Неточные совпадения
Не чувствуя движения своих
ног, Ласка
напряженным галопом, таким, что при каждом прыжке она могла остановиться, если встретится необходимость, поскакала направо прочь от дувшего с востока предрассветного ветерка и повернулась на ветер.
— Ах, что ты со мной сделала! — сказал папа, улыбаясь и приставив руку ко рту с той стороны, с которой сидела Мими. (Когда он это делал, я всегда слушал с
напряженным вниманием, ожидая чего-нибудь смешного.) — Зачем ты мне напомнила об его
ногах? я посмотрел и теперь ничего есть не буду.
Тогда Самгин, пятясь, не сводя глаз с нее, с ее топающих
ног, вышел за дверь, притворил ее, прижался к ней спиною и долго стоял в темноте, закрыв глаза, но четко и ярко видя мощное тело женщины,
напряженные, точно раненые, груди, широкие, розоватые бедра, а рядом с нею — себя с растрепанной прической, с открытым ртом на сером потном лице.
Снова стало тихо; певец запел следующий куплет; казалось, что голос его стал еще более сильным и уничтожающим, Самгина пошатывало, у него дрожали
ноги, судорожно сжималось горло; он ясно видел вокруг себя
напряженные, ожидающие лица, и ни одно из них не казалось ему пьяным, а из угла, от большого человека плыли над их головами гремящие слова...
Еще в то время, когда они проходили коридором, Гладышева поразила странная, молчаливая,
напряженная суета в зале, топот
ног и какие-то заглушенные, вполголоса, быстрые разговоры.
Ромашов стоял весь вытянувшись, с
напряженными мускулами
ног, крепко, до боли, стиснув эфес опущенной вниз шашки.
Хрустит снег под его тяжёлыми
ногами, кругом
напряжённое молчание, обе стенки дружно обнимают бойцов широким кругом, покрикивая...
И, глядя в темноту, далеко перед собою, остановившимся,
напряженным взглядом, так же медленно протянул руку, нащупал рожок и зажег свет. Потом встал и, не надевая туфель, босыми
ногами по ковру обошел чужую незнакомую спальню, нашел еще рожок от стенной лампы и зажег. Стало светло и приятно, и только взбудораженная постель со свалившимся на пол одеялом говорила о каком-то не совсем еще прошедшем ужасе.
С момента, когда он велел Гавриле грести тише, Гаврилу снова охватило острое выжидательное напряжение. Он весь подался вперед, во тьму, и ему казалось, что он растет, — кости и жилы вытягивались в нем с тупой болью, голова, заполненная одной мыслью, болела, кожа на спине вздрагивала, а в
ноги вонзались маленькие, острые и холодные иглы. Глаза ломило от
напряженного рассматриванья тьмы, из которой — он ждал — вот-вот встанет нечто и гаркнет на них: «Стой, воры!..»
А вокруг все замерло. Горный берег реки, бедные юрты селения, небольшая церковь, снежная гладь лугов, темная полоса тайги — все погрузилось в безбрежное туманное море. Крыша юрты, с ее грубо сколоченною из глины трубой, на которой я стоял с прижимавшеюся к моим
ногам собакой, казалась островом, закинутым среди бесконечного, необозримого океана… Кругом — ни звука… Холодно и жутко… Ночь притаилась, охваченная ужасом — чутким и
напряженным.
А она чувствовала себя нехорошо… Ее раздражали многолюдство, смех, вопросы, шутник, ошеломленные и сбившиеся с
ног лакеи, дети, вертевшиеся около стола; ее раздражало, что Вата похожа на Нату, Коля на Митю и что не разберешь, кто из них пил уже чай, а кто еще нет. Она чувствовала, что ее
напряженная приветливая улыбка переходит в злое выражение, и ей каждую минуту казалось, что она сейчас заплачет.
У нее, как думала она, от скуки, досады, от
напряженной улыбки и от неудобства, какое чувствовалось во всем теле, началась дрожь в руках и
ногах. И чтобы скрыть от гостей эту дрожь, она старалась громче говорить, смеяться, двигаться…
Они ушли от него рядом друг с другом и, отойдя немного, засмеялись оба громким смехом. Яков крепко втиснул правую
ногу в песок и замер в
напряженной позе, тяжело дыша.
Между тем я во все это время с
напряженным вниманием рассматривал из-под своих ресниц собственные
ноги врача и нашел, что они у него чрезвычайно пропорциональны.
При входе Евлампия Григорьевича Краснопёрый не привстал и даже не обернулся к нему тотчас же, а продолжал говорить с приказчиком. Тот стоял налево, у боковой двери, в коротком пальто, шерстяном шарфе и больших сапогах, малый за тридцать лет, с смиренно-плутоватым лицом. Голову он наклонил, подался всем корпусом и не делал ни шагу вперед, а только перебирал
ногами. Вся его посадка изображала собою
напряженное внимание и преклонение перед хозяйским «приказом».
Вдруг откуда-то раздается сторожевой крик. Кажется, это вестовой голос, что наступает конец мира. Все следом его молкнет, всякое движение замирает, пульс не бьется, будто жизнь задохнулась в один миг под стопою гневного бога. Весы, аршины,
ноги, руки, рты остановились в том самом положении, в каком застал их этот возглас. Один слух,
напряженный до возможного, заменил все чувства; он один обнаруживает в этих людях присутствие жизни: все прислушивается…
После того как она почувствовала себя покинутою княжной Марьей и одинокою в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с
ногами в углу дивана и что-нибудь разрывая или переминая своими тонкими,
напряженными пальцами, упорным неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза.
Приятнее всего было, что весь вечер, на который прибыли Хржонжчковский и Кувырков, прошел прекрасно. Алексей Кирилович окончил пульку с выигрышем рубля осьмидесяти копеек и был очень доволен судьбою и партнерами. Перед ужином он уселся на диван, говорил очень много умных вещей против современного
напряженного состояния умов, говорил, что люди и так очень счастливы и что человека, который никому на
ноги не наступает, никто и по затылку не треснет.