Неточные совпадения
Последними уже к большому столу явились два новых гостя. Один был известный поляк из ссыльных, Май-Стабровский, а другой — розовый, улыбавшийся красавец,
еврей Ечкин. Оба они были из дальних сибиряков и оба
попали на свадьбу проездом, как знакомые Полуянова. Стабровский, средних лет господин, держал себя с большим достоинством. Ечкин поразил всех своими бриллиантами, которые у него горели везде, где только можно было их посадить.
Арендатор стоял
на крыльце княжеского дома (он занимал нижний этаж) и толково объяснял мужичку, почему именно ему выгоднее быть слопанным им,
евреем, нежели Астафьичем, который тоже разевал
на мужичка
пасть.
Ни сада, ни театра, ни порядочного оркестра; городская и клубная библиотеки посещались только евреями-подростками, так что журналы и новые книги по месяцам лежали неразрезанными; богатые и интеллигентные
спали в душных, тесных спальнях,
на деревянных кроватях с клопами, детей держали в отвратительно грязных помещениях, называемых детскими, а слуги, даже старые и почтенные,
спали в кухне
на полу и укрывались лохмотьями.
Он никогда не
нападал, и если вступал в споры с дядей
на религиозной почве, то лишь по обязанности «доброго
еврея» исповедовать бога Авраама, Исаака и Иакова во всякое время и при всяких подходящих обстоятельствах.
Евреи догоняли ее, некоторые хватались за рессоры, спотыкались,
падали,
на них набегали другие, тоже
падали, подымались из пыли и мчались опять.
— Ву-ус? — отозвался тот, точно
на зов издалека. Потом очнулся, увидел, что коляска стоит
на улице города, и
на мгновение в лице его появилось выражение беспомощной растерянности. Но затем взгляд его
упал на ожидающих спутников, и в лице явилось радостное выражение, как у ребенка, которому протягивают руку. И, действительно, оба старших
еврея приготовились принять его, как только он ступит
на землю.
Если нам, русским, приходилось постоянно терпеть задирания и часто прямые оскорбления, то еще в большей мере все это выпадало
на долю
евреев. Конечно, подавляющее большинство корпорантов были антисемиты,
еврею почти немыслимо было
попасть в корпорацию равноправным товарищем баронов Икскулей и Тизенгаузенов. Оскорбляли и задирали
евреев где только и как было можно. И
на этой почве, как реакция, вырабатывались очень своеобразные типы.
Например,
нападая на купцов, зазывающих покупателей, как можно осторожнее касайтесь немце-евреев-полотнянщиков, зазывающих покупателей разными быстрыми распродажами, которые устраиваются вследствие будто бы полученной хозяином магазина смертельной раны в битве при Гранвелотте или же банкротства
на сто миллионов голландского торгового дома.
Падало подозрение
на евреев, возивших оружие в лес из недостроенного костела,
на Жучка…
Да и мало ли что могло быть! Могло быть и то, что вместо нашего банкирского дома, который крепок, как стена, и выдержит всякую войну, я мог бы служить в каком-нибудь жиденьком дельце, которое сейчас уже рухнуло бы, как рухнули многие… вот и остался бы я
на улице с моей Лидочкой, выигрышным билетом и пятью сотнями рублей из сберегательной кассы — тоже положение! А мог бы быть поляком из Калища, или
евреем, и тоже бы лежал сейчас во рву, как
падаль, или болтался
на веревке! У всякого своя судьба.