Далее вырисовывалась другая картина. Труп княжны Людмилы в простом дощатом, окрашенном желтой краской гробу с грошовым позументом, стоявший в девичьей. Скорбное пение во время панихиды и этот жених
мертвой девушки, стоявший рядом с ней, с живой, которую он считает своей невестой и на которую глядит грустным, умоляющим, но вместе с тем и недоумевающим взглядом.
Неточные совпадения
Это была замечательно красивая
девушка, а
мертвая она была просто идеально хороша.
— Тсс… Ради бога, тише!.. Просто, не могу видеть
мертвый капитал, а каждая
девушка и молодой человек — именно
мертвый капитал.
— А может быть, она не умерла? — повторял Груздев, ожидая подтверждения этой мысли. — Ведь бывают глубокие обмороки… Я читал в газете про одну
девушку, которая четырнадцать дней лежала
мертвая и потом очнулась.
Девушку больше всего пугала
мертвая тишина, которая стояла кругом.
— Преимущественно для
мертвых, с которыми имею постоянные дела в течение пяти лет сряду, — проговорил доктор, развязно кланяясь
девушке, ответившей ему ласковым поклоном.
Лука. Ты,
девушка, не обижайся… ничего! Где им… куда нам —
мертвых жалеть? Э, милая! Живых — не жалеем… сами себя пожалеть-то не можем… где тут!
Мертвая бледность некогда прекрасного, рано отцветшего лица и крайняя простота наряда этой
девушки невольно остановили на себе мимолетное внимание Долинского, когда из противоположных дверей вошла со свечою в руках Дорушка и спросила...
Когда Федосей, пройдя через сени, вступил в баню, то остановился пораженный смутным сожалением; его дикое и грубое сердце сжалось при виде таких прелестей и такого страдания: на полу сидела, или лучше сказать, лежала Ольга, преклонив голову на нижнюю ступень полкá и поддерживая ее правою рукою; ее небесные очи, полузакрытые длинными шелковыми ресницами, были неподвижны, как очи
мертвой, полны этой мрачной и таинственной поэзии, которую так нестройно, так обильно изливают взоры безумных; можно было тотчас заметить, что с давних пор ни одна алмазная слеза не прокатилась под этими атласными веками, окруженными легкой коришневатой тенью: все ее слезы превратились в яд, который неумолимо грыз ее сердце; ржавчина грызет железо, а сердце 18-летней
девушки так мягко, так нежно, так чисто, что каждое дыхание досады туманит его как стекло, каждое прикосновение судьбы оставляет на нем глубокие следы, как бедный пешеход оставляет свой след на золотистом дне ручья; ручей — это надежда; покуда она светла и жива, то в несколько мгновений следы изглажены; но если однажды надежда испарилась, вода утекла… то кому нужда до этих ничтожных следов, до этих незримых ран, покрытых одеждою приличий.
Кончилось наконец прощание. Принялись закрывать гроб. В течение всей службы у меня духа не хватило прямо посмотреть на искаженное лицо бедной
девушки; но каждый раз, как глаза мои мельком скользили по нем, «он не пришел, он не пришел», казалось мне, хотело сказать оно. Стали взводить крышу над гробом. Я не удержался, бросил быстрый взгляд на
мертвую. «Зачем ты это сделала?» — спросил я невольно… «Он не пришел!» — почудилось мне в последний раз…
Девушка стояла ни живая ни
мертвая и шептала бледными губами: «Простите, простите».
Я очень интересовался, почему
девушки должны были шить на живую нитку, когда им в других случаях такое шитье ставилось в вину, и мне объяснили, что это такое правило, что «на
мертвых всегда надо шить на живую нитку».
Горданов спал
мертвым сном и очень удивился, когда, проснувшись, услышал спокойный и веселый голос Глафиры, занимавшейся с
девушкой своим туалетом.
Что ее не вернули назад, в этом Игорь был убежден, но он не мог поручиться за то, что
девушка не лежит
мертвая среди кочек и бугров огромного пустыря.
Рассудок окончательно покинул несчастную
девушку. Худая, бледная, с лицом восковой прозрачности, полулежала она в своей кровати, окруженная подушками. Глаза сделались как будто больше, глубоко ушли в глазные впадины, но производили впечатление
мертвых.
Хоть и говорила она Ксении Яковлевне, что легче было бы ей, если бы умер он, но все же сильно сжимала ее сердце мысль, что, быть может, действительно лежит где-нибудь ее Яшенька
мертвым, вороны черные глаза ему клюют, звери дикие косточки обгладывают белые. Холодом всю обдавало
девушку. «Пусть лучше в Москве погуляет, да сюда вернется, чем такое страшное приключится с ним», — думала она.
Ошеломленные этим именем и фамилиею давно уже считавшейся
мертвою несчастной
девушки, и муж и жена фон Зееманы молча и пытливо взглянули на сообщившего эту странную весть Зарудина.