Неточные совпадения
Схватка произошла в тот же день за вечерним чаем. Павел Петрович сошел в гостиную уже готовый к бою, раздраженный и решительный. Он ждал только предлога, чтобы накинуться на врага; но предлог долго не представлялся. Базаров вообще говорил мало в присутствии «старичков Кирсановых» (так он
называл обоих братьев), а в тот вечер он чувствовал себя не в
духе и молча выпивал чашку за чашкой. Павел Петрович весь горел нетерпением; его желания сбылись наконец.
— Возвращаясь к Толстому — добавлю: он учил думать, если можно
назвать учением его мысли вслух о себе самом. Но он никогда не учил жить, не учил этому даже и в так называемых произведениях художественных, в словесной игре, именуемой искусством… Высшее искусство — это искусство жить в благолепии единства плоти и
духа. Не отрывай чувства от ума, иначе жизнь твоя превратится в цепь неосмысленных случайностей и — погибнешь!
— У нас развивается опасная болезнь, которую я
назвал бы гипертрофией критического отношения к действительности. Трансплантация политических идей Запада на русскую почву — необходима, это бесспорно. Но мы не должны упускать из виду огромное значение некоторых особенностей национального
духа и быта.
И никому из присутствующих, начиная с священника и смотрителя и кончая Масловой, не приходило в голову, что тот самый Иисус, имя которого со свистом такое бесчисленное число раз повторял священник, всякими странными словами восхваляя его, запретил именно всё то, что делалось здесь; запретил не только такое бессмысленное многоглаголание и кощунственное волхвование священников-учителей над хлебом и вином, но самым определенным образом запретил одним людям
называть учителями других людей, запретил молитвы в храмах, а велел молиться каждому в уединении, запретил самые храмы, сказав, что пришел разрушить их, и что молиться надо не в храмах, а в
духе и истине; главное же, запретил не только судить людей и держать их в заточении, мучать, позорить, казнить, как это делалось здесь, а запретил всякое насилие над людьми, сказав, что он пришел выпустить плененных на свободу.
Бахарев сегодня был в самом хорошем расположении
духа и встретил Привалова с веселым лицом. Даже болезнь, которая привязала его на целый месяц в кабинете, казалась ему забавной, и он
называл ее собачьей старостью. Привалов вздохнул свободнее, и у него тоже гора свалилась с плеч. Недавнее тяжелое чувство разлетелось дымом, и он весело смеялся вместе с Василием Назарычем, который рассказал несколько смешных историй из своей тревожной, полной приключений жизни.
Я имею основание считать себя экзистенциалистом, хотя в большей степени мог бы
назвать свою философию философией
духа и еще более философией эсхатологической.
То, что мы
называем германским материализмом, — их техника и промышленность, их военная сила, их империалистическая жажда могущества — есть явление
духа, германского
духа.
Ошибочно было бы
назвать это направление германского
духа феноменализмом.
Духи не замерзают, но уж когда воплотился, то… словом, светренничал, и пустился, а ведь в пространствах-то этих, в эфире-то, в воде-то этой, яже бе над твердию, — ведь это такой мороз… то есть какое мороз — это уж и морозом
назвать нельзя, можешь представить: сто пятьдесят градусов ниже нуля!
Нельзя было
назвать его человеком веселым, хотя он почти всегда находился в довольно изрядном расположении
духа; он вообще смотрел чудаком.
Более верно, когда меня
называли учителем представители новых течений французской молодежи «Esprit» и «Ordre Nouveau» [«Esprit» — «
Дух» (фр.); «Ordre Nouveau» — «Новый порядок» (фр.).], так как они стояли на почве персонализма.
Такое настроение, смутное, но широко охватывающее всех, и дает то, что принято
называть «
духом времени».
В один из таких моментов тренировки в
духе доброй английской школы Дидя вспылила до того, что
назвала мисс Дудль старой английской лошадью.
Меня
называли модернистом, и это верно в том смысле, что я верил и верю в возможность новой эпохи в христианстве, — эпохи
Духа, которая и будет творческой эпохой.
Скорее можно было бы
назвать схоластикой отвлеченную философию и современную гносеологию, так как они порвали с
духом жизни, жизни себя противопоставили.
Мундирный ценсор, исполненный
духа благоговения, сие выражение почернил, говоря: «неприлично божество
называть лукавым».
Первое, теперь фамилии по праздникам: Рождественский, Благовещенский, Богоявленский; второе, по высоким свойствам
духа: Любомудров, Остромысленский; третье, по древним мужам; Демосфенов, Мильтиадский, Платонов; четвертое, по латинским качествам; Сапиентов, Аморов; пятое, по помещикам: помещик села, положим, Говоров, дьячок сына
назовет Говоровский; помещик будет Красин, ну дьячков сын Красинский.
Красин ни на что это не обращал никакого внимания и все говорил с Агатой, которая казалась не в
духе, что в Москве
называют «в нерасположении».
Вскоре Николай Сергеич горячо полюбил его, не менее чем свою Наташу; даже потом, уже после окончательного разрыва между князем-отцом и Ихменевым, старик с веселым
духом вспоминал иногда о своем Алеше — так привык он
называть князя Алексея Петровича.
— За то, что помогаешь великому нашему делу, спасибо! — говорил он. — Когда человек может
назвать мать свою и по
духу родной — это редкое счастье!
Она греет нас, она солнце на небе справедливости, а это небо — в сердце рабочего, и кто бы он ни был, как бы ни
называл себя, социалист — наш брат по
духу всегда, ныне и присно и во веки веков!
— А очень просто… отстал ты от
духа времени. Есть, брат, такие субъекты… Наш генерал — он у нас большой шутник —
называет их породой восторженных кобелей… Видел ты, как порой резвый кобель выходит с хозяином на прогулку? Хозяин только еще двинулся влево, и уже у кобеля хвост колечком, и он летит за версту вперед… Зато — стоит хозяину повернуть обратно, — и кобель уже заскакивает в новом направлении…
Ведь стоит только человеку нашего времени купить за 3 копейки Евангелие и прочесть ясные, не подлежащие перетолкованию слова Христа к самарянке о том, что отцу нужны поклонники не в Иерусалиме, не на той горе и не на этой, а поклонники в
духе и истине, или слова о том, что молиться христианин должен не как язычник в храмах и на виду, а тайно, т. e. в своей клети, или что ученик Христа никого не должен
называть отцом или учителем, стоит только прочесть эти слова, чтобы убедиться, что никакие духовные пастыри, называющиеся учителями в противоположность учению Христа и спорящие между собою, не составляют никакого авторитета и что то, чему нас учат церковники, не есть христианство.
Итак, я предполагаю только, что молодой человек не хитрил, не думал пугнуть своих стариков, напротив, искренне думал застрелиться, если ему не позволят жениться на Софье Николавне; но в то же время я думаю, что он никогда не имел бы
духу привесть в исполнение такого отчаянного намерения, хотя люди тихие и кроткие, слабодушные, как их
называют, бывают иногда способны к отчаянным поступкам более, чем натуры живые и бешеные.
Пищалкин говорил тоже о будущности России, об откупе, о значении национальностей и о том, что он больше всего ненавидит пошлое; Ворошилова вдруг прорвало: единым
духом, чуть не захлебываясь, он
назвал Дрепера, Фирхова, г-на Шелгунова, Биша, Гельмгольца, Стара, Стура, Реймонта, Иоганна Миллера — физиолога, Иоганна Миллера — историка, очевидно смешивая их, Тэна, Ренана, г-на Щапова, а потом Томаса Наша, Пиля, Грина…
Я его так и
называю свиток. Он скручен весь, а если его раскатать, то я и не знаю, как он обширен будет! Мне кажется, один своим благородством удивить свет может. Все в нем писано: и великие дела для возбуждения
духа, и позорное слово для угрожения, и мои беззакония тоже в нем заключаются.
Не червь в тебе живет, не
дух праздного беспокойства: огонь любви к истине в тебе горит, и, видно, несмотря на все твои дрязги, он горит в тебе сильнее, чем во многих, которые даже не считают себя эгоистами, а тебя, пожалуй,
называют интриганом.
И крепнет детский
дух в этих беседах, и, как шептун-трава, тихо растут и вырастают в них и решимость и воля, и воспитывается то, что далекий потомок, может быть, условится
называть в человеке прямою добродетелью гражданина.
Толкуя всякий вздор, проповедуя о каких-то видениях, бывших ему, сочиняя свой особенный религиозный кодекс, Ruhl-Psalter, как он
назвал, этот полоумный немец имел, однако же, столько смысла, чтобы сказать при допросе: «Меня послал в Москву
дух для проповедания моих видений; если же вы не хотите меня слушать, то позвольте мне удалиться».
— Имя мое, — говорил он, — не поздно будет
назвать тогда, когда я умру и когда кто-нибудь захочет сделать
духу моему дружескую услугу, сняв с меня тягостнейшие для меня обвинения в том, в чем меня обвиняли и в чем я не повинен ни перед друзьями моими, ни перед врагами, которых прощаю от всего моего сердца.
Мишель умолял меня не падать
духом, надеяться, быть уверенною в его неизменной любви; он клялся, что, кроме меня, никому принадлежать не будет, он
называл меня своей женой, он обещал устранить все препятствия, он рисовал картину нашего будущего, он просил меня об одном: потерпеть, подождать немного…
При наших поездках во Мценск нам неоднократно попадалась тройка отличных бурых лошадей, мчавших во весь
дух широкие сани, за которыми иногда, сильно отставая, скакали другие сани. Тройку бурых, которых с трудом удерживал правивший по-ямски в стойку кучер, Зыбины
называли «Зарезами». Эту тройку нередко можно было видеть во Мценске перед винным погребом Шарапова.
Впрочем, достаточно
назвать Бэкона, Декарта и Спинозу.], в политике даже проявляется тот же
дух.
Он возвращался обыкновенно к чаю, который мы пили одни, и почти всегда в эту пору, после хлопот и неприятностей по хозяйству, находился в том особенном веселом расположении
духа, которое мы
называли диким восторгом.
Маменька крепко поморщились, увидев привезенного"нахлебника, детского мучителя и приводчика к шалостям"."Хотя у него и нет дочки, — так говорили они с
духом какого-то предведения, — но он найдет чем развратить детей еще горше, нежели тот цап (так маменька всегда
называли дьячка за его козлиный голос). — А за сколько вы, Мирон Осипович, договорили его?" — спрашивали они у батеньки, смотря исподлобья.
Пусть другие
называют вас дикарями: Леон в детстве слушал с удовольствием вашу беседу словохотную, от вас заимствовал русское дружелюбие, от вас набрался
духу русского и благородной дворянской гордости, которой он после не находил даже и в знатных боярах: ибо спесь и высокомерие не заменяют ее; ибо гордость дворянская есть чувство своего достоинства, которое удаляет человека от подлости и дел презрительных.
Но он вовсе не утратил ясности и бодрости
духа и с легкой иронией
называл себя велосипедистом, потому что принужден был передвигаться, сидя в трехколесном кресле, которое сзади катил его слуга Яков. Он много ел и пил, много спал, писал на пишущей машинке пресмешные нецензурные письма в стихах и часто менял деревенских любовниц, которым давал громкие имена королевских фавориток, вроде Ла-Вальер, Монтеспан и Помпадур.
Прихвоснев. Так-с. Нарочно, знаете, в русском
духе ее
назвал для привлечения купечества, а в сущности это salle de danse [танцевальный зал (франц.).], публика приедет, танцуют, выходят, одни — в сад, другие — в соседние комнаты!.. Кто требует себе прохладительного! Кто водочки выпьет! Кто закусит!
Хорошее помещение, повидимому, благоприятно подействовало на расположение
духа графа: он, весело улыбаясь, пошутил с Устюшей, так что Устюша
назвала его даже шалуном, расспросил ее, хороша ли их барышня, и на вопрос ее, не угодно ли чаю, отвечал, что чаю, пожалуй, пусть принесут, а главное, что свой ужин еще не готов, так нельзя ли теперь водки, закусить чего-нибудь и хересу, ежели есть.
Право, если бы не было свободной и гордой Англии, «этого алмаза, оправленного в серебро морей», как
называет ее Шекспир, если б Швейцария, как Петр, убоявшись кесаря, отреклась от своего начала, если б Пиэмонт, эта уцелевшая ветка Италии, это последнее убежище свободы, загнанной за Альпы и не перешедшей Апеннины, если б и они увлеклись примером соседей, если б и эти три страны заразились мертвящим
духом, веющим из Парижа и Вены, — можно было бы подумать, что консерваторам уже удалось довести старый мир до конечного разложения, что во Франции и Германии уже наступили времена варварства.
Тогда было отдано приказанье хозяину в такой-то день в гостиницу никого не пускать, комнаты накурить парижскими
духами, прибрать подальше со столов мокрые салфетки, сготовить уху из аршинных стерлядей, разварить трехпудового осетра, припасти икры белужьей, икры стерляжьей, икры прямо из осетра, самых лучших донских балыков, пригласить клубного повара для приготовления самых тонких блюд из хозяйских, разумеется, припасов и заморозить дюжины четыре не кашинского и не архиерейского [Архиерейским
называли в прежнее время шипучее вино, приготовляемое наподобие шампанского из астраханского и кизлярского чихиря в нанимаемых виноторговцами Макарьевской ярмарки погребах архиерейского дома в Нижнем Новгороде.], а настоящего шампанского.
— Эти маленькие книги, — говорила княгиня, — напоены
духом Фелиситы (так она
называла m-me Genlis, вероятно в знак короткого с нею общения).
Выше же их только одно: тот
дух, который живет во всех их, то, что мы
называем совестью.
Такие попытки
называют колдовством, но так как колдовство имеет связь с злым
духом, попытки же эти совершаются хотя и по недоразумению, но с добрыми намерениями, то мы
назовем такие попытки скорее фетишизмом.
Большинство людей, которых
называют злыми, сделались такими только оттого, что они принимали свое дурное расположение
духа за свое законное состояние и отдавались ему и не делали усилий, чтобы воздерживаться от него.
Хвалынцев чувствовал, что относительно Татьяны у него не чиста совесть, а чем дольше тянутся эти проволочки, тем не чище и тяжелее становится на совести, но признаться в этом самому себе, беспощадно обнажить перед собою это нехорошее чувство,
назвать его настоящим именем у него
духу не хватало.
— Да-с… Для полной иллюзии даже
духами попрыскался. По уши ушел в суету! Ни забот, ни мыслей, а одно только ощущение чего-то этакого… чёрт его знает, как его и
назвать… благодушия, что ли? Отродясь еще так себя великолепно не чувствовал!
Это есть то ничто, о котором говорит св. Дионисий, что Бог не есть все то, что можно
назвать, понять или охватить:
дух при этом совершенно оставляется. И если бы Бог захотел при этом его совершенно уничтожить, и если бы он мог при этом вполне уничтожиться, он сделал бы это из любви к ничто и потому, что он слился с ним, ибо он не знает ничего, не любит ничего, не вкушает ничего, кроме единого» [Vom eignen Nichts, Tauler's Predigten. Bd. I, 211.].
Сказала я тебе, что Божие безумное премудрей человеческой мудрости, но ведь обыкновенные люди, язычники, в проявлениях
духа видят либо глупость, либо юродство, либо даже кощунство и богохульство, кликушами Божьих людей
называют, икотниками да икотницами, даже бесноватыми.
«Орудием твоего тела является и твой малый разум, брат мой, твой «
дух», как ты его
называешь, — маленькое орудие и игрушка твоего великого разума».