Неточные совпадения
Все мы знаем предание о Бабе-яге-костяной-ноге, которая ездила в ступе и погоняла
помелом, и относим эти поездки к числу чудес, созданных
народною фантазией.
Она навела речь на музыку, но,
заметив, что Базаров не признает искусства, потихоньку возвратилась к ботанике, хотя Аркадий и пустился было толковать о значении
народных мелодий.
— Ну да, так я и знал,
народные предрассудки: «лягу, дескать, да, чего доброго, уж и не встану» — вот чего очень часто боятся в народе и предпочитают лучше проходить болезнь на ногах, чем лечь в больницу. А вас, Макар Иванович, просто тоска берет, тоска по волюшке да по большой дорожке — вот и вся болезнь; отвыкли подолгу на месте жить. Ведь вы — так называемый странник? Ну, а бродяжество в нашем народе почти обращается в страсть. Это я не раз
заметил за народом. Наш народ — бродяга по преимуществу.
Есть у них, правда, поклонение небесным духам, но это поклонение не только не вменяется в долг
народной массе, но составляет, как я уже, кажется,
заметил однажды, привилегию и обязанность только богдыхана.
— Вы совершенно верно
заметили, что это
народная в вере черта, — с одобрительною улыбкой согласился Иван Федорович.
— Что за обидчивость такая! Палками бьют — не обижаемся, в Сибирь посылают — не обижаемся, а тут Чаадаев, видите, зацепил
народную честь — не
смей говорить; речь — дерзость, лакей никогда не должен говорить! Отчего же в странах, больше образованных, где, кажется, чувствительность тоже должна быть развитее, чем в Костроме да Калуге, — не обижаются словами?
Я несколько раз
замечал, что мне было легче общение с
народным слоем, чем другим интеллигентам.
Я
заметил, что Бёме у нас с начала XIX века просочился в
народную среду.
«
Народных заседаний проба в палатах Аглицкого клоба». Может быть, Пушкин намекает здесь на политические прения в Английском клубе. Слишком близок ему был П. Я. Чаадаев, проводивший ежедневно вечера в Английском клубе, холостяк, не игравший в карты, а собиравший около себя в «говорильне» кружок людей,
смело обсуждавших тогда политику и внутренние дела. Некоторые черты Чаадаева Пушкин придал своему Онегину в описании его холостой жизни и обстановки…
Молодежь восхищалась его «Историческими движениями русского народа», не
замечая, что книга кончается чуть не апофеозом государства, у подножия которого, как вокруг могучего утеса, бьются бессильные
народные волны.
— О, это так! — вскричал князь. — Эта мысль и меня поражала, и даже недавно. Я знаю одно истинное убийство за часы, оно уже теперь в газетах. Пусть бы выдумал это сочинитель, — знатоки
народной жизни и критики тотчас же крикнули бы, что это невероятно; а прочтя в газетах как факт, вы чувствуете, что из таких-то именно фактов поучаетесь русской действительности. Вы это прекрасно
заметили, генерал! — с жаром закончил князь, ужасно обрадовавшись, что мог ускользнуть от явной краски в лице.
Это бывает, как давно
заметила народная мудрость, в отдельных семьях, где болезнь или смерть вдруг нападает на близких неотвратимым, загадочным чередом.
Потом-с, этот наш раскол…
смело можно сказать, что если где сохранилась поэзия
народная, так это только в расколе; эти их моленные, эти их служения, тайны, как у первобытных христиан!
Я, когда вышел из университета, то много занимался русской историей, и меня всегда и больше всего поражала эпоха междуцарствия: страшная пора — Москва без царя, неприятель и неприятель всякий, — поляки, украинцы и даже черкесы, — в самом центре государства; Москва приказывает, грозит,
молит к Казани, к Вологде, к Новгороду, — отовсюду молчание, и потом вдруг, как бы мгновенно, пробудилось сознание опасности; все разом встало, сплотилось, в год какой-нибудь вышвырнули неприятеля; и покуда,
заметьте, шла вся эта неурядица, самым правильным образом происходил суд, собирались подати, формировались новые рати, и вряд ли это не
народная наша черта: мы не любим приказаний; нам не по сердцу чересчур бдительная опека правительства; отпусти нас посвободнее, может быть, мы и сами пойдем по тому же пути, который нам указывают; но если же заставят нас идти, то непременно возопием; оттуда же, мне кажется, происходит и ненависть ко всякого рода воеводам.
— Да вы-то не
смеете этого говорить, понимаете вы. Ваш университет поэтому, внушивший вам такие понятия, предатель! И вы предатель, не правительства вашего, вы хуже того, вы предатель всего русского народа, вы изменник всем нашим инстинктам
народным.
И
заметьте, что, как все
народные пословицы, она имеет в виду не празднолюбца, а человека, до истощения сил тянувшего выпавшее на его долю жизненное тягло.
Всю остальную дорогу мы шли уже с связанными руками, так как население, по мере приближения к городу, становилось гуще, и урядник, ввиду
народного возбуждения, не
смел уже допустить никаких послаблений. Везде на нас стекались смотреть; везде при нашем появлении кричали: сицилистов ведут! а в одной деревне даже хотели нас судить
народным судом, то есть утопить в пруде…
— Вы всё со мной согласны! даже тошно становится, —
заметил Фома. — Скажу вам откровенно, Павел Семеныч, — продолжал он после некоторого молчания, снова обращаясь к Обноскину, — если я и уважаю за что бессмертного Карамзина, то это не за историю, не за «Марфу Посадницу», не за «Старую и новую Россию», а именно за то, что он написал «Фрола Силина»: это высокий эпос! это произведение чисто
народное и не умрет во веки веков! Высочайший эпос!
Я не искал его не потому, чтоб я не почитал себя вправе убить его, — я бы очень спокойно убил его, — но потому, что тут не до частной
мести, когда дело идет о
народном, общем отмщении… или нет, это слово не годится… когда дело идет об освобождении народа.
Но помпадур ничего не
замечал. Он был от природы не сентиментален, и потому вопрос, счатливы ли подведомственные ему обыватели, интересовал его мало. Быть может, он даже думал, что они не
смеют не быть счастливыми. Поэтому проявления
народной жизни, проходившие перед его глазами, казались не более как фантасмагорией, ключ к объяснению которой, быть может, когда-то существовал, но уже в давнее время одним из наезжих помпадуров был закинут в колодезь, и с тех пор никто оттуда достать его не может.
Защита требовала от присяжных, чтобы они признали убийство в запальчивости и раздражении, но присяжные оправдали Донато, под бурные рукоплескания публики, — и Донато воротился в Сенеркию в ореоле героя, его приветствовали как человека, строго следовавшего старым
народным традициям кровавой
мести за оскорбленную честь.
И о том, что"недуг залег глубоко", и о том, что редакция"Помой"твердо решилась держать в руках свое знамя, и о том, что прежде всего необходимо окунуться в волны
народного духа и затем предпринять крещение огнем и
мечом.
Но вымирали поколения, изменялись формы, в какие отливалась
народная жизнь, а голутвенные людишки продолжают существовать по-прежнему и по-прежнему неизвестно творят русскую историю, как микроскопические ракушки и полипы образуют громадные рифы,
мели, острова и целые скалы.
И захваченные волной, ослепшие в дыму пожаров, не
замечали они, ни Саша, ни Колесников, того, что уже виделось ясно, отовсюду выпирало своими острыми краями: в себе самой истощалась явно
народная ярость, лишенная надежд и смысла, дотла, вместе с пожарами, выгорала душа, и мертвый пепел, серый и холодный, мертво глядел из глаз, над которыми еще круглились яростные брови.
К чести нашей
народной гордости надобно
заметить, что в русском сердце всегда обитает прекрасное чувство взять сторону угнетенного.
Хотя Великая предоставила Августейшему Ее внуку бессмертную славу искоренить навеки учреждение времен несчастных, ненужное в то время, когда счастие Монарха и подданных составляет единое и когда любовь
народная вооружена
мечом правосудия для наказания злых умыслов; но в царствование Екатерины одни преступники, или явные враги Ее, следственно, враги общего благоденствия, страшились пустынь Сибирских; для одних извергов отверзался сей хладный гроб живых.
Видно, что Щербатов был очень сильно взволнован зрелищем
народного бедствия и в своей горячности забыл о том, что в это время, как справедливо
замечает г. Щепкин, «правительство императрицы Екатерины, жадно следя за победоносным шагом армии, не имело времени вглядываться в
народные нужды, прислушиваться к воплю оголодавшей толпы и тем менее заботиться о врачевании язв, нанесенных голодом
народному организму» («Московские ведомости», № 154).
В путанице, образовавшейся от смешения чужих идей с
народным воззрением, г. Жеребцов и не
заметил, что если в чем нельзя упрекать Англию, так это именно в недостатке знаний, приложимых в практической деятельности.
Не говоря о точке зрения Посошкова, которая, может быть, не совсем удовлетворит требованиям живой
народной науки,
заметим здесь только о том, как в этом случае простой здравый смысл русского человека сошелся с результатами, добытыми наконец в многолетних опытах и исследованиях людей ученых.
Нет, как вы хотите, и в сатире нашей постоянно господствовала та мелкость, та узкость взгляда, которые мы
заметили вообще в нашей литературе. И сатира не возвышалась у нас до понимания
народных интересов, несмотря на некоторые исключительные явления, почти всегда имевшие только частный смысл.
Но и при этом изменении остались следы общего характера прежней поэзии:
народные песни не скоро потеряли свой простой, естественный характер, не скоро увлеклись чуждыми интересами, и до сих пор в них
замечают следы первоначальной простоты естественных условий быта.
А в преступлении Бориса, принц,
Достаточно теперь ты убежден:
Нам присланные тайно показанья
Тех в Данию бежавших угличан,
Все, что мы здесь узнали стороною,
Чего не мог ты не
заметить сам, —
А сверх всего,
народный громкий голос
И казни те жестокие — все, все
Его винит, ему уликой служит!
Оканчивая наши замечания о жизни и стихотворениях Кольцова, мы можем, кажется, в заключение
смело сказать, что Кольцов вполне заслуживает наше внимание и сочувствие не только как замечательный простолюдин-самоучка, но и как великий
народный поэт.
Все новогородцы ликовали, не думая о будущем; один Михаил Храбрый не хотел брать участия в
народном веселии, сидел в задумчивости подле Вадимовой статуи и в безмолвии острил
меч на ее подножии.
Для нас довольно и того, что в рассказах Марка Вовчка мы видим желание и уменье прислушиваться к [этому еще отдаленному для нас, но сильному в самом себе, гулу]
народной жизни; мы чуем в них присутствие русского духа, встречаем знакомые образы, узнаем ту логику, те [требования и наклонности,] которые мы и сами
замечали когда-то, но пропускали без внимания.
Что касается до управления Министерством
народного просвещения, то я не беру на себя судить об этом. Шишков, может быть, слишком односторонне смотрел на предметы и везде проводил свои убеждения, благие и честные в основании, но уже устаревшие, или, лучше сказать, потерявшие свою важность. Время шло быстро. Шишков не всегда это
замечал и, живя в прошедшем, иногда не видел потребностей настоящего. Шишков боролся упорно, но, наконец, убедившись, что он как министр не может быть полезен, вышел в отставку.
На сельские труды зову благословенье,
Народному врагу проклятия сулю,
А другу у небес могущества
молю,
И песнь моя громка!..
— Ну, теперь мне все совершенно ясно!.. О да! Удобнее всего, конечно, поместиться в центре вашей альтернативы. Дескать, ни герой, ни подлец. Заполучить тепленькое местечко в надежном учреждении и делать «посильное дело» — ну там, жертвовать в
народную библиотеку старые журналы… — Сергей поднял на Токарева тяжелый взгляд. — Но неужели вы, Владимир Николаевич, не
замечаете, что вы полный банкрот?
— Все это, конечно, очень хорошо. Но ведь для того, чтоб такую огромную программу провести в жизнь, нужны средства богатейшего государства. Программы
намечают широчайшие, а средств не дают.
Народным учителям мы до сих пор не заплатили жалованья. Дело мы развертываем, а чем будем платить?
Приехал из Арматлука столяр Капралов, — его выбрали заведовать местным отделом
народного образования. Он был трезв, и еще больше Катю поражало несоответствие его простонародных выражений с умными, странно-интеллигентными глазами. Профессор и Катя долго беседовали с ним,
наметили втроем открытие рабоче-крестьянского клуба, дома ребенка, школы грамоты. Капралов расспрашивал, что у них по
народному образованию делается в городе, на лету ловил всякую мысль, и толковать с ним было одно удовольствие.
— Пришел к вам посоветоваться. Сейчас на автомобиле приезжал ко мне из города представитель военно-революционного комитета, сообщил, что рабочие
наметили меня кандидатом в комиссары
народного просвещения. Спрашивал, пойду ли я. Что вы об этом думаете?
Поражающее неравенство в положении офицерства и солдат, голодавшие дома семьи, бившие в глаза неустройства и неурядицы войны, разрушенное обаяние русского оружия, шедшие из России вести о грозных
народных движениях, — все это наполняло солдатские души смутною, хаотическою злобою, жаждою
мести кому-то, желанием что-то бить, что-то разрушать, желанием всю жизнь взмести в одном воющем, грозном, пьяно-вольном урагане.
Умерший смертью мученика под палками жестоких исполнителей воли изверга-Малюты староста Плотницкого конца Великого Новгорода Афанасий Афанасьевич Горбачев, по
народному прозвищу Горбач, принадлежал, как мы уже имели случай
заметить, к числу именитых и уважаемых граждан города, и чуть не второй десяток лет служил старостою.
— Ужасно! — воскликнул граф Миних. — Нельзя ли облегчить бедствия
народные, затеяв общеполезную работу? Сколько оставил нам Петр Великий важных планов, которых исполнение станет на жизнь и силы разве только наших правнуков! Например, чего бы лучше упорядочить пути сообщения в России? Для такого дела я положил бы в сторону
меч и взялся бы за заступ и циркуль. А где, позвольте спросить, Артемий Петрович, наиболее оказываются нужды
народные?
— Вот оно что!.. Дела!.. Тягостные времена ноне для князей и бояр настали. Да и поделом им, ништо, тоже достаточно крови
народной повысосали!.. —
заметил бывший среди слушателей угрюмый старик.
Дух их окрыляют имя воинов Карла, везде победителя,
народная и личная честь, чувство преимущества выгодной позиции и воинского искусства, мщение за смерть братьев, зарезанных на розенгофском форпосте, и вид родных жилищ, откуда дети, отцы, жены просят не выдавать их
мечу или плену татарскому.
Западничество
смело задало себе последний вопрос, с болью разрешило его и, через самосознание, воротилось все-таки на
народную почву и признало соединение с
народными началами и спасение в почве.
Судьба привела меня в Стокгольм в 1694 году, когда весь город шептал (говорить громко истину при Карле XI не
смели) о жестокостях редукционной комиссии, о явке к верховному суду депутатов лифляндского дворянства, о резких возражениях одного из них, Паткуля, отличавшегося своим красноречием, умом и отвагою, и, наконец, о приговоре, грозившем этим представителям
народным.
Много раз в истории восставали
народные низы, пытались
смести все иерархические и качественные различия в обществе и установить механическое равенство и смешение.
Баба Бубаста пошла к мемфиту Пеоху за тем, чтобы возвестить ему, что народ в негодовании и что у нее есть лицо, которое пылает
местью против христианина и может поставить правителя в такое благоприятное положение, что тот вынужден будет мирволить
народным бесчинствам.