Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Родной, батюшка. Вить и я по
отце Скотининых. Покойник батюшка женился на покойнице матушке. Она была по прозванию Приплодиных. Нас, детей, было с них восемнадцать человек; да, кроме меня с братцем, все, по власти Господней, примерли. Иных из бани
мертвых вытащили. Трое, похлебав молочка из медного котлика, скончались. Двое о Святой неделе с колокольни свалились; а достальные сами не стояли, батюшка.
Но бедный мальчик уже не помнит себя. С криком пробивается он сквозь толпу к савраске, обхватывает ее
мертвую, окровавленную морду и целует ее, целует ее в глаза, в губы… Потом вдруг вскакивает и в исступлении бросается с своими кулачонками на Миколку. В этот миг
отец, уже долго гонявшийся за ним, схватывает его, наконец, и выносит из толпы.
— Меня вы забудете, — начал он опять, —
мертвый живому не товарищ.
Отец вам будет говорить, что вот, мол, какого человека Россия теряет… Это чепуха; но не разуверяйте старика. Чем бы дитя ни тешилось… вы знаете. И мать приласкайте. Ведь таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать… Я нужен России… Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник… мясо продает… мясник… постойте, я путаюсь… Тут есть лес…
А
отец его, в черном сюртуке до пят, в черном бархатном картузе, переставляя деревянные ноги, вытирал ладонью
мертвый, мокрый нос и храпел...
— За что ты
мертвых тревожишь? Чем виноват
отец?
— Ну,
отцы вы наши, умолот-то не больно хорош. Да что, батюшка Аркадий Павлыч, позвольте вам доложить, дельцо какое вышло. (Тут он приблизился, разводя руками, к господину Пеночкину, нагнулся и прищурил один глаз.)
Мертвое тело на нашей земле оказалось.
— И сам ума не приложу, батюшка,
отцы вы наши: видно, враг попутал. Да, благо, подле чужой межи оказалось; а только, что греха таить, на нашей земле. Я его тотчас на чужой-то клин и приказал стащить, пока можно было, да караул приставил и своим заказал: молчать, говорю. А становому на всякий случай объяснил: вот какие порядки, говорю; да чайком его, да благодарность… Ведь что, батюшка, думаете? Ведь осталось у чужаков на шее; а ведь
мертвое тело, что двести рублев — как калач.
Отцу моему досталось Васильевское, большое подмосковное именье в Рузском уезде. На следующий год мы жили там целое лето; в продолжение этого времени Сенатор купил себе дом на Арбате; мы приехали одни на нашу большую квартиру, опустевшую и
мертвую. Вскоре потом и
отец мой купил тоже дом в Старой Конюшенной.
— Мздоимцы — это люди, которые готовы с живого и с
мертвого кожу содрать, — без околичностей объясняет
отец, — вроде, например, как Иуда.
Отец страшно рассердился, упрекал мать, что она покровительствует этому висельнику, и потребовал, чтобы Крыжановского доставили ему живого или
мертвого. Но об архивариусе не было ни слуху, ни духу.
— Это у Гоголя, в «
Мертвых душах», папаша, — ответил Коля и трусливо покосился на
отца.
Всё время, когда я была у них в доме, мне всё казалось, что где-нибудь, под половицей, еще
отцом его, может быть, спрятан
мертвый и накрыт клеенкой, как и тот московский, и также обставлен кругом стклянками со ждановскою жидкостью, я даже показала бы вам угол.
— Что ж мудреного? — проговорил с явным презрением Егор Егорыч. — Он тут как-то, с неделю тому назад, в Английском клубе на моих глазах пил
мертвую… Мне жаль
отца его, а никак уж не этого повесу.
— Извольте хорошенько слушать, в чем дело и какое его было течение: Варнавка действительно сварил человека с разрешения начальства, то есть лекаря и исправника, так как то был утопленник; но этот сваренец теперь его жестоко мучит и его мать, госпожу просвирню, и я все это разузнал и сказал у исправника
отцу протопопу, и
отец протопоп исправнику за это… того-с, по-французски, пробире-муа, задали, и исправник сказал: что я, говорит, возьму солдат и положу этому конец; но я сказал, что пока еще ты возьмешь солдат, а я сам солдат, и с завтрашнего дня, ваше преподобие, честная протопопица Наталья Николаевна, вы будете видеть, как дьякон Ахилла начнет казнить учителя Варнавку, который богохульствует, смущает людей живых и мучит
мертвых.
Прошел день, два и три. Ахилла все лежал и не показывался. Дом
отца Туберозова совсем глядел
мертвым домом: взойдет яркое солнце и осветит его пустынный двор — мертво; набежат грядой облачка и отразятся в стеклах его окон, словно замогильные тени, и опять ничего.
Белые редкие брови едва заметны на узкой полоске лба, от этого прозрачные и круглые рачьи глаза парня, казалось, забегали вперёд вершка на два от его лица; стоя на пороге двери, он вытягивал шею и, оскалив зубы, с
мёртвою, узкой улыбкой смотрел на Палагу, а Матвей, видя его таким, думал, что если
отец скажет: «Савка, ешь печку!» — парень осторожно, на цыпочках подойдёт к печке и начнёт грызть изразцы крупными жёлтыми зубами.
Вся левая половина его тела точно стремилась оторваться от правой, спокойно смотревшей
мёртвым глазом куда-то сквозь потолок. Матвею было страшно, но не жалко
отца; перед ним в воздухе плавало белое, тающее лицо женщины. Голос старика напоминал ему шипение грибов, когда их жарят на сковороде.
И замолчал, как ушибленный по голове чем-то тяжёлым: опираясь спиною о край стола,
отец забросил левую руку назад и царапал стол ногтями, показывая сыну толстый, тёмный язык. Левая нога шаркала по полу, как бы ища опоры, рука тяжело повисла, пальцы её жалобно сложились горсточкой, точно у нищего, правый глаз, мутно-красный и словно
мёртвый, полно налился кровью и слезой, а в левом горел зелёный огонь. Судорожно дёргая углом рта, старик надувал щёку и пыхтел...
Мать причитала над ней, как над
мертвою, а
отец обходился с ней презрительно холодно: близость разлуки втайне мучила и его, но он считал своим долгом, долгом оскорбленного
отца, скрывать свои чувства, свою слабость.
— С этих пор точно благодетельный ангел снизошел в нашу семью. Все переменилось. В начале января
отец отыскал место, Машутка встала на ноги, меня с братом удалось пристроить в гимназию на казенный счет. Просто чудо совершил этот святой человек. А мы нашего чудесного доктора только раз видели с тех пор — это когда его перевозили
мертвого в его собственное имение Вишню. Да и то не его видели, потому что то великое, мощное и святое, что жило и горело в чудесном докторе при его жизни, угасло невозвратимо.
Все на мгновение позабыли о своих личных счетах около гроба
мертвой красавицы, за которым шел обезумевший от горя старик-отец.
— Конечно, я пошел к
отцу, о да! Конечно, — хотя я знаю, что
мертвые не могут ничего слышать, но я пошел: надо уважать желания тех, кто трудился для нас и не менее нас страдал, — не так ли?
Донато бросился в дом, схватил ружье и побежал в поле, куда ушел
отец, там он сказал ему всё, что может сказать мужчина мужчине в такую минуту, и двумя выстрелами покончил с ним, а потом плюнул на труп и разбил прикладом череп его. Говорили, что он долго издевался над
мертвым — будто бы вспрыгнул на спину ему и танцевал на ней свой танец мести.
Труп
отца не нашли, а мать была убита раньше, чем упала в воду, — ее вытащили, и она лежала в гробу такая же сухая и ломкая, как
мертвая ветвь старого дерева, какою была и при жизни.
— А ты, парень, чего окаменел?
Отец был стар, ветх плотью… Всем нам смерть уготована, ее же не избегнешь… стало быть, не следует прежде времени
мертветь… Ты его не воскресишь печалью, и ему твоей скорби не надо, ибо сказано: «егда душа от тела имать нуждею восхититися страшными аггелы — всех забывает сродников и знаемых…» — значит, весь ты для него теперь ничего не значишь, хоть ты плачь, хоть смейся… А живой о живом пещись должен… Ты лучше плачь — это дело человеческое… очень облегчает сердце…
Когда Евсею Климкову было четыре года —
отца его застрелил полесовщик, а когда ему минуло семь лет — умерла мать. Она умерла вдруг, в поле, во время жатвы, и это было так странно, что Евсей даже не испугался, когда увидал её
мёртвой.
—
Отец мой!
Отец мой! — повторил он, заплакав и ломая руки, — я не хочу лгать… в моей груди… теперь, когда лежал я один на постели, когда я молился, когда я звал к себе на помощь Бога… Ужасно!.. Мне показалось… я почувствовал, что жить хочу, что
мертвое все умерло совсем; что нет его нигде, и эта женщина живая… для меня дороже неба; что я люблю ее гораздо больше, чем мою душу, чем даже…
Ольга.
Отец умер ровно год назад, как раз в этот день, пятого мая, в твои именины, Ирина. Было очень холодно, тогда шел снег. Мне казалось, я не переживу, ты лежала в обмороке, как
мертвая. Но вот прошел год, и мы вспоминаем об этом легко, ты уже в белом платье, лицо твое сияет…
Борьба эта будто явилась с того света, чтоб присутствовать при вступлении в отрочество нового мира, передать ему владычество от имени двух предшествовавших, от имени
отца и деда, и увидеть, что для
мертвых нет больше владений в мире жизни.
— Разве они созданы только для работы и пьянства? Каждый из них — вместилище духа живого, и могли бы они ускорить рост мысли, освобождающей нас из плена недоумений наших. А войдут они в то же тёмное и тесное русло, в котором мутно протекают дни жизни их
отцов. Прикажут им работать и запретят думать. Многие из них — а может быть, и все — подчинятся
мёртвой силе и послужат ей. Вот источник горя земли: нет свободы росту духа человеческого!
Кто б отгадал, что этот человек,
Недавно спасший моего
отца,
Сегодня будет здесь, у нас, облитый
Своею неповинной кровью,
Измученный, едва не
мертвый?
Эмилия, — моя!..
В бесчестьи иль невинная, — моя;
Живая или
мертвая, — моя!..
О! как я отомщу… прощай,
отец…
Я своего не знаю.
— Я боялся не застать вас, — продолжал он. — Пока ехал к вам, исстрадался душой… Одевайтесь и едемте, ради бога… Произошло это таким образом. Приезжает ко мне Папчинский, Александр Семенович, которого вы знаете… Поговорили мы… потом сели чай пить; вдруг жена вскрикивает, хватает себя за сердце и падает на спинку стула. Мы отнесли ее на кровать и… я уж и нашатырным спиртом тер ей виски, и водой брызгал… лежит, как
мертвая… Боюсь, что это аневризма… Поедемте… У нее и
отец умер от аневризмы…
«Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово мое и верующий в пославшего меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь. Истинно, истинно говорю вам: наступает время и настало уже, когда
мертвые услышат глас сына божия и услышавши оживут. Ибо как
отец имеет жизнь в самом себе, так и сыну дал иметь жизнь в самом себе».
— Ай нет! Ай нельзя!
Отец узнает — беда будет.
Отец не позволит тебе войти в свою саклю, хорошенькая джаным.
Отец никогда не простит брата Израэла, даже
мертвого не простит… А ты его дочь, Нина-красоточка, дочь крещеного горца, ставшего урусом!
Между прочим, нельзя не поражаться близостью основного и наиболее интимного мотива федоровской религии; религиозной любви к умершим
отцам, к существу египетской религии, которая вся вырастает из почитания
мертвых: весь ее культ и ритуал есть разросшийся похоронный обряд [Египетская религия основана на вере в загробное существование и воскресение для новой жизни за гробом, причем культ богов и умерших Озириса и Озирисов (ибо всякий умерший рассматривался как ипостась Озириса) сливается в один ритуал.
Поэтому воскрешение
отцов, согласно федоровскому проекту, даже если бы оно было осуществимо, далеко еще отстоит от воскресения
мертвых, чаемого христианской верой, оно находится в другой от него плоскости, так же как и воскрешение Лазаря и другие чудесные воскрешения, хотя они и совершались не натурально-магическим, хозяйственным, но чудесным путем.
— Я их всех гуртом запишу, — говорит он, — а ты неси к
отцу дьякону… Пущай дьякон разберет, кто здесь живой, кто
мертвый; он в семинарии обучался, а я этих самых делов… хоть убей, ничего не понимаю.
— Не я, a ты, дите, меня опередил, — отмахивался Онуфриев. — Кабы не ты, — капут, смерть была бы нашему начальнику,
отцу родному. Потому, шибко он ранен в ногу и в голову. Ему бы с извергом этим и подавно не справиться. A ты подоспел, и несчастью помешал. Так крикнул, что, кажись,
мертвого бы разбудил своим криком…
Я помню только не то крик, не то стон, вырвавшийся из груди
отца при виде
мертвой дочери…
Все время отпевания
отец Нины не выпускал края гроба, не отрывал глаз от потемневшего
мертвого личика. Когда гроб вынесли, он шел до монастыря не сзади, а сбоку белого катафалка с княжеской короной.
Смерть Юлико никого не удивила. Когда, закрыв его
мертвую головку белой буркой, я сбежала вниз и разбудила бабушку,
отца и весь дом, все спокойно отнеслись к событию. Бабушка начала было причитать по грузинскому обычаю, но
отец мой строго взглянул на нее, и она разом стихла. Потом она сердито накинулась на меня...
«„Завтра князь горийский найдет в своем саду труп своей дочери!!“ — переливалось на тысячу ладов в моих ушах. — Завтра меня не будет! Ангел смерти прошел так близко, что его крыло едва не задело меня… Завтра оно меня накроет… Завтра я буду трупом… Мой бедный
отец останется одиноким… И на горийском кладбище поднимется еще новый холмик… Живая я ушла с моей родины,
мертвую судьба возвращает меня ей. Темный Ангел близко!..»
Приходит Освальд и, увидав Глостера, желая получить обещанную Реганой за убийство Глостера награду, нападает на него, но Эдгар своей дубиной убивает Освальда, который, умирая, передает Эдгару, своему убийце, для получения им награды письмо Гонерилы к Эдмунду. В письме Гонерила обещается убить мужа и выйти замуж за Эдмунда. Эдгар вытаскивает за ноги
мертвое тело Освальда и потом возвращается и уводит
отца.
Слово «поле» омрачило дом Образца, и без того несветлый; это слово отозвалось, будто удар ножа, в сердце Анастасии, знавшей, что она виновница ужасной вражды между
отцом ее и Мамоном и может быть виною братниной смерти. Слово «поле» долго ходило по домам, как в наши дни ходит роковая карточка с черными каймами и с изображением
мертвой головы. Прохожие, идя мимо домов Образца и Мамона, слышали уж в них пение по усопшем.
— Так и есть,
отец,
мертвое тело всему причинно.
— Ты не узнаешь меня, Артемий Петрович? — говорит она ему, смягчив упрек нежностью выражения, и слезы заструились по ее лицу. — Ты не выгонишь меня теперь; разве выбросишь меня
мертвую, истоптав прежде своими ногами; но знай… ты погубишь со мною своего младенца. Я пришла к тебе на суд мужа и
отца.
— Что за шутки со стариком Емельянычем шутишь? Кажись, он тебе в
отцы годится, а накось, что выдумал, у него
мертвых младенцев приторговывать… напугал и его, да и меня даже до трясучки… Говори, с чего тебе на ум взбрело такие шутки шутить?..
— Известно, баба… волос дорог, а ум короток. Не дело безумной потакать,
мертвого младенца столько дней не прибранного держать… Наедет кто-нибудь из властей… Ох, как достанется… А кому?.. Все мне же, а не бабе… Баба что… дура… для нее закон не писан… а моя так совсем об двух ярусах… Сегодня же отниму у ней трупик и отвезу к
отцу в имение. Пусть хоронит, как знает…
— Жив он? Знает ли о смерти
отца моего? Так же ли преследует, хоть речами,
мертвых, как преследовал живых?