Скавронского.
Будущее любимой
племянницы рисовалось Ольге Ивановне в радужном блеске: богатство, титул, любимый и любящий
муж, общественное положение, соединенное с почетом и уважением, все, казалось, было налицо для полного земного счастья будущей графини Белавиной.
На самом деле жизнь в доме человека, видевшего в нем будущего
мужа своей любимой
племянницы при изменившихся обстоятельствах была более чем неудобна.
Он припоминал разительное сходство побочной дочери
мужа его сестры князя Полторацкого — Тани Берестовой с княжной Людмилой, сопоставлял этот факт со странным поведением в Петербурге его
племянницы, и вследствие этого толки дворни, о которых ему докладывал Петр, порожденные рассказами какого-то захожего человека, приобретали роковую вероятность.
— Он говорит, — спокойно продолжала тетка, видимо привыкшая к такому способу беседы со своей
племянницей, — что ему надо сообщить тебе нечто, касающееся твоего
мужа.
— Я вас понимаю, князь, и, поверьте, очень сочувствую вам. Жизнь, которую ведет моя
племянница, хотя и не выделяется особенно из рамок жизни нашего общества, но не заслуживает моего одобрения. Я совершенно согласен с сестрой и лучшего
мужа, чем вы, князь, не желал бы для Люды.
С любовью относился князь и к другим своим
племянницам, а в особенности к Варваре Васильевне, по
мужу княгине Голицыной. Сохранилась переписка между дядей и этой
племянницей, где попадаются выражения вроде «губки сладкие» и «улыбочка моя милая».
— Он уже в деревне, я отправила его третьего дня с Марго — это бедная
племянница моего
мужа, княжна Маргарита Дмитриевна Шестова. Она гостит лето у нас. Красавица в полном смысле этого слова. Смотрите, не влюбитесь, — сказала княгиня, играя глазами.
Так объясняла поведение племянника и новой
племянницы и тетушка Глафира Петровна. Затем пронеслась весть, что молодой Салтыков болен. Болезнь
мужа, конечно, освобождали жену от условий и требований светской жизни. Но, повторяем, так говорили только не многочисленные добродушные люди, большинство же знало всю подноготную жизни «голубков», а потому сожалели Глеба Алексеевича и глубоко ненавидели Дарью Николаевну.
Хозяйка сказала ему о наступающем дне свадьбы дочери и
племянницы и просила графа осчастливить ее, быть посаженым отцом у ее дочери. Александр Васильевич согласился и, сверх того, вызвался быть посаженым отцом и у
племянницы, заявив, что любит обеих невест и желает познакомиться с их будущими
мужьями. Госпожа Грин поблагодарила графа за честь.