Неточные совпадения
— Надо выть. Тогда
назовут истеричкой. Предложат врача, бром,
воду.
Но прочь романтизм, и лес тоже! Замечу только на случай, если вы поедете по этой дороге, что лес этот находится между Крестовской и Поледуевской станциями. Но через лес не настоящая дорога: по ней ездят, когда нет дороги по Лене, то есть когда выпадают глубокие снега, аршина на полтора, и когда проступает снизу, от тяжести снега,
вода из-под льда, которую здесь
называют черной
водой.
У нас женщины в интересном положении, как это
называют некоторые, надевают широкие блузы, а у них сильно стягиваются; по разрешении от бремени у нас и мать и дитя моют теплой
водой (кажется, так?), а у них холодной.
— Впрочем, мы после поговорим, — сказал Селенин. — Иду, — обратился он к почтительно подошедшему к нему судебному приставу. — Непременно надо видеться, — прибавил он, вздыхая. — Только застанешь ли тебя? Меня же всегда застанешь в 7 часов, к обеду. Надеждинская, — он
назвал номер. — Много с тех пор
воды утекло, — прибавил он уходя, опять улыбаясь одними губами.
Духи не замерзают, но уж когда воплотился, то… словом, светренничал, и пустился, а ведь в пространствах-то этих, в эфире-то, в воде-то этой, яже бе над твердию, — ведь это такой мороз… то есть какое мороз — это уж и морозом
назвать нельзя, можешь представить: сто пятьдесят градусов ниже нуля!
Невдалеке от нас на поверхности спокойной
воды вдруг появился какой-то предмет. Это оказалась голова выдры, которую крестьяне в России
называют «порешней». Она имеет длинное тело (1 м 20 см), длинный хвост (40 см) и короткие ноги, круглую голову с выразительными черными глазами, темно-бурую блестящую шерсть на спине и с боков и серебристо-серую на нижней стороне шеи и на брюхе. Когда животное двигается по суше, оно сближает передние и задние ноги, отчего тело его выгибается дугою кверху.
От стойбища Хабагоу Бикин все еще придерживается северо-западного направления и на пути принимает в себя притоки Гану, Сагды-ула (по-маньчжурски Большая речка), Санкэри, Мудян, Сумугэ, Хаатанге и Дунгоуза. Около местности Танцаза долина Бикина сильно суживается, оставляя только узкий проход для стока
воды. Горы здесь подходят к реке вплотную и оканчиваются высокими обрывами, которые удэгейцы
называют Сигонку-Гуляни.
На морских картах в этих местах показаны двое береговых ворот. Одни малые — у самого берега, другие большие — в
воде. Ныне сохранились только те, что ближе к берегу. Удэгейцы
называют их Сангасу, что значит «Дыроватые камни», а китайцы — Кулунзуйза [Кулунь-цзий-цзы — конец, дыра (отверстие).].
Но кто же
назовет это отвратительное пойло
водою?
Этим именем китайцы
называют всякое пониженное место, будет ли это сухая или заполненная
водой котловина.
— Нет, не
называй его отцом моим! Он не отец мне. Бог свидетель, я отрекаюсь от него, отрекаюсь от отца! Он антихрист, богоотступник! Пропадай он, тони он — не подам руки спасти его. Сохни он от тайной травы — не подам
воды напиться ему. Ты у меня отец мой!
Река Дуйка, или, как ее иначе
называют, Александровка, в 1881 г., когда ее исследовал зоолог Поляков, в своем нижнем течении имела до десяти саженей в ширину, на берега ее были намыты громадные кучи деревьев, обрушившихся в
воду, низина во многих местах была покрыта старым лесом из пихты, лиственницы, ольхи и лесной ивы, и кругом стояло непроходимое топкое болото.
Почти всё время поп Семен проводил в пустыне, передвигаясь от одной группы к другой на собаках и оленях, а летом по морю на парусной лодке или пешком, через тайгу; он замерзал, заносило его снегом, захватывали по дороге болезни, донимали комары и медведи, опрокидывались на быстрых реках лодки и приходилось купаться в холодной
воде; но всё это переносил он с необыкновенною легкостью, пустыню
называл любезной и не жаловался, что ему тяжело живется.
Зуйком, вероятно,
назвал его народ по юркости и проворству, а может быть, и по крику, с которым он всегда летает над
водою и который похож, если хотите, на учащенное произношение слова зуй-зуй-зуй.
Такие пруды бывают иногда очень глубоки; их нельзя
назвать совершенно стоячими, глухими: хотя один раз в году, а все же
вода в них переменяется, но относительно к птице о них не стоит говорит.
[В Оренбургской губернии урему, поросшую разными мелкими кустиками, постоянно заливаемую, занимаемую весной полою
водою,
называют иногда займищем; а урему, состоящую исключительно из одних таловых кустов, плотно растущих, — талы]
Исполнение своего намерения Иван Петрович начал с того, что одел сына по-шотландски; двенадцатилетний малый стал ходить с обнаженными икрами и с петушьим пером на складном картузе; шведку заменил молодой швейцарец, изучивший гимнастику до совершенства; музыку, как занятие недостойное мужчины, изгнали навсегда; естественные науки, международное право, математика, столярное ремесло, по совету Жан-Жака Руссо, и геральдика, для поддержания рыцарских чувств, — вот чем должен был заниматься будущий «человек»; его будили в четыре часа утра, тотчас окачивали холодной
водой и заставляли бегать вокруг высокого столба на веревке; ел он раз в день по одному блюду; ездил верхом, стрелял из арбалета; при всяком удобном случае упражнялся, по примеру родителя, в твердости воли и каждый вечер вносил в особую книгу отчет прошедшего дня и свои впечатления, а Иван Петрович, с своей стороны, писал ему наставления по-французски, в которых он
называл его mon fils [Мой сын (фр.).] и говорил ему vous.
Вдобавок ко всему везде, где только было местечко, росли подсолнечники и укроп, который там
называли «копром», наконец, на лощине, заливаемой весенней
водой, зеленело страшное количество капусты…
Отец смеялся,
называя меня трусишкой, а мать, которая и в бурю не боялась
воды, сердилась и доказывала мне, что нет ни малейшей причины бояться.
Прошел еще год. Надежда Федоровна хлопотала об открытии"Общества для вспоможения чающим движения
воды". Старания ее увенчались успехом, но — увы! она изнемогла под бременем ходатайств и суеты. Пришла старость, нужен был покой, а она не хотела и слышать о нем. В самом разгаре деятельности, когда в голове ее созревали все новые и новые планы (Семигоров потихоньку
называл их"подвохами"), она умерла, завещавши на смертном одре племяннице свое"дело".
Пользуясь сим случаем, он
называл верблюдов"кораблями пустыни"и советовал всегда иметь в резерве несколько лишних верблюдов, так как в пустыне они представляют подспорье ("известно, что верблюды…"и т. д.), благодаря которому устраняется недостаток в
воде.
Потом узнал, как
называть хлеб и
воду, потом плуг и лошадь, дом, колодезь, церковь.
Я более не спрашивал, но медлил. Мне казалось, что, произнеся ее имя, я как бы коснусь зеркально-гладкой
воды, замутив отражение и спугнув образ. Мне было хорошо знать и не
называть. Но уже маленькая рука схватила меня за рукав, тряся и требуя, чтобы я
назвал имя.
Марья Степановна, впрочем, была очень недовольна наружностью дочери,
называла ее «дурняшкой» и приказывала всякое утро и всякий вечер мыться огуречною
водой, в которую прибавляла какой-то порошок, чтоб прошел загар, как она
называла ее смуглость.
И белые и желтые караси (как
называют их без церемонии рыбаки) живут иногда в одной и той же
воде вместе.
Щука средней величины, пойманная весною (тогда
называют ее щукою с голубым пером) и даже летом и сваренная на холодное прямо из
воды, а не снулая, составляет недурное блюдо.
Это озеро находится в тридцати верстах от губернского города Уфы и в полуверсте от реки Белой, с которой сливается весною; разумеется, русские
называют его и сидящую на нем деревню Кишки.] таскал я плотву и подлещиков; вдруг вижу, что на отмели, у самого берега, выпрыгивает из
воды много мелкой рыбешки; я знал, что это происходит от преследования хищной рыбы, но, видя, что возня не прекращается, пошел посмотреть на нее поближе.
Две последние породы рыб: линь и карась имеют особенный характер, им только свойственный. Их можно
назвать тинистыми, ибо они только там разводятся в изобилии, где
вода тиха и дно ее покрыто тиной. Тина — их атмосфера; на зиму они решительно в нее забиваются и остаются живы даже тогда, когда в жестокие бесснежные зимы в мелких прудах и озерах вся
вода вымерзает и только остается на дне мокрая, тинистая грязь.
Что касается до меня, то я утверждаю: не только съедят, но предварительно еще отравят вашу жизнь своим дыханием. Ведь это только шутки шутят,
называя Дракиных излюбленными земскими людьми: в сущности, они и вам, и мне, и всей этой подлинной земской массе, которая кладет шары, даже не седьмая
вода на киселе.
Конечно, эта обширная площадь не длиннее ста шагов и гораздо у́же всякой широкой петербургской или берлинской улицы, но в сравнении с коридорами и ущелинами, которые данцигские жители не стыдятся
называть улицами и переулками, она действительно походит на что-то огромное, и если б средину ее не занимал чугунный Нептун на дельфинах, из которых льется по праздникам
вода, то этот Ланг-Газ был бы, без сомнения, гораздо просторнее московского Екзерцир-гауза!
Между тем неотложное дело требует их на мыс Гардена или, как мы
назвали его, «Троячка» — по образу трех скал, стоящих в
воде у берега.
Наконец, поплыли мы по протоку: так называлось извилистое, длинное протяжение, пересекавшее диагонально почти весь пруд, никогда не зараставшее травою; вероятно, это был когда-нибудь материк реки, старица, как его
называют, если он не затоплен
водою; может быть также, что это был овражек, по которому некогда бежал ручей.
Точно так же, как рассказывал лесной охотник о своих ночных страхах и видениях в лесу, рассказывает и рыбак в своей семье о том, что видел на
воде; он встречает такую же веру в свой рассказы, и такое же воспламененное воображение создает таинственных обитателей
вод,
называет их русалками, водяными девками, или чертовками, дополняет и украшает их образы и отводит им законное место в мире народной фантазии; но как жители
вод, то есть рыбы — немы, то и водяные красавицы не имеют голоса.
Идеальная супружеская чета, они горячо любили друг друга, были радушны, незлобивы и добры.] бредут, — заговорил Мухоедов, когда на опушке леса показалась сначала стройная фигура Александры Васильевны, а за ней длинная, слегка сгорбленная «остеология» Гаврилы Степаныча, как его
называл Мухоедов; издали он сильно походил на журавля и как-то забавно шагал по густой траве, вытягивая вперед длинную шею и высоко поднимая ноги, точно он шел по
воде.
Болдухины имели на Серных
Водах самую лучшую избу, которую
называли дворцом, потому что Варвара Михайловна, женщина тучная, но болезненная, несмотря на отдаленность (надо было проехать с лишком триста верст), уже несколько лет приезжала туда с мужем и старшими детьми лечиться целебными ключами. В прошедшем году Болдухины жили лето на Серных
Водах. Кочевой быт скоро знакомит и сближает людей, а потому и Болдухины были знакомы со всеми.
Путь становился еще труднее. В одном месте река делает частые и крутые повороты в скалистых берегах. Кое-где эти скалы вступают прямо в
воду. Жители
называют их щеками. Летом под утесами есть все-таки узкая каменистая дорожка берегом. Весной и осенью приходится то подниматься на крутые вершины, то спускаться вниз.
И что всего обиднее: не слыхать даже, чтоб кто-нибудь премудрым его
называл. Просто говорят: «Слыхали вы про остолопа, который не ест, не пьет, никого не видит, ни с кем хлеба-соли не водит, а все только распостылую свою жизнь бережет?» А многие даже просто дураком и срамцом его
называют и удивляются, как таких идолов
вода терпит.
Восточный человек бесился, выходил из себя и жестоко испытывал то самое чувство, которое — увы! — он еще почти вчера
называл гнусным и недостойным порядочного человека, проповедуя, что чувство это совершенно тождественно с теми побуждениями, в силу которых пошляки и подлецы не позволяют другому человеку надеть своего носильного платья или брезгают пить из одного и того же стакана одну и ту же
воду.
«Эту мать и субстрат (υποδοχή ν) всего, что явилось видимого и всячески чувственно постигаемого, мы не
назовем ни землею, ни воздухом, ни огнем, ни
водою, ни тем, что произошло из них или из чего произошли они сами; но не ошибемся, сказавши, что она есть некий вид безвидный, безобразный, всеприемлющий, как-то неисследимо причастный мыслимости и неуловимый» (51 а).
На этом основании и к характеристике материи как тварного ничто Платон применяет уже известный нам апофатический метод, определяя ее почти одними отрицаниями: «она есть некоторый род невидимый (οίνόρατον), бесформенный (αμορφον), всеприемлющий (πανδεχές), неуловимый (δυσαλώτατον); мы не
назовем его ни землею, ни
водою, ни воздухом, ни огнем, ни тем, что произошло из них» (51 а) [Ср. там же.
Но вот и сам Тумнин! Удэхейцы
называют его Томди, а орочи — Тумни (к последнему названию прибавили букву «н»). Большая величественная река спокойно текла к морю. Левый берег ее нагорный, правый — частью низменный и поемный и слагается из невысоких террас. Кое-где виднелись небольшие островки, поросшие древесной растительностью. Они отражались в
воде, как в зеркале, до мельчайших подробностей, словно там, под
водою, был другой мир, такой же реальный, как и тот, в котором мы обитали.
Маньчжуры
называли Амур «Сахалян ула» (река черной
воды), а китайцы — «Хуньтун-цзын», после соединения с рекой Сунгари [В. П. Васильев.
Первым большим притоком Анюя будет Тормасунь, или Тонмасу, как его
называют удэхейцы. По их словам, это будет самая быстрая река Анюйского бассейна. По ней можно подниматься только в малую
воду. Тормасунь течет под острым углом по отношению к своей главной реке. В истоках ее находится низкий перевал на реку Хор, через который перетаскивают лодки на руках.
Читатель, пожалуй, и не знает, что такое оморочка. Это маленькая лодочка, выдолбленная из тополя или тальника. Русское название «оморочка» она получила от двух слов — омо (один) и ороч (человек). Буквальный перевод, значит, будет «одночеловечка». Кроме того, русские иногда в шутку
называют ее «душегубкой». Она очень неустойчива. От одного неосторожного движения она перевертывается, и неопытный человек попадает в
воду.
Покончив с наблюдениями, смотритель маяка лег спать, но зачем-то позвал меня к себе. Войдя в его «каюту», как он
называл свою комнату, я увидел, что она действительно обставлена, как каюта. В заделанное окно был вставлен иллюминатор. Графин с
водой и стакан стояли в гнездах, как на кораблях. Кровать имела наружный борт, стол и стулья тоже были прикреплены к полу, тут же висел барометр и несколько морских карт. Майданов лежал в кровати одетый в сапогах.
— Верю, охотно верю! — сказал барон и помочил ей виски холодной
водой. — Я
назвал бы тебя, моя милая, лгуньей, если бы ты сказала, что ты счастлива. Пей еще!
Но вот встречает он на пути стаю рыбок, которых
называют лоцманами. Увидев темное тело, рыбки останавливаются, как вкопанные, и вдруг все разом поворачивают назад и исчезают. Меньше чем через минуту они быстро, как стрелы, опять налетают на Гусева и начинают зигзагами пронизывать вокруг него
воду…
Москва — на окраинах — мало отличалась тогда от нашего Нижнего базара, то есть приречной части нашего города. Тут все еще пахло купцом, обывателем. Обозы, калачные, множество питейных домов и трактиров с вывесками «Ресторация». Это название трактира теперь совсем вывелось в наших столицах, а в «Герое нашего времени» Печорин так
называет еще тогдашнюю гостиницу с рестораном на Минеральных
Водах.
Как только я
назвал себя, Гиезий узнал меня сразу и подал свою уваленную птичьим пухом руку. А между тем и перепелиная казнь была кончена; повар соскочил на землю и пошел к бочке с
водою мыть руки, а мы с старым знакомцем отправились пить чай. Сели уютненько, решето с птичьими головками под стол спрятали и разговорились.
Люди, извратившие свой разум, не видят этого и употребляют свои извращенный разум на это невозможное дело, и в этом невозможном поднимании
воды в разных местах на поверхности озера — в роде того, что делают купающиеся дети,
называя это варить пиво, — проходит всё их существование.