Неточные совпадения
Он отвечал на все пункты даже не заикнувшись, объявил, что Чичиков накупил мертвых душ на несколько тысяч и что он сам продал ему, потому что не видит причины, почему не продать; на вопрос, не шпион ли он и не старается ли что-нибудь разведать, Ноздрев отвечал, что шпион, что еще в школе, где он с ним вместе учился, его
называли фискалом, и что за это
товарищи, а в том числе и он, несколько его поизмяли, так что нужно было потом приставить к одним вискам двести сорок пьявок, — то есть он хотел было сказать сорок, но двести сказалось как-то само собою.
Он любил простую жизнь козаков и перессорился с теми из своих
товарищей, которые были наклонны к варшавской стороне,
называя их холопьями польских панов.
— Не сомневаясь в благоразумии твоем, скажу однако, что ты имеешь
товарищей, которые способны компрометировать тебя. Таков,
назову, Иван Дронов, и таков есть Макаров. Сказал.
«Именно на таких людей рассчитывают Кутузов, Поярков,
товарищ Яков… Брюсов
назвал их — гуннами. Ленин — Аттила…»
— На Урале группочка парнишек эксы устраивала и после удачного поручили одному из своих
товарищей передать деньги, несколько десятков тысяч, в Уфу, не то — серым, не то — седым, так
называли они эсеров и эсдеков. А у парня — сапоги развалились, он взял из тысяч три целковых и купил сапоги. Передал деньги по адресу, сообщив, что три рубля — присвоил, вернулся к своим, а они его за присвоение трешницы расстреляли. Дико? Правильно! Отличные ребята. Понимали, что революция — дело честное.
— Нет, ничего. Я сам увижусь. Мне жаль Лизу. И что может посоветовать ей Макар Иванович? Он сам ничего не смыслит ни в людях, ни в жизни. Вот что еще, мой милый (он меня давно не
называл «мой милый»), тут есть тоже… некоторые молодые люди… из которых один твой бывший
товарищ, Ламберт… Мне кажется, все это — большие мерзавцы… Я только, чтоб предупредить тебя… Впрочем, конечно, все это твое дело, и я понимаю, что не имею права…
Дело в том, что
товарищ моего детства Ламберт очень, и даже прямо, мог бы быть причислен к тем мерзким шайкам мелких пройдох, которые сообщаются взаимно ради того, что
называют теперь шантажом и на что подыскивают теперь в своде законов определения и наказания.
К нам часто ездит тунгус Афонька с
товарищем своим, Иваном, — так их
называли наши.
Когда услышите вой ветра с запада, помните, что это только слабое эхо того зефира, который треплет нас, а задует с востока, от вас, пошлите мне поклон — дойдет. Но уж пристал к борту бот, на который ссаживают лоцмана. Спешу запечатать письмо. Еще последнее «прости»! Увидимся ли? В путешествии, или походе, как
называют мои
товарищи, пока еще самое лучшее для меня — надежда воротиться.
По деревьям во множестве скакали зверки, которых здесь
называют бурундучками, то же, кажется, что векши, и которыми занималась пристально наша собака да кучер Иван. Видели взбегавшего по дереву будто бы соболя, а скорее черную белку. «Ах, ружье бы, ружье!» — закричали мои
товарищи.
«Буря», — сказали бы вы, а мои
товарищи называли это очень свежим ветром.
— Дурак! — не мог удержаться не сказать Нехлюдов, особенно за то, что в этом слове «
товарищ» он чувствовал, что Масленников снисходил до него, т. е., несмотря на то, что исполнял самую нравственно-грязную и постыдную должность, считал себя очень важным человеком и думал если не польстить, то показать, что он всё-таки не слишком гордится своим величием,
называя себя его
товарищем.
— Да, вот кто мог убить… — начал было следователь, но прокурор Ипполит Кириллович (
товарищ прокурора, но и мы будем его
называть для краткости прокурором), переглянувшись со следователем, произнес, обращаясь к Мите...
Он с самого детства любил уходить в угол и книжки читать, и, однако же, и
товарищи его до того полюбили, что решительно можно было
назвать его всеобщим любимцем во все время пребывания его в школе.
Вы, профессор N (она
назвала фамилию знакомого, через которого получен был адрес) и ваш
товарищ, говоривший с ним о вашем деле, знаете друг друга за людей достаточно чистых, чтобы вам можно было говорить между собою о дружбе одного из вас с молодою девушкою, не компрометируя эту девушку во мнении других двух.
Это был юноша уже на возрасте, запоздавший в гимназии. Небольшого роста, коренастый, с крутым лбом и кривыми ногами, он напоминал гунна, и его порой
называли гунном. Меня заинтересовала в нем какая-то особенная манера превосходства, с которой он относился к малышам,
товарищам по классу. Кроме того, он говорил намеками, будто храня что-то недосказанное про себя.
Я чувствовал себя, как в лесу, и, когда на первом уроке молодой учитель естественной истории
назвал вдруг мою фамилию, я замер. Сердце у меня забилось, и я беспомощно оглянулся. Сидевший рядом
товарищ толкнул меня локтем и сказал: «Иди, иди к кафедре». И тотчас же громко прибавил...
У нас он считался аристократом, по крайней мере я так
называл его: прекрасно одевался, приезжал на своих лошадях, нисколько не фанфаронил, всегда был превосходный
товарищ, всегда был необыкновенно весел и даже иногда очень остер, хотя ума был совсем не далекого, несмотря на то, что всегда был первым в классе; я же никогда ни в чем не был первым.
На другой день все объяснилось. Ах, какая это адская интрига! И с каким коварством она пущена в ход, чтобы забрызгать грязью одного меня и выгородить все остальное!.. Утром я сидел дома, обдумывая свое положение, как ко мне приехал один из наших офицеров. Он
назвал себя депутатом и от имени всех
товарищей пригласил меня оставить полк.
— Вот вам, — сказала она, — мой милый Володя (она в первый раз так меня
называла),
товарищ. Его тоже зовут Володей. Пожалуйста, полюбите его; он еще дичок, но у него сердце доброе. Покажите ему Нескучное, гуляйте с ним, возьмите его под свое покровительство. Не правда ли, вы это сделаете? вы тоже такой добрый!
Когда мать услыхала это слово, она в молчаливом испуге уставилась в лицо барышни. Она слышала, что социалисты убили царя. Это было во дни ее молодости; тогда говорили, что помещики, желая отомстить царю за то, что он освободил крестьян, дали зарок не стричь себе волос до поры, пока они не убьют его, за это их и
назвали социалистами. И теперь она не могла понять — почему же социалист сын ее и
товарищи его?
Всё, что он видел и слышал, было так мало сообразно с его прошедшими, недавними впечатлениями: паркетная светлая, большая зала экзамена, веселые, добрые голоса и смех
товарищей, новый мундир, любимый царь, которого он семь лет привык видеть, и который, прощаясь с ними со слезами,
называет их детьми своими, — и так мало всё, что он видел, похоже на его прекрасные, радужные, великодушные мечты.
Был у нас казеннокоштный студент Оперов, скромный, очень способный и усердный молодой человек, который подавал всегда руку, как доску, не сгибая пальцев и не делая ею никакого движения, так что шутники-товарищи иногда так же подавали ему руку и
называли это подавать руку «дощечкой».
Но случилось так, что по выходе из заведения, уже года три спустя, этот мрачный
товарищ, бросивший свое служебное поприще для русской литературы и вследствие того уже щеголявший в разорванных сапогах и стучавший зубами от холода, в летнем пальто в глубокую осень, встретил вдруг случайно у Аничкова моста своего бывшего protégé [протеже, т. е. опекаемого, покровительствуемого (фр.).] «Лембку», как все, впрочем,
называли того в училище.
Миша Кудрявцев мучительно покраснел. Передонов уже несколько раз дразнил его,
называя Машенькою, — Кудрявцев не понимал, за что, и не решался пожаловаться. Несколько
товарищей, глупых малышей, толпившихся тут же, засмеялись на слова Передонова. Им тоже весело было дразнить Мишу.
Товарищ его, которого однако умирающий не
назвал, бежал и пропал без вести.
— Вот мой
товарищ, — позвольте вам представить, поручик, — он тут
назвал какую-то фамилию и вытянул из-за себя здорового купидона с красным лицом и русыми котелками на висках.
В гимназии я был в той группе
товарищей, которая презирала женский пол,
называя всех под одну бирку «бабьем», а тех учеников, которые назначали свидания гимназисткам и дежурили около женской гимназии ради этих свиданий, мы презирали еще больше.
Правда, это случалось иногда зимою, в трескучие морозы; но зато и летом он поступал с ними с тем же самым милосердием и терпеливо сносил насмешки
товарищей, которые
называли его отцом Киршею и говорили, что он не запорожский казак, а баба.
Наступает молчание. Катя поправляет прическу, надевает шляпу, потом комкает письма и сует их в сумочку — и все это молча и не спеша. Лицо, грудь и перчатки у нее мокры от слез, но выражение лица уже сухо, сурово… Я гляжу на нее, и мне стыдно, что я счастливее ее. Отсутствие того, что товарищи-философы
называют общей идеей, я заметил в себе только незадолго перед смертью, на закате своих дней, а ведь душа этой бедняжки не знала и не будет знать приюта всю жизнь, всю жизнь!
Никто не мог
назвать его своим другом, но все видели в нем доброго
товарища.
Нас было человек шесть, собравшихся в один зимний вечер у старинного университетского
товарища. Беседа зашла о Шекспире, об его типах, о том, как они глубоко и верно выхвачены из самых недр человеческой «сути». Мы особенно удивлялись их жизненной правде, их вседневности; каждый из нас
называл тех Гамлетов, тех Отелло, тех Фальстафов, даже тех Ричардов Третьих и Макбетов (этих последних, правда, только в возможности), с которыми ему пришлось сталкиваться.
Директор
называл его «благонравный господин Бешметев», но
товарищи его
называли зубрилой; они не то чтобы не любили Бешметева, но как-то мало уважали.
Грузова
товарищи прозвали Волком (конечно, никому из «слабеньких» не приходило в голову
назвать его так), и действительно, в нем было много общего с этим ночным грабителем: и развалистая походка, и взгляд исподлобья, и хищные инстинкты, и подлая смесь наглости с трусостью.
Запали эти случайные слова его в память мне и не принесли добра.
Назовут меня в школе подкидышем, а я — на дыбы и кричу
товарищам...
Над первою его слабостью
товарищи подтрунивали и
называли его Сердечкиным, вторым же недостатком даже тяготились, особенно в последнее время, так как эта наклонность в нем со дня на день более и более развивалась.
—
Товарищи, которым он ее с восторгом показывал,
называли ее порядочной картинкой.
Вследствие всех этих обстоятельств и вообще вследствие подчиненного положения Якова в пансионе
товарищи обращались с ним небрежно, глядели на него свысока и
называли его то бабьим капотом, то племянником чепца (тетка его постоянно носила весьма странный чепец с торчавшим кверху пучком желтых лент в виде артишока), то сыном Ермака (так как отец его утонул в Иртыше).
Отец мой умер в самом начале московской чумы, которую все
называли черной смертью, но я жил уже не вместе с ним, а с двумя разгульными
товарищами, такими же повесами, как я.
Быть может, тут играло некоторую роль сочувствие к Дробышу, так как для нас не было тайной, что с того самого дня, как «хорошенькая жидовочка»
назвала его «невоспитанным», — наш развязный
товарищ относился к ней особенным образом.
Низенькие домики часто видели проходящего мимо ловкого, статного офицера с султаном на голове, шедшего к
товарищу поговорить о производстве, об отличнейшем табаке, а иногда поставить на карточку дрожки, которые можно было
назвать полковыми, потому что они, не выходя из полку, успевали обходить всех: сегодня катался в них майор, завтра они появлялись в поручиковой конюшне, а чрез неделю, смотри, опять майорский денщик подмазывал их салом.
Ламновского в шутку
называли иногда «папкою», но шутка на этот раз не смешила
товарищей, а, напротив, увеличила жуть, и двое из дежурных, заметив это, отвечали К-дину...
Нередко выходил он в комнату, где молодежь справляла свое дело, подшучивал над
товарищами Евграфа: «Нуте-ка, дескать, сыщите другую такую королеву», подсаживался к Маше,
называл ее милой дочкой и, шутя, низко кланялся и просил, чтоб она, сделавшись хозяйкою, не согнала его, старого хрыча, со двора долой, а покоила б и берегла старость его да поскорей бы внучат народила ему.
Пытают и мучат гонца палачи,
Друг к другу приходят на смену:
«
Товарищей Курбского ты уличи,
Открой их собачью измену!»
И царь вопрошает: «Ну что же гонец?
Назвал ли он вора друзей наконец?»
«Царь, слово его всё едино:
Он славит свого господина...
«Нет, говорит, у меня там ни родни, ни знакомых. Город-то мне чужой, да, верно, такие же, как и я, ссыльные есть,
товарищи». Подивился я — как это она чужих людей своими
называет, — неужто, думаю, кто ее без денег там поить-кормить станет, да еще незнакомую?.. Только не стал ее расспрашивать, потому вижу я: брови она поднимает, недовольна, зачем я расспрашиваю.
Начальство любило Аксенова за его смиренство, а
товарищи острожные почитали его и
называли «дедушкой» и «божьим человеком».
— Ах, вот и кстати! Позвольте познакомить! — предупредительно вмешался Шишкин. — Мой
товарищ, про которого я сейчас говорил, Василий Свитка! Вас
называть не нужно: он уже знает вас.
Многие
товарищи поздравляли Ашанина и
называли счастливцем.
«Вот видите ли, — говорит Берг своему
товарищу, которого он
называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья.
Глегола был один из тех людей, которым, как говорят, не везет на охоте. Целыми днями он бродил по лесу и всегда возвращался с пустыми руками.
Товарищи подсмеивались над ним и в шутку
называли «горе-охотником».